Эх, много что пригодилось бы. Даже и в голову не пришло, что могло бы пригодиться. Меланья вон жалела искренне, что не завела кроликов перед Катастрофой. Глядишь, размножились бы – куда там свинкам. Бывшие в деревне курицы пока никак не увеличили свое количество. В общем, всего не хватало, кроме прущих с сатанинским напором сорняков.

Наконец, загрузили все в УАЗик и тронулись. Доехали быстро – наловчились уже по лесу срезать. Деревня почему-то встретила безлюдьем. Даже на огородах никого не было видно. Что-то неладное творится. Виктор кивнул супруге, отстегнул петельку, крепившую АКСУ к двери. Ирка понятливо перехватила свою помповушку, кобуру с пистолетом расстегнула и сдвинула себе на живот.

Остановились у своего «замка», как стали величать в деревне несуразное двухэтажное здание, сделанное большей частью из пенобетонных блоков.

– Выходим, ты к дверям, я спину прикрою. Увидишь что – стреляй сразу, не думай, – тихо сказал Виктор жене.

– Угу, – буркнула так же тихо супруга.

Собравшись и настороженно поглядывая по сторонам, поднялись на крыльцо. Дверь заперта, за дверью тихо. Виктор посвистел.

– Эй! – тихо окликнул сверху женский голос.

– Ну? – отозвался Витя, задрав голову и увидев высовывающуюся из окошка второго этажа Верку, «фрейлину двора его Величества Виктора Первого», как они с Иркой величали эту свою не то подругу, не то домоуправительницу.

– Беда! Из лесу эта лахудра вернулась, что УАЗ тогда пыталась угнать.

– Тоже мне беда! – презрительно, но все же шепотом отозвалась Ирина.

– Беда, Ирэн, точно говорю. Сейчас момент – дверь открою – объясню.

Когда они оказались в прихожей, Вера испуганно выложила все, что видела и слышала. Лахудра вышла из леса где-то в полдень. Шла не как зомби – легко, уверенно. Ее потому и не испугались, одна из работавших на крайнем огороде – ну, там, где клубника – даже ей навстречу вышла.

(Вот нет пригляда, так сразу отлынивать от работы начинают, механически и мельком отметила Ирина).

– А потом все на визг сбежались, – продолжила Вера. – Лахудра эту дуру-бабу схватила и стала у нее с руки мясо сдирать. Да ловко так. Ее Карина пыталась палкой по голове треснуть, так она и Карину укусила, за руку.

– Погоди, как укусила – я ж приказал в одежде работать, – зло спросил Виктор, хотя уже и сам понимал, какой ответ будет – денек сегодня, как на грех, был ясