Я решил испробовать другую тактику. Вместо того, чтобы заходить в бар, я прошел через дверь, которая должна была привести меня в раздевалки артистов. Какой-то злющий тип в смокинге и с белым платком в петлице попытался задержать меня.

– Эй! Одну минутку! Куда это вы направляетесь?

– За кулисы. Хочу повидать одну девушку.

– Ни в коем случае, – возразил он, качая головой.

Я легонько толкнул его.

– Не будьте таким злым. Уголовная бригада Восточного Манхэттена.

Он не отступил.

– Да. Отлично. Вы ведь Стен. Тот тип, которого все называют Большим Германом. Но, судя по тому, что слышали мои уши, вы не тот, за кого себя выдаете. Вас отстранили от должности.

Я закурил сигарету.

– Об этом уже известно?

Он пожал плечами.

– Ну да! Об этом сказали по радио в последних известиях в шесть часов.

Я притворился заинтересованным.

– Вот как? И что же они сказали?

– Что вас отстранили от должности. Потому что вы были в ярости и вопили, что это не ваша жена убила того типа на Гринвич-Вилледж и что вам наплевать на все доказательства. Нарушение субординации...

– Это действительно соответствует истине. Признаюсь...

Я сделал шаг вперед. Он положил руку мне на грудь. Я раздавил на его лбу окурок, и, прежде чем он успел заорать от боли, я заставил его забыть об этом, выдав ему отличный удар левой, который заставил его широко расставить ноги и замотать головой, наподобие кота, увидевшего старую банку с сардинами.

В коридоре послышалось предупреждение:

– Через пять минут, девушки!

Дверь в ложу была открыта, и я заглянул туда. Там находилось пять девушек. Все более или менее в натуре: две из них были еще в трусиках и бюстгальтерах.

Ближайшая к двери малышка, которой было не больше восемнадцати, переодевалась для своего номера.

– Вот как! – грозно заявила она. – Мужчина! А ну-ка, девочки, выставляйте кулаки! – Обычно полиция их мало смущает. Они привыкли к ней. Вот и сейчас девушки, не стесняясь, занимались своими туалетами.

– Ну, что вам надо? Может, совсем раздеться? – спросила она.

Я положил на стол фотографию Симона вместе с бумажкой в двадцать долларов.

– Пока не надо. Я ищу этого парня. Кто поможет мне его найти, тот заработает эти деньги.

Каждая из них подходила и приподнимала билет, чтобы взглянуть на фото. Двое сказали, что очень сожалеют, но не видели. Другие не произнесли ни слова. Потом из зала донесся звук саксофона, и все сразу же умчались в коридор. На полдороге одна из них повернулась и подошла ко мне. Очень маленькая девочка с курносым носом.

– Почему вы разыскиваете Джо Симона? – поинтересовалась она.

Я затаил дыхание.

– Скажем, я хочу ему кое-что сказать.

Она взяла двадцать долларов и сунула их за вырез бюстгальтера.

– Загляните в отель «Бендиг», на углу. Я видела, он высовывался из окна второго этажа, когда я шла сегодня на работу.

Она хотела бежать за остальными, но я задержал ее за руку.

– Вы совершенно уверены, что это был он?

Она облизала пересохшие губы.

– Я вот что скажу, парень. Если вы хотите стать артисткой и танцуете в этом кабаке, чтобы заплатить за уроки, а какой-то грязный прохвост бьет вас по щекам так, что чуть не сворачивает скулы, потому что вы не захотели поработать на него, и вы увидите его поганую морду в окне, вы ведь узнаете его, правда?

Я отпустил ее. Она быстро догнала остальных и как раз успела занять свое место, когда первая уже открыла дверь и, танцуя, вошла в клуб. Я задумчиво смотрел, как за ними закрылась дверь.

Да, вот такие делишки. А ведь совсем недавно я заходил в этот отель и показывал там фото Джо Симона.

Отель «Бендиг» совсем близко отсюда. Служащий посмотрел на фото и поклялся, что никогда в жизни не видел этого человека. Вот и верь после этого людям!

Мне почему-то стало жаль этого служащего, и я направился к выходу из кабака.

