Германия, Голландия и Великобритания тоже продавали Ираку технологию и сырье для производства химического оружия, тем самым позволив Саддаму создать арсеналы, которые наводили ужас на его заклятого врага — Израиль.

Еще задолго до ударов Саддама по городам Израиля во время войны в Персидском заливе ракетами "Скад" израильтяне серьезно опасались превентивных ударов химическими ракетами.

В военных целях Саддам применял иприт в ограниченных количествах и по стратегическим целям, таким как иранские командные пункты и узлы связи. Против гражданских лиц иприт применялся крайне редко. Но в войне против курдов сомнения относительно применения химических средств Саддама не мучили.

Курды всегда были и до сих пор остаются самой серьезной из нерешенных проблем Саддама Хусейна. На них не оказывают должного воздействия его воинственные речи и огромные портреты, украшающие фасады зданий и выставленные вдоль автомагистралей. Не питают непокорные горцы и верноподданнических чувств к диктаторскому режиму Саддама. Вооруженным и ведущим фактически автономный образ жизни в северных районах Ирака курдам суждено было пережить трагический урок, который они вряд ли когда-нибудь смогут забыть.

В марте 1988 года, когда еще бушевала война с Ираном, фронтовые командиры доложили Саддаму о том, что иранские войска при поддержке курдских партизан овладели городом Халабжа. Этот город находился рядом с жизненно важной иракской гидроэлектростанцией. Информация о том, что город был занят при участии курдских партизан, дала Саддаму основание применить самое смертоносное отравляющее вещество против беззащитного гражданского населения. Он не мог не знать, что иранских войск в городе фактически не было, так как они ушли Через несколько часов после его взятия.

Солнце едва поднялось над горными вершинами, когда на Халабжу обрушились первые снаряды. В отличие от взрывов фугасных бомб, к которым жители прифронтовой полосы уже привыкли, на этот раз снаряды шлепались с негромкими хлопками без разрывов. Но вскоре город окутало густое желто-бело-серое облако газа, которое как туман медленно плыло по улицам, вползая в каждый закоулок. Саддам выпустил на город табун, цианид и иприт. Среди жителей началась паника. Обезумевшие люди бегали по улицам, на их лицах начала отслаиваться кожа. Соприкосновение с парами табуна вызывало мгновенную смерть.

К полудню в полях пали все животные, пожухла растительность. В воздухе стоял сильный запах гнилого лука и жженого чеснока. Все жители задохнулись в этом смрадном чаду. Уцелели только те, кто работал на отдаленных полях. Всего в тот трагический день в Халабже погибло четыре тысячи мужчин, женщин и детей.

Турецкий врач Каглаян Куген, лечивший от ожогов и заболеваний органов дыхания тех, кому удалось выжить, свидетельствовал: "Пострадавшие рассказывали, что они видели, как из синих резервуаров выходил газ. Сначала ощущался странный запах, затем появлялось жжение в глазах, ухудшалось зрение, возникали острая боль и зуд в глазах. Затем следовали приступы безудержного чихания и рвоты. В ближайшие после вдыхания иприта часы по мере развития воспаления и отека легких учащалось и затруднялось дыхание. У многих появлялись ужасные волдыри на шее, груди, бедрах с последующим отслоением кожи. Среди пострадавших были молодые и пожилые, но не было ни одного солдата. Самым молодым из моих пациентов был четырехмесячный младенец. Я не мог не задаться вопросом, чем же они заслужили подобную участь".

Ирак, обычно тщательно скрывающий от мировой прессы события внутри страны, на сей раз "оплошал", допустив западных корреспондентов и иностранных сотрудников Красного Креста с миссией гуманитарной помощи в район событий. Фотоснимки с изображением тысяч трупов без каких-либо видимых ранений или повреждений опровергали заявление Багдада о том, что эти люди погибли под перекрестным артогнем во время перестрелки между иракскими и иранскими войсками.

Лишь через несколько месяцев иракское руководство признало применение отравляющих веществ.

