Потом были застолья, которые длились до 3−4 часов утра. Но какие то были застолья! Мы ели осетрину, индейку, конечно, жареную курицу и утку. Барашек обязательно, начиненный пловом, шашлык. А какой вкусный плов готовили наши хозяйки! Он был разным, с кишмишем и миндалем. Потом подавался пудинг, затем мороженое, яблоки, груши, апельсины…

А какие мы пили вина! Санторинское, цимлянское, прасковейское, кизлярское, раздорское − рекой лилось.

Устраивались танцы, специально приглашали музыкантов. Было весело. Помню, как с друзьями катались по линиям Нахичевани на фаэтонах. Пили шампанское прямо в фаэтонах. Мы брали несколько экипажей. За нами или впереди ехали музыканты, играли зурначи. Вот это мы кутили! А что сейчас? Одни воспоминания.

Вот что греха таить, любили наши мужчины погулять. Не только выпить. Но и азартные игры любили, и женщин любили. Не без этого. Правда, все считались примерными семьянинами, но кто не без греха. Любили мы посещать кафешантаны, ох, любили… Только учтите, что в Нахичевани их не было. Неприлично. Для этого наши мужчины ездили в Ростов. Да и я, грешный, там бывал. Признаюсь.

Помню, «Палермо» было популярно. Кстати, кафешантанами заведовал наш нахичеванец Карапет Чарахчиянц. Тогда его фамилию знал каждый ростовец и нахичеванец. Он радовал публику «знаменитыми иностранными артистками», исполняющими танцы стриптизского толка. Правда, многие из этих «знаменитых иностранных артисток», как потом выяснилось, были родом из русских и малоросских деревень.

У Карапета Чарахчиянца в труппе были «немки из Риги», «француженки из Бордо», «американские красавицы». В общем, любой каприз за ваши деньги.

Помню, особой популярностью пользовалась певица Клара де Воляй. Правда, говорили, что на самом деле звали ее Мотька Тараканова. И родом она была из Малороссии. Ах, Мотька, скольким мужчинам голову вскружила! Несравненная Клара де Воляй… Хороша была, ох и хороша! Но это уже все в прошлом, не буду об этом…

Я вам доложу, господа (ой, простите, товарищи), что не только кафешантаны были популярны. Появились у нас после волнений 1905 года журналы эротического и амурного толка. Названия их помню − «Поцелуй», «Бубенчик», «Почта Амура». А потом некоторые подобные журналы выходили даже с девизом: «Влюбленные всех стран, соединяйтесь!». У нас появились свои феминистки. Даже в Нахичевани.

В журналах эротического толка публиковали такое, что раньше себе и представить было невозможно.

Натуристы стали очень популярны в нашем российском обществе. Правда, не в Нахичевани. Слава Богу. Натуристы − это те, кто обнаженными принимают воздушные ванны, не стесняясь никого. Но это ладно. Пусть их у нас на Дону комары кусают за то самое место, о котором в приличном обществе не говорят. Но амурные журналы − этого, признаться, не ожидали многие.

Пьесы эротического толка начали ставить в театрах, не отставал от новых веяний и кинематограф. Эротические журналы стали продаваться в книжных магазинах Ростова и Нахичевани. Для патриархальной Нахичевани это было потрясением.

Уважаемые политические и общественные деятели Нахичевани стали высказываться против свободной продажи непристойных журналов.

А еще в Ростов приезжала Айседора Дункан. Она танцевала в тунике, демонстрируя свои красивые ножки. Разве в девятнадцатом веке такое было возможным?

В Нахичевани проводились балы. Они ничем не отличались от столичных и ростовских. Дамы любили их посещать, чтобы пообщаться с подругами, да и мужчины положительно относились к подобным мероприятиям. Вот только дуэлей у нас, слава тебе Господи, не было. А ведь сколько хороших людей погибло на этих дуэлях, будь они неладны. Но в Нахичевани подобных эксцессов не допускали.

Помнится, как-то все наше нахичеванское общество было охвачено волнением. Мой хороший знакомый купец Келле-Шагинов был свидетелем одной несостоявшейся, к счастью, дуэли.

