- Не через час. Сначала вы нормально поедите и хотя бы несколько часов поспите в тепле. Не надо повторять ошибку Лэлсы. Лада, не спорь, пожалуйста! Какое-то время вы еще продержитесь на ногах, но далеко не уйдете, потом все равно придется останавливаться. Костра из-за пиратов лучше не разжигать, в палатку вы не полезете - побоитесь. Итого: холодная ночевка, к утру наверняка будет минус.
Он был прав. Ладка немного повозражала - для порядку. Мы запихнули в себя остатки гречки и легли. Мне было очень худо. Болела голова, будто стиснутая стальным обручем. Озноб пробирал до костей, хотя в избушке к этому времени натопили, как в бане. Я лежала на спине, бездумно глядя вверх сквозь полуприкрытые веки. Убогий интерьер зимовья, скупо освещенный отблесками пламени из печи, плыл и колыхался, нары покачивались подо мной как лодка на воде...
- Ольга, вставай!
Сколько времени прошло? Мне показалось - несколько секунд, а на самом деле - часов пять. Сказать, чтобы я отдохнула... Но хуже не стало, значит радиации мы с Ладкой все-таки не хватили.
Завтрак - той же гречкой, только не с тушенкой, а с сахаром. ИФ сварил, Галка с Серегой спят.
- Лад, тетрадка!
- Массаракш, опять забыла!
- Может, нет там ничего?
Но там - есть:
"Здравствуй!
К сожалению, так и не знаю твоего имени, но это не важно. Ты хороший человек, это видно по стихам в твоей тетради. Они помогли мне скоротать две бессонные ночи. Некоторые из них заставили меня всерьез задуматься о вечном, другие - от души позабавили. Ты храбрая и умная. Как ты меня сразу раскусила! Я до сих пор пребываю в восхищении. Мне очень нравится, как ты держалась. Ты не поверишь, но мне будет очень жаль, если вас всех убьют. В любой момент это могут сделать другие пришельцы из космоса или ваши солдаты. Уходите скорее. Осторожно выходите на большую дорогу - в том месте, где вас чуть не поймали в первый раз. Идите смело до квадратного белого камня слева от дороги, его ни с чем не перепутаешь. Потом сворачивайте с дороги вправо, и осторожно, кустами вдоль реки, обходите КПП. Если повезет, вас даже не заметят. В семидесяти шагах за КПП заканчивается зона эксперимента, там вы уже будете в полной безопасности. Пришельцы вас преследовать не будут, им не до того. Уходите, не ждите ничего, и не пытайтесь вмешиваться. Только все испортите. Запомните: те, кто устроил все это - мне не друзья.
В завершение - хочу дополнить твою коллекцию стихов стихотворением вашего соотечественника, Анатолия Жигулина. Когда я прочитал это стихотворение в первый раз (очень далеко отсюда), оно подсказало мне, как жить дальше. С автором мы могли бы встретиться здесь, в Ульгычанском лагере, но не встретились, и это к лучшему. Вряд ли он подумал бы обо мне хорошо, и вряд ли посвятил бы мне стихи. Так что можешь считать, что подарок, который я тебе преподношу, краденый. Мне уже все равно.
Обложили, как волка, флажками,
И загнали в холодный овраг.
И зари желтоватое пламя
Отразилось на черных стволах.
Я, конечно, совсем не беспечен.
Жалко жизни и песни в былом.
Но удел мой прекрасен и вечен -
Все равно я пойду на пролом.
Вон и егерь застыл в карауле.
Вот и горечь последних минут.
Что мне пули? Обычные пули.
Эти пули меня не убьют."
Там, дальше, было еще что-то написано. Целых четыре страницы - но не по нашему. Совсем не по нашему, чужими, непонятными буквами... Теми же буквами, что Ладка видела на стене своей камеры в БУРе.
Странное послание. Странные стихи: хорошие и странные. Вот уж не ожидала от автора "Черных камней": книги сильной, но абсолютно посюсторонней. Две последние строчки - мой ровесник, любитель фэнтези мог бы написать. Так и видится оскаленная - ухмыляющаяся - волчья морда с умными, грустными и смелыми человеческими глазами. А где уж эдэлсэрэнец Чинхар это откопал...
