Я с удивлением посмотрел на Морозову. С удивлением – не потому что она спокойно размышляла, как грохнет своих «собратьев» при первой возможности. Нет. Дело не в этом. Просто в башке у девки – кровожадные планы, а лицо – будто святая дева сидит. Глазки честные-пречестные. Хотя, я отчетливо увидел картинку, Морозова протягивает руку и ей туда кладут окровавленные куски. Жесть…  Она реально представила, как принесли отрезанные яйца этих троих.

«Черт…  Антон очень хорошенький…  Надо на вечеринку завтра выбрать какой-нибудь соответствующий наряд…  Бутурлин! Сядь уже, мудила…  Отвлекаешь!»

Ну, тут даже не стал оборачиваться в сторону Вари. И так понятно, мысли принадлежат именно ей. Интонация. Тон. Тембр. Ничего не меняется, независимо от того, говорит человек вслух или думает.

«Бутурлин крутой…»

«Блин, учителя жаль, конечно…»

«Когда же закончится этот долбаный урок…  Жрать охота…  Интересно, что сегодня подадут во время обеда…»

«Ну, давай…  Двинь мне в морду…  Ссыкло учительское…  Все вы – ссыкливые трусы…»

Конкретно этот голос был наглый, самоуверенный. Принадлежал он Бутурлину. Собственно говоря, именно его мысли меня интересовали в первую очередь. Пацану скучно. Он просто в конец обнаглевший придурок, которому скучно…

Кстати… единственная, чьи мысли оставались белым шумом – Ангелина. Я не услышал ни черта. Можно, конечно, допустить, что у нее их просто нет, но это вряд ли. Девка слишком сообразительная. Видимо, папочка позаботился. Вручил ей какое-нибудь украшение с защитой.

– Ну, что ж…  В морду, так в морду… – Тихо сказал я себе под нос, а потом резко встал из-за стола.

Выбираться через парней, которые сидели ближе к проходу, – тратить время. А сейчас самое главное – эффект неожиданности. Поэтому, не долго думая, я перемахнул через стол, потом перепрыгнул следующий ряд и оказался прямо возле кафедры, где стояли учитель и Бутурлин. С ходу, не останавливаясь, сгрёб наследника обеими руками за грудки, а затем без лишних слов или вопросов, зарядил ему башкой в переносицу. Так как подобной эскапады он точно не ожидал, даже, мне кажется, не понял, что происходит, то и защититься пацан не успел.

– Сука! – Взвыл Макс, ухватившись за свой благородный профиль. – Ты, млять, кто вообще такой?! Дебил!

Я не стал ждать продолжения столь содержательной речи. Рывком дернул Бутурлина вперед, а потом, что есть, волоком дотащил его до двери, толкнул створку и выкинул наследника в коридор. Благо, несмотря на мой реальный возраст, я в отличие от этих богатеев, всю жизнь провел на улице. Да, в детстве был ссыклом. Это – факт. Но потом что-то во мне поменялось. После того случая с двумя бродяжками, которые хотели обидеть Настю. Пропал страх. Вообще. Исчез, будто и не было никогда.

А после драки с Костыревым, который, на секундочку, занимался всем, чем только можно, я точно понял одну вещь. Дело не в том, насколько ты физически силен или высок ростом. Главное – твоя злость. Если она есть, если ты готов ее выпустить, то срать, насколько крепнее противник. Не достану кулаком, значит, подпрыгну и выгрызу ему кадык.

Осторожно прикрыл дверь. Матерные завывания Бутурлина, доносившиеся из коридора, стали тише. Затем обернулся к учителю.

– Извините. Продолжайте рассказывать. Очень интересно.

Вятич стоял, открыв рот. Смотрел с таким выражением, будто я только что показал ему собственную задницу, из которой, к примеру, растет хвост. Впрочем, не только он. Весь класс вытаращился в мою сторону с охреневшими лицами. Шереметев и Головин, которые еще не успели усесться, так и замерли в проходе.

Я спокойненько направился к ступеням. Проскользнул мимо двух наследников, бестолково хлопающих глазами. Они вообще, походу, не понимали, что им надо делать. С одной стороны, их другу только что разбили хлебало, а с другой, подозреваю, подобных ситуаций прежде у них не бывало.

Влад и Николай, как только я приблизился, моментально вскочили, пропуская меня на место. Оба они смотрели с неким восхищением. Отлично. Впечатление я произвёл.

– Он сейчас побежит жаловаться. – Громким шепотом высказалась Лопухина. Она снова вылезла из-за плеча Ангелины, чтоб лучше меня видеть. – Зачем ты с ним сцепился? Будет очень обидно, если тебя в первый же день выгонят из школы. Это же Бутурлин!

