- Неужели совсем ничего нельзя сделать?

- Если бы он был землянин, я бы могла...

- Землянин?!

- А ты посмотри на него повнимательнее!

Глаза чужака вдруг ожили. Несколько секунд он, не мигая, смотрел на стоящего перед ним ИФ, потом заговорил. Медленно, хрипло, с каким-то странным акцентом, но вполне членораздельно:

- Игорь Федорович, поторопите, пожалуйста, Галю с водой...

Не дослушав фразы, ИФ заорал в темноту:

- Галина! Сколько можно копаться!

Примчалась запыхавшаяся Галка, расплескала по дороге половину котелка. Серега со зловещим видом поманил ее пальчиком от костра:

- Ты до каких пор все будешь делать через ж... ?

- Да заткнитесь вы, наконец! - прикрикнула на них Ладка.

Я оглянулась на пришельца. Померещилось - или он, правда, улыбается? Наверное, здорово мы смотримся: Ульгычанская стоянка психов и доходяг.

- Присядьте, не суетитесь, со мной все в порядке.

- Это теперь называется "все в порядке"?!

- Неточно выразился. В порядке будет завтра. Сегодня - плохо, но не так сильно, как вы думаете. Я с Эдэлсэрэна, это - название планеты. Меня зовут Лэлса, а все ваши имена я уже слышал. Извините, пожалуйста, за беспокойство, - голос уже не такой хриплый, как был в первый момент.

Да, помирать этот Лэлса, правда, похоже не собирается. Почему-то приходит на ум начальник лагеря с его гипнотическими штучками...

- Отлейте мне воды в миску - пока не закипела. Вы чай хотите заварить? Покрепче!

- С заваркой напряг, - автоматически огрызается зажимпрод.

Интересно, когда это Лэлса, если он, правда, инопланетянин, успел попробовать земной чай?

Куском бинта стирает со щеки засохшую кровь, и становится видно, что за полчаса от здоровенной ссадины почти ничего не осталось. Ну и ну. Этак он в самом деле к утру оклемается.

Пьет чай маленькими глоточками, кружку держит в левой руке, правая, неподвижная, лежит на коленях. Шесть человек разглядывают чужака с напряженным вниманием, а он знай себе сидит и прихлебывает чаек. Лицо - треугольное, большеглазое, с выпуклым широким лбом, выступающими скулами и острым подбородком, кажется совсем юным, едва ли не детским. Очень белая, гладкая кожа, длинные ресницы, тонкие брови вразлет. Но повадки его, твердый, спокойный взгляд - отнюдь не ребенка, а бывалого, уверенного в своих силах человека. Черный комбинезон из неизвестного материала оставляет открытыми только голову и кисти рук (если не считать прожженных дыр), на груди слева - прямоугольная нашивка: три вертикальные зеленые полосы на белом фоне и короткая непонятная надпись. Все в точности как на тех двоих. Так кто же он, массаракш, такой, и что ему от нас надо?

- Спасибо за чай. Хорошо, если до утра меня не будут трогать. Рассказывать долго, сейчас нет сил. Время терпит.

- Серега, тащи-ка сюда еще спальники, я больше ложиться не буду... Игорь Федорович, честное слово, никаких эксцессов, - Ладка смотрит на ИФ такими невинными "голубыми" глазами, что тот только машет рукой. - Лэлса, я понимаю: тебе очень хреново, но хотя бы в двух словах ты можешь объяснить, что происходит?

- У вас в художественной литературе встречается такое понятие: "космические пираты". К сожалению, они бывают не только в литературе. Это - дело их рук. Я был у них в плену, потом сбежал. Вот, пришел к вам. Расскажу все, что знаю. Только не сейчас. Завтра. Может быть, мы вместе сможем что-то сделать.

- Ладно, отдыхай, - помогаем Лэлсе устроиться поудобнее.

Пираты! Космические! Анекдот, блин! Планета Негодяев, спутник кроваво-красной Протуберы и мертвенно-синей Некриды. Великий Спрут, Искусник Крег и Конопатая Сколопендра. "Перековавшийся" Двуглавый Юл. А также - Кир Булычев, похождения Алисы Селезневой. Смешно! Интересно, почему мне не до смеха?

Мы втроем: Андрей, Ладка и я остались у костра караулить Лэлсу, остальные пошли спать. От нечего делать мы начали изучать содержимое сумочек, которые ИФ снял утром со злополучных преследователей Ладки. Очки для ночного видения, наручники, бинокль и еще кое-какую мелочь опознали сразу. Хорошо бы найти запасные аккумуляторы к оружию...

