– Тебе вообще-то надо больше гулять, – начинаю я обычные для лекаря банальнейшие рекомендации, но оппонент машет рукой с таким презрением, что продолжать – не уважать себя.

– Гулять здесь? На болотах? – фыркает он странно знакомую фразу.

Стоять молча тоже как-то нелепо.

– Это что за револьвер такой? – спрашиваю я, глядя на странную ручку.

Енот неожиданно оживает, с гордостью вытягивает из портков дуру, оказавшуюся еще больше, чем я предполагал.

– Смит-Вессон офицерский.

Мне казалось, что меня трудно удивить здоровенным револьвером – довелось уже держать в руках чудовище под нелепым названием «Гном», но этот явно больше. Он странно архаичного вида, но совершенно не похож на примелькавшиеся в фильмах «Кольты».

– Погодь, откуда такое?

– Он в нашей армии до нагана был. Наган тоже ничего, но этот – просто майский праздник, именины сердца – неожиданно душевно и искренне говорит ехидный злоязыкий парень.

Меня такое удивляет.

– То есть этому агрегату больше ста лет? Он что – в НАШЕЙ армии был на вооружении?

– Точно так, ваше сиятельство, – шутовски козыряет Енот и преданно пучит глаза.

– А патроны откуда? А стреляет как?

– Стреляет мягко и точно. Звук – густой, теплого лампового тембра, немного напоминает звук выстрела из дивизионной гаубицы.

– Ну-ка, дай посмотреть поближе!

– Не попортишь? Не поломаешь? – настороженно спрашивает хозяин чудовищной пушки.

– Да такой ломом не повредить, – пытаюсь я довести до него прописную истину.

– Вам, рукосуям, и лом не нужен, чтоб вещь спортить, – старушечьим сварливым голоском возражает костылеходец.

– Да ладно тебе, не сломаю, конечно. Я буду очень нежен к этому прибору.

– Смотри у меня, – строго замечает Енот и аккуратно, словно церковную реликвию, вручает мне револьвер. Рукоять с накладками янтарно-красного, почти оранжевого дерева, пошарпанный длиннющий ствол, но в целом видно, что уход за этой машинкой был заботливый. Просто за целый век новехонькой трудно остаться даже такой стальной железяке. Из-за прицельной планки сверху и прилива снизу револьверный ствол выглядит скорее как ружейный. Во, миникарабин без приклада. И нарезы в стволе видны – не гладкоствол, как «Гном».

– А патроны откуда берешь? Калибр-то какой-то жутковатый? – осторожно заглядывая в дуло – нет, скорее в жерло – этого чудища, осведомляюсь я.

– 4 и 2 десятых линии, – гордо отвечает Енот – Рукоблуды ваши постарались, Вован с Серым – подогнали охотничьи латунные гильзы 410 калибра. Ну, и пули своерощенные.

Теперь я совсем ничего не понимаю.

– Слушай, это разве не ты проезжался по поводу нелепости использования при зачистке наганов? И глупости самодельных патронов к ним? Я же прекрасно помню, что ты толковал.

– И что я такого толковал, интересно знать?

– Очень, дескать, рискован наган: появится внезапно группа в несколько штук зомби – а один на перезаряде, второй полупустой, третий пустой, начинают палить, да промахи… и опаньки. Это не у ПП или карабина магазин сменить – это же наган, мол. И по бесшумности проезжался.

– Даже и по бесшумности? Не путаешь?

– Не путаю. Я так тебя тогда понял, что Брамит-то да, хорош. Даже ж на винтовки ставили, с патроном УС, правда, только. Но для пистолета он не лучший. Пистолетная пуля, пробивая мембраны, очень сильно их уродует, ресурс малый. Потому, дескать, надо на ментовское оружие переходить, всякие эти клены-лавры.

– Так я и сейчас тебе скажу: наган в помещении хорош, зимой – очень к месту, потому что не замерзнет; он относительно ПП, не говоря о карабинах, компактен и безотказен. Но только там, где уверен, что хватит патронов, а сейчас чего умничать: на милицейские, все эти ПП – клен, кедр, кипарис (кстати, он очень прочный, бо фрезерованный) и каштан – есть штатные глушители. Патрон ПМ – он из стандартных самый мощный с дозвуковой скоростью. И распространенный. Или вот мелкашка… – тут Енот задумывается.