А дело было так. Один раз к нам в Нахичевань на бал из Ростова приехали господа офицеры, красивые, холеные, статные.

Начались танцы. Во время танцев один из офицеров счел себя чем-то оскорбленным Карпом Кирилловичем Чорчоповым и вызвал его на дуэль. Карп Кириллович был представителем уважаемой нахичеванской семьи, но он не был военным человеком. Да и незнакомы мы были с офицерскими правилами поведения на балу. И дамы наши никогда поводов для ревности не давали, все воспитаны в патриархальном духе. А тут что случилось? Может, показалось офицеру, что Карп Кириллович не так на него посмотрел или же сказал что-то не то, по мнению военного человека. Никто точно сегодня уже не скажет.

Но вот точно могу сказать, наши нахичеванские женщины дуэль допустить никак не могли. Что тут началось в городе! Все только об этом происшествии и говорили. «Вай, какое горе! Офицер убьет нашего Карпа», − причитали женщины. И пошли между матерями и сестрами ахи и вздохи. Считали Чорчопова обреченным на смерть. Но тут вмешались друзья Карпа Чорчопова. Удалось примирить враждующих. Говорили, что была сформирована в Нахичевани целая делегация из уважаемых людей города, которая отправилась к офицеру просить прощения за невольную обиду. Офицер не ожидал такого поворота событий. С подобным ему сталкиваться не приходилось. Чорчопова он простил. Дуэль не состоялась. И подобных конфликтов у нас в городе больше не возникало, насколько мне известно.

Все-таки жаль, что великие поэты Пушкин и Лермонтов жили не в Нахичевани. У нас бы их никто на дуэль не вызвал. Вот, правда, побить могли бы, чтобы на чужих жен не заглядывались. Но убивать не стали бы. Не в наших это правилах. А быть битым иногда бывает полезным. Уж поверьте…

Дом Лусегена Попова на Екатерининской площади всегда был украшением нашего города. Все Поповы были людьми уважаемыми.

Наследник Лусегена Манук Михайлович тоже человек знатный. Вел активную торговую и коммерческую деятельность. Доложу я вам, господа-товарищи, что Манук Михайлович был известен и уважаем в городе за благотворительную деятельность. Являлся почетным смотрителем городского училища, избирался гласным думы, на свои средства построил доходный дом, прибыль от которого полностью отдавал на содержание женского училища имени Святой Рипсиме. Одним словом, большой молодец.

Так более того, Манук Михайлович в свой дом брал на воспитание армянских девочек-сирот. Для них на втором этаже была выделена отдельная жилая комната. Воспитанниц обучали армянскому и русскому языкам, шитью, рукоделию, кулинарии. А по достижении ими совершеннолетия Попов находил им работу и спутника жизни, обеспечивая при этом каждую небольшим приданым. Вот это благородство! Такого порядочного человека редко можно встретить. А уж сейчас…

У самого же Манука Михайловича была единственная дочь, которая увлекалась верховой ездой. Она, кстати, уверенно держалась в седле, хорошо управляла скакуном и любила совершать поездки по окрестностям Нахичевани. Отчаянная девушка. Вся Нахичевань ее знала.

Вторым увлечением этой девицы были драгоценные камни. Помню, частенько говорили, что на приемах она появлялась в строгих платьях с украшениями, искусно выполненными из бриллиантов и изумрудов.

Красивая была девушка − любительница лошадей и бриллиантов. Независимая. Гордая. Своенравная.

К сожалению, что стало с Поповым и его семьей после наших переворотов и революций, мне неизвестно. Кто что говорит. Наверное, покинули Нахичевань в смутное время. Дай-то Бог.

О Балабанове в Нахичевани

Был в нашем городе голова. Хороший, предприимчивый человек. Много для города сделал. Очень много. И театр построил, и больницу. Только не все любили его. Да, конечно, ярких и сильных многие не любят. А уж как могут сплетничать наши люди, особенно нахичеванцы − целую книгу написать можно. Вот и о Минасе Ильиче Балабанове придумывали небылицы. Передавали эти истории друг другу, и каждый добавлял что-то свое. Не любили Минаса Ильича наши богатые купцы. А почему? Так налоги брал. Но брал-то на благо города. А им карман свой ближе.