Я пересек Шестую авеню и, остановившись напротив отеля, стал его рассматривать. Фасад у него был совсем обыкновенный. Здание небольшое – всего три этажа. Внизу находится ночной клуб под названием «Рекиф». Если девочка с курносым носом сказала правду, то Симон снимает одну из комнат второго этажа, выходящих на улицу. Именно такое заведение может выбрать тип, подобный Симону, чтобы спрятаться.

Я сделал порядочный крюк, прежде чем приблизиться к нему. Впереди меня какая-то молодая особа волокла по ступенькам пьяного матроса. Я предоставил им возможность договориться с портье, сидящим в конторке, и подошел, когда они закончили. Старый портье сам сопровождал клиентов. Он заставил парочку заполнить регистрационную карточку, затем все они направились на второй этаж. Старик держал в руке ключ.

За время его отсутствия я перелистал журнал регистрации. Среди клиентов был один Джексон в номере 200 и Джек Стенли в номере 201. Симон наверняка занимал комнату один. В ситуации, грозившей ему тюрьмой и электрическим стулом, он едва ли мог позволить себе роскошь иметь компанию.

Я поднялся на следующий этаж. В нескольких комнатах горел свет, в других было темно. В коридоре пахло маслом, мылом, дезинфекцией и дешевыми духами. Жалко, что я не знаю точно номера Симона. Да, это как раз такое место, какое я себе и представлял. Если бы кто-нибудь неожиданно завопил: «Флики», – то здесь поднялась бы настоящая паника.

Я дошел до конца коридора и прислушался. Джексон оказался не тем человеком, которого я разыскивал. Большой и толстый Джексон проводил время с чьей-то женой. Я в этом не сомневался, так как слышал их разговор. Он не хотел идти в ночной клуб и не хотел больше пить. То, что он делал в настоящий момент, его вполне устраивало.

Пришлось прижаться к соседней двери. Парень, занимавший эту комнату, храпел, как авиационный мотор. Я поднял глаза на фрамугу: света не было. Я попытался открыть дверь, но она оказалась запертой на ключ. Изо всех сил нажав на ручку, я всем телом навалился на дверь. Она уступила с глухим треском. В комнате было очень темно, в воздухе витал запах наркотиков и виски. На кровати лежало неподвижное тело. Я достал оружие, прикрыл за собой дверь и прислонился к стене. Затем я тихо позвал Симона. Никакого ответа, кроме смачного храпа.

Я прошел через комнату, держа в руке револьвер. Это был тот тип, которого я видел у Майерса за стойкой. Его одежда была в беспорядке разбросана на стуле и возле него. Я обшарил его карманы и рассмотрел их содержимое при слабом свете неоновой вывески, который проникал сквозь щели жалюзи. Если у него и был револьвер, то он его припрятал. Я нашел у него билет на самолет до Акапулько, пять банкнот по тысяче долларов и толстую пачку по двести долларов. Но теперь они ему не пригодятся. Во всяком случае, если он сумеет доказать, что находился совсем в другом месте, когда был убит Ник Казарас. Укокошили флика – теперь во всем Манхэттене даже муха не пролетит незамеченной.

Я положил деньги и билет обратно в бумажник и стал трясти Симона. Он продолжал храпеть, не обращая на меня внимания. Я потряс его сильней.

– Ну, Симон, вставай! Полиция!

Тряся гада, я задел ночник, и он упал на пол. Это был единственный громкий звук в комнате, за исключением храпа, издаваемого Симоном. Я схватил его за волосы на груди и с силой их вырвал. Он застонал от боли, но так и не вышел из бессознательного состояния. Да, придется с ним повозиться.

– Мерзкая скотина, я заставлю тебя протрезветь!

Я повернулся, соображая, где находится умывальник. И в этот момент от стены отделилась какая-то темная масса, промелькнул металлический отблеск и рукоятка револьвера ударила меня по лбу. От такого удара я упал на колени.

В слабом свете, проникающем через окно, я увидел ноги мужчины. Да, только ноги в отлично начищенных башмаках и темные брюки. Я, как последний дурак, угодил в ловушку. Я попытался схватить его за ноги и свалить, но полученный удар почти парализовал меня. Мне удалось схватить ноги, но сжать их у меня не было сил. Револьвер поднялся и вновь опустился. Удар пришелся на затылок. Парень с револьвером знал свое дело. И кроме того, вероятно, он получал от этого удовольствие.