«Проснусь – и отведу его на Сретенку…» Проснусь – и отведу его на Сретенку. Водила всех. И снова отведу. Накину вот на пуговицу петельку И покажу над крышею звезду. Такая гипнотическая практика. Лихой непобедимый воробей То выглянет, то будто в сердце спрячется, То прямо там и скачет, хоть убей. И вот я отведу его в Печатников. Метель метет, на свете кутерьма. Мы воробьи, у нас шарфы с перчатками. У нас почти что общая зима. И на углу у нас букинистический, И так под горку саночки скользят – Что он готов на подвиг туристический, До Трубной и куда-нибудь назад. Зачем мне это ледяное крошево, Шарада и вечерняя москва. Но как увижу мальчика хорошего – Тащу его за оба рукава. Смотри сюда, воробушек уловленный, И курточку покрепче запахни – На этот мир, ни капли не целованный. На эти новогодние огни. 8 января «Не нахожу письма, позор…» Не нахожу письма, позор. Ждала звонка – но не раздался. Какой-то шапочный разбор Нам вместо возраста достался. Где театральный гардероб Внизу под лестницей спиральной – Белья невиданный сугроб В иллюминаторе стиральной. Нашла беретик шерстяной, А шарф то в рукаве забыла. Мог бы билетик быть иной, Да разве в этом дело было. Не нахожу письма, позор. Ищу конверт из преисподней. Проклятый шапочный разбор, Набор под елкой новогодней. Не вижу одного письма. Подарка для себя в корзинке. Позор. Разбор. Сойти с ума. Венок. И траур. И поминки. 9 января «Красотка-красотка-красотка ли я?..» Я хотела перевести себе на день рожденья небольшую средневековую анонимную Андромаху… но есть и трудности. И почему-то перевела старинное вирелэ Эсташа Дешана, XIV век, Франция. Объяснения этому нет. Пожалуй. Скучаю по Франции… Красотка-красотка-красотка ли я? Скажите-скажите-скажите, друзья! Мой лоб белоснежный и ротик мой нежный – Красотка ли я, ну красотка ли я? На тонкой подкладке мой плащ меховой. На шляпке-тюрбане убор перьевой. Заколка серебряная из литья. Красотка-красотка-красотка ли я? А тот, кто храбрее других храбрецов, А тот, кто мудрее других мудрецов – Пускай мне споет на манер соловья: Красотка-красотка-красотка моя. Молиться надумаю – богу скажу: Я вот что, приятель, тебе покажу, Смотри повнимательней, цыпа моя: Красотка-красотка-красотка ли я… Какой же он славный, мой миленький бог. Приятный, опрятный, мой бог-голубок. Пускай только скажет скорей без вранья: Красотка-красотка-красотка ли я… Спущусь-ка я в ад и отправлюсь я в рай. Сама себе, девушка, не привирай, Но помни припев кружевного шитья: Красотка-красотка-красотка ли я? Теперь помолчите, хоть месяц, хоть год. Посмотрим, что с вами-то произойдет, Когда позабудется песня моя: Красотка-красотка-красотка ли я? 10 января «Напевая „Женщины той осторожная тень“…»
Напевая «Женщины той осторожная тень», Я разбирала елку. Потому что настал этот неумолимый день, И просить пощады – без толку. Нет пощады, детка. И елке пришла пора Разоблачиться, раздеться. Хотя и снежок вроде шел с утра, И другие картинки из детства. Ничто не поможет. Сюда шары. Тут золушку-белоснежку. И никто не пикнет до той поры, Пока они вперемежку Друг с другом, с принцами, с солдатней, Щелкунчики нынче робки, Со всякой прочей хвоей-фигней Не лягут в одной коробке. Тогда я скажу: держись, держись, Ты, тень, уходящая влево. Еще целый год и целая жизнь. Стой насмерть, моя королева. Не мыши причина. Не елка цена Легчайшей в окне метели. И не мужчина. И не вина Той женщины, в самом деле. А лишь прекрасный круговорот Предметов, стихий природных. Когда все делаешь наоборот, Условий не ждешь погодных, Во все лопатки, как бог, как черт, Бежишь, убоявшись гнева. Спаси меня, ближний аэропорт. И снежная королева. 11 января «С тех пор, что этот свет во мне горит…» С тех пор, что этот свет во мне горит, Все прочее со мною говорит Гораздо тише, нет привычной давки… И боль, та, что ворочалась во мне. И сцены – приключения во сне, И явь. Все-все подвинулись на лавке Подземного жилища моего. Хранилища неведомо чего. Какого-то порохового склада. Все испугались, замерли, глядят Так робко. Или вовсе не хотят Меня предупредить. Но и не надо. Горит и ничего не хочет знать. То вроде изнутри начнет пинать: Смотри сюда, ты вся уже другая… «Другая? – я растерянно спрошу. – Но я одним дыханием пишу Но я как было – не предполагая…» – «Другая. Ты взрослей на много дней. Ты вся пороховая, бог бы с ней, С тобой, другой, но ты – не домик с птичкой. Выходишь ли еще в свой мир земной, Заглядываешь ли к нам в мир иной – Ты порох и рука с горящей спичкой». С тех пор, что вижу свет на глубине, В колодце, в подземелье, там на дне С собою говорю – я выжидаю. Сбегутся дети. Вся Москва моя. Вся профессура кройки и шитья – Все будут видеть, как я выжигаю. 13 января |