Представитель ООН, побывавший на месте событий, рассказывал: "Мертвые тела валялись в дверных проемах, на улицах, вокруг накрытых к обеду столов и в подвалах, где люди по наивности пытались спастись от смертоносного газа. Трупы лежали на ведущих из города дорогах, по которым люди тщетно пытались убежать от расползавшегося облака. Очевидно, смерть быстро настигала свои жертвы, так как признаков борьбы почти не было. Улицы были завалены также раздутыми трупами домашних животных".

"Около тридцати пострадавших, — продолжал очевидец, — были отправлены самолетом на Запад для лечения в госпиталях. Там был подтвержден факт применения боевых отравляющих веществ против мирного населения. Мне довелось беседовать с иранским врачом, лечившим беженцев из Халабжи. Он заявил, что среди жертв было много пострадавших от сильных ожогов и почти полного разрушения легких в результате действия иприта, цианида и других отравляющих веществ".

Западные дипломаты в Ираке были возмущены этой бесчеловечной акцией. "Халабжа — проявление бессмысленной, непростительной жестокости со всех точек зрения, — в негодовании заявил один из них. — Использование ядовитых газов против войск противника недопустимо само по себе, но использовать их против гражданского населения, тем более против граждан собственной страны — совершенно невероятный факт".

Сам же Саддам был вполне удовлетворен результатом этой зловещей демонстрации своей диктаторской власти. Он бросил наглый вызов общественному мнению, поправ международные конвенции. Диктатор был так доволен результатом, что решил повторить это злодеяние.

В августе 1988 года ирано-иракская война, длившаяся почти десять лет, наконец закончилась. Она обескровила обе страны, разорила их экономику, измучила население и посеяла ненависть между двумя соседними народами. Но мир для Саддама означал возможность использовать больше солдат и больше химического оружия против своих внутренних врагов — курдов.

К концу августа багдадский диктатор ввел в курдский регион около шестидесяти тысяч солдат, подразделения боевых вертолетов, танков и артиллерии, разработал эффективную тактику нанесения химических блиц-ударов. Первой жертвой этой кровавой тактики суждено было стать деревне под названием Бутия.

Сефике Али двадцать четыре года, но ее некогда красивое лицо испещрено морщинами, как у древней старухи. Это результат цианидовых ожогов, полученных во время опустошительной газовой атаки деревни с воздуха. Ей с мужем и тремя детьми повезло: им удалось бежать в Турцию. В деревне осталось две тысячи других жителей, разделивших участь жертв Халабжи.

В лагере беженцев вдоль турецкой границы толпы обгоревших, кашляющих людей, переживших недавнюю газовую атаку, поселились в больничных палатках. Десятки медиков из стран Запада помогали пострадавшим преодолеть ужасные последствия этого варварского акта Саддама. Иракцы называли этих беженцев "пеш мергас" — людьми, пережившими смерть.

Багдад не посчитал нужным объясняться по поводу этих жертв безрассудной политики Саддама. Кроме Бутии аналогичному нападению подверглись еще две деревни в районе Данхук, но здесь обошлось всего несколькими пострадавшими. Почти все жители в это время работали в отдаленных полях, и сильный ветер, по счастливой случайности поднявшийся в то утро, быстро развеял смертоносный газ.

Почти сто тысяч курдских беженцев перешли границу с Турцией и в условиях ужасающей антисанитарии расположились в переполненных палаточных лагерях. Один из курдских лидеров, Массад Барзани, обратился в ООН с просьбой оказать давление на Ирак, чтобы тот отказался от применения химического оружия. Вот его слова: "Одно дело, когда тебя разрывает на куски взрывчаткой, но совсем другое — погибнуть от оружия, которое ты не можешь ни видеть, ни слышать до тех пор, пока не становится слишком поздно. Во имя гуманности правительства западных стран должны объединить свои усилия, чтобы положить конец этому кошмару. Многие женщины и дети, пережившие газовые атаки, впоследствии были убиты иракскими солдатами. Подручные Саддама сделали это, чтобы скрыть правду о своих гнусных злодеяниях. Речь идет о преступлении против человечества".