Андрей долго вертел в руках какую-то круглую блестящую штуковину, попытался нажать на что-то вроде кнопки - и схлопотал от нас по рукам:

- Тебе что, полетать захотелось? А если это граната?

- Что вы там делаете? - подал голос Лэлса из вороха спальников. - Положите подальше от огня и не трогайте.

- Понятно. Спи.

На языке у меня давно вертится один вопрос, и я наконец решаюсь его задать:

- Андрей, слушай, а за что тебя все-таки посадили? Если не секрет, конечно.

- Да нет, не секрет. Кружок у нас был. Мы там с ребятами в свободное время классиков марксизма-ленинизма изучали. Вычитали много такого, о чем вслух говорить не принято. Выводы стали делать, да у самих глаза тоже не слепые. В общем, расхотелось нам на Усатого Людоеда молиться. Один парень из наших - дурак конечно - ножик в портрет метал, а кто-то потом тот портрет нашел. Ну и пошло, поехало. Влепили нам по полной программе. А за дело или нет? Не знаю, как посмотреть. Была у нас организация? Была. Ругали мы Сталина? Ругали. Но дальше все равно бы не пошли. Слишком много хороших людей в него верят, жизнь за него готовы положить. На том и держится. А против - или откровенное дерьмо, или вовсе блаженные какие-то. С кем здесь только не встречался...

- Слушай, Андрей, а знаешь ли ты, что такое телеграфный столб?

- Ну?

- Это хорошо отредактированная сосна. Так примерно у нас классиков переводят, - Ладкин голос звучит неожиданно зло и резко.

Все. Почуяла благодарного слушателя, сейчас полезет в родные социологические дебри. Так я и знала, Андрей заглотал наживку:

- Например?

Вопрос - ответ. Вопрос - ответ. Глаза у обоих горят, я быстро теряю нить узко специального разговора, просто сижу и любуюсь их отчаянно-веселыми, одухотворенными, какими-то стремительными лицами... Ладка, осторожнее на поворотах! Андрей вдруг замолчал и насупился, а она знай себе заливается соловьем про теорию конвергенции:

- В общем, концепция мировой пролетарской революции себя не оправдала, здесь классики были не правы. Коммунизма мы не построили и вряд ли в обозримом будущем построим.., - осеклась. В зловещей тишине негромко лязгнул затвор.

Приблудный был страшен в своем праведном гневе: белые глаза не вмиг закаменевшем лице, резко проступившие под смуглой кожей желваки... Его взгляд, полный ненависти, скользит по японским часам на моем запястье, по свитеру с английской надписью, по Ладкиным, якобы американским, штанам - и я чувствую, что он сейчас выстрелит. Мне становится страшно, как никогда в жизни.

- Андрюш, ты поосторожнее с пистолетом, - Ладка предостерегающе поднимает правую руку, а левой тянет к себе бластер.

И вдруг - словно удар тока. Искры из глаз, лечу, проваливаюсь куда-то. Когда, миг спустя, сознание вновь становится ясным, обнаруживаю, что лежу на камнях в жутко неудобной позе. Ноги выше головы, больная рука нещадно вывернута, но что самое неприятное, я не могу ни пошевелиться, ни крикнуть. Из глаз - слезы, дыхание перехватило, сердце бешено колотится о ребра.

Это продолжалось минуты три. Когда, наконец, ко мне вернулась способность двигаться, я села, прижала к животу нестерпимо горящую руку и тихонько завыла, раскачиваясь из стороны в сторону. Сквозь слезы я видела, как Ладка наклонилась над неподвижным Андреем, забрала у него пистолет, достала наручники из утренней добычи, повертела так и этак и запихнула обратно в карман. Выпрямилась и пошла к Лэлсе: он полусидел, опираясь на камень, на коленях - бластер. Уж не он ли нас отоварил?

Андрей пришел в себя, вскочил и как кошка бросился за Ладкой. В свете костра оранжево блеснул нож.

Мигом забываю про локоть:

- Берегись! - Ладка оборачивается, вскидывает, защищаясь, левую руку. От удара правой Приблудный летит затылком на камни и, кажется, теряет сознание. Ладка носком ботинка отбрасывает подальше выпавший из его руки нож, переворачивает парня лицом вниз, сводит ему руки за спиной и защелкивает-таки на запястьях "браслеты". Я прыгаю вокруг них с неизвестно зачем вытащенной из костра горящей веткой.