– Не побежит. – Я равнодушно пожал плечами.

Потому что знал наверняка, точно не побежит. Идти к директору жаловаться, это значит, расписаться в своей слабости. Бутурлин такого не допустит. Он будет думать, как отомстить. Именно мне отомстить. Лично. Так же прилюдно.

Я уселся на свое место, подтянул к себе планшет и уставился на учителя внимательным взглядом. Мол, ну, давай, чего заткнулся?

– Эм…  Да…  Господа, сядьте уже, будьте добры. – Вятич махнул рукой дружкам Бутурлина, которые раскорячились в проходе.

Они как-то растерянно потоптались на месте, буквально пару секунд, а потом все-таки прошли к свободным местам.

– Оригинальный подход… – Романовская, не поворачивая головы, еле слышно, почти одними губами, прокомментировала случившееся. Думаю, кроме меня никто и не заметил, не разобрал ее слов. Просто я ждал от Лины реакции, потому прислушивался.

Прекрасно понял, о чем она говорит, но промолчал. Объясню позже, когда мы окажемся подальше от лишних ушей и глаз.

– То есть, вот так теперь парни заводят дружбу… – Романовская, видимо, была слишком зла. Никак не могла заткнуться.

– Поговорим дома. – Отрезал я. – Сиди вон, слушай про третью мировую. Развязали, между прочим, такие же конченые придурки, как все вы.

– Да пошел ты! – Фыркнула Лина, но потом всё-таки замолчала.

Я был доволен. Одним поступком убил даже не двух зайцев, а трех. Выместил раздражение на его причине. Потому что Бутурлин меня реально вывел. В морду ему я дал с огромнейшим удовольствием. Привлёк внимание наследников. Причем конкретно так привлёк. Насчет Головина и Шереметева пока ничего не скажу, но Бутурлин признает только тех, кто сильнее. Слабые для него – пустое место. Даже если мы с Романовской подеремся на его глазах, он хрен соберётся завязывать со мной дружбу. А вот теперь – вполне может быть. И третье…

До конца урока я несколько раз замечал, как Морозова осторожно поворачивает голову и смотрит куда-то в угол. На самом деле, она таким образом пялилась на меня.

– Ты дебил?! Ты, блин, дебил? Псих?! Ооооо…  Псих! Точно! – Ангелина буквально выплюнула последнее слово, потом вдруг резко замолчала и отстранилась, сделав шаг назад.

Хотя всего секунду назад ее лицо находилось очень близко от моего. Настолько близко, что я видел мельчайшие детали этого лица. Например, маленькую родинку над правой бровью. Она почему-то привлекла мое внимание. Пялился, как заворожённый, на крохотное пятнышко, пока Романовская, брызгая слюной, обзывала меня различными словами.

Девчонка, кстати, от злости вообще не контролировала себя. Даже как-то неожиданно. Я подозревал, она более стойкая в плане эмоций. Но ни фига. Крыло ее знатно.

Романовская сразу после урока истории, не успели мы выйти из аудитории, схватила меня за рукав и потащила куда-то по коридору. Как выяснилось через пару минут – в сортир. В женский, причем. Будто нет более подходящих мест для разговоров. Я успел мельком заметить на двери изображение девочки, когда уже оказался рядом.

– Эй, чокнутая семейка! – Крикнула нам вслед Лопухина. – А геометрия? Куда вы?

– Скоро вернемся. Возможно даже вдвоем. – Ответила ей на ходу Лина, затем тихо добавила. – Если я кое-кого не придушу.

Кстати, взглядами проводили нас все, кто был в коридоре, а не только Варя. Одноклассники выскакивали из аудитории и тут же, не теряя ни секунды, с восторгом рассказывали о случившемся остальным ученикам из параллели или тем, кто на год младше. Пожалуй, даже первоклашки скоро узнают подробности произошедшего.

Видимо, сам факт, что один из Наследников отхватил по роже, произвёл на богатеньких отпрысков сильное впечатление. Они, мне кажется, сами не до конца понимали, как на такое реагировать. У них столь значимых моментов не случалось. Подозреваю, стычки между учениками заканчивались всегда на уровне, свойственном Романовской. Обозвали друг друга, оскорбили, показали зубы и все. Более серьезное – ни в коем случае. Они же здесь – из определенного общества. Все, до единого. Максимум, чем могут померяться, это толщиной папашиных кошельков. Ну, может, у кого еще фамилия круче. Смысл драться? Это – история, свойственная нищебродам.