Я пока верчу в руках Смит-энд-Вессон. Машина внушает уважение, хотя такой романтической любви с придыханиями, какую демонстрирует Енот, у меня она не вызывает. Но в руке сидит хорошо, подхватить второй рукой удобно – в общем, вполне себе пушка. Да и калибр серьезный.

Возвращаю машину хозяину, и он заботливо засовывает ствол в портки.

– А 4 и 2 десятых линии – это сколько?

– Без понятия. Побольше, чем трехлинейка, поменьше, чем трехдюймовка, – вежливо отвечает Енот.

– Ты где ее добыл? – осведомляюсь у спутника.

Тот начинает прыгать дальше на костылях, отрывисто выдавая куски текста.

– Мы… ну, в общем, не важно… короче, ехали по Карла Марла… самое начало этого безобразия… слышим – кто-то лупит… звук непонятный, не то ружье, не то… опять же, ружье… Да сдвоенными выстрелами [1]… Ремер приказал туда свернуть… оказывается, бабку из ВОХР-а… на проходной заблокировали… с этой игрушкой… ну, мы остановились, пощелкали немного… тех, кто там ее блокировал… бабку с собой… оставили у нас – там лагерь был для уцелевших… а я эту вещь у бабки на ПМ сменял… ей все равно без патронов никуда… а у меня ничейный был… а так не отдавала, сквалыга.

Я с трудом удерживаюсь, чтоб не съязвить на тему того, что револьвер этот выражает по Фрейду тайные комплексы и компенсаторные реакции, но решаю все же этого не делать. Просто потому, что за последнее время на своей шкуре убедился в справедливости старой поговорки-инструкции: «Не буди Лихо, пока оно тихо». Енот все же покрупнее моего трехногого кота получается, так что обойдусь без язвления, хотя и в этом – трехногости – он сейчас соответствует.

– И все равно пиломатериалы лучше при зачистке на улице летом и с неясным количеством зомби, – непонятно заявляет стучащий костылями попутчик.

– Какие это пиломатериалы? – удивляюсь в ответ.

– Да дрова эти… так все милицейские пистолеты-пулеметы кличут с деревянными названиями. Вот они лучше – с глушаками. Или опять же мелкашки, – возвращается в задумчивость Енот.

– Мне показалось, что как раз из нагана выстрел тише, чем из Марголина. Даже без глушителя. Из мелкашки вроде и не громко, а как-то хлестко.

– Потому что патрон 22ЛР – лонг райфл. Винтовочный. На длинный ствол, 40 см минимум, – отзывается спутник, обдумывая что-то свое.

Собака все это время идет рядом, поглядывая то на него, то на меня. Тащит поноску, важничает.

1. Сдвоенными выстрелами раньше сотрудник милиции показывал свое бедственное положение и звал на помощь. Сигнал «СОС» для тех, кто понимает.

До рынка остается совсем недалеко, когда Енот внезапно сворачивает во двор, где виднеются лавочки, бурча через плечо: «Посижу – отдохну, а ты меня не жди. И на рынке, если что, мы не знакомы, усек?»

Немного удивляюсь такому повороту, но, в конце концов, я не мать его, не жена и даже не любовница. Пожимаю недоуменно плечами, и дальше мы идем вдвоем с собакой.

По дороге еще успеваю отработать несколько раз некоторые команды, чтоб сочетать приятное с полезным. Теперь у меня один из карманов куртки постоянно набит собачьим лакомством – Бурш строго предупредил, что собака должна поощряться все время, иначе дрессировка насмарку. Вот и поощряю, а куда деваться.

Рынок – его чаще называют барахолкой – здоровенный по масштабам городка.

Или, может быть, я просто не видал барахолок?

Купить тут можно многое. Командование, видимо, обломалось с ликвидацией торговли с рук и решило сделать хорошую мину при плохой игре – не смогло уничтожить, так возглавило. Отдали под это дело два сквера рядом с Гостиным двором. (Да и Гостиный опять вернулся к своему прошлому – тоже рынок ведь раньше был, да еще как нынче принято – модульной схемы: приезжал купец-гость, снимал лавку, а там, кроме того, предусмотрены были и складское помещение, и погреб, и место для лошадок и телег или саней. Очень было удобно, иноземцы такому рациональному устройству сильно дивились).