- Ну, Чинхарюга, оборотень, не пожалею я на тебя самородного серебра! - в Ладкином голосе звучит лютая ненависть.
ИФ молча смотрит на огонь в печи. Текст, зачитанный Ладкой вслух, он никак не прокомментировал...
Четырнадцатый день
Сборы и проводы не были долгими. В неверном свете заходящей луны выходим на дорогу - дальше не собьемся и в темноте. Рассвет застал нас уже далеко от зимовья. Мы шли часов до трех дня, потом свернули с дороги и, не разжигая костра, устроили себе привал со сном: пленку, коврики и спальники несли с собой.
Спали по очереди. Под вечер поужинали сухарями с голубикой, запили водой из ручья и пошли дальше. Погода нас пока баловала, но чувствовалось, что это ненадолго. Днем бледное солнце едва пробивалось сквозь дымку, затянувшую все небо, вроде бы голубое, ясное, но какое-то слишком белесое. Сейчас над горами неистово полыхало холодное малиновое пламя заката. Мы были голодны, промерзли до костей и чувствовали себя совершенно разбитыми. Первые шаги новой ходовой ночи дались с невероятным трудом, а после первого часа ходьбы в сгущающихся сумерках возникло твердое чувство, что мы не движемся вперед, а топчемся на месте. Тогда я начала ругаться: сначала - мысленно, потом - вслух. И вдруг Ладка запела, на ходу переиначивая Щербакова:
"Ковыляют между сопок двое путников пешком.
То туристы с Ульгычана пробираются тайком",
- ее голос сорвался.
"Рюкзаки мы побросали, но гитару не сожгли,
Сорок восемь километров до жилья мы не дошли",
- подхватываю я, но песня все равно глохнет, потому что дыхания не хватает, а те слова, которые выдает "на гора" моя очумелая фантазия, вполне могут оказаться пророческими, не фиг их озвучивать:
"Ледяной бушует ветер, пыль морозная дрожит.
Посреди каньонов тесных пара бластеров лежит.
Ну а вам среди сугробов и костей не отыскать,
Будут вечно наши души между сопок ковылять"
Идем молча, не глядя друг на друга, сгибаясь в три погибели под совсем не тяжелыми, в сущности, рюкзаками, а тут еще оружие болтается на груди...
Пятнадцатый и шестнадцатый дни
Мы шли всю ночь и полдня. Потом снова была стоянка без костра. Погода практически не менялась, но становилось все холоднее. В воздухе время от времени начинали порхать белые мухи.
Следующим утром мы еще раз отдохнули, а потом распрощались с дорогой. Спускаясь с водораздела, она резко забирала вправо, вдоль реки с длинным, неудобозапоминаемым названием. Эта река нам знакома по пути туда. Выше по течению она очень живописна, а здесь совершенно изуродована человеком: тоже что-то добывали. Нам надо идти вдоль реки налево, переходить ее вброд и искать перевал, за которым метеостанция.
Сначала нас вели старые вездеходные колеи, но потом долина сузилась, и колеи ушли в воду. Неизвестные водители предпочли твердое и относительно ровное речное дно бесконечным скальным обрывам и осыпям по берегам. К сожалению, мы не могли последовать их примеру.
Пейзаж вокруг был совершенно безжизнен, хотя и не лишен своеобразной мрачной красоты. Источенный ветрами, водой и морозом серый гранит приобрел причудливые формы, похожие на скульптуры абстракционистов. Вот арка, вот словно бы чье-то лицо, вот окаменелые языки пламени... Отсутствие растительности придавало всему этому совершенно инопланетный оттенок.
Ориентироваться в таком месте довольно трудно: чуть-чуть другой ракурс - и все эти каменные фигуры неузнаваемо меняют свои очертания. А нам нужно было до темноты отыскать ручей, текущий с перевала. Кажется, напротив его устья, на верхушке каменной "балды" торчала брошенная буровая. Ее было хорошо видно с седловины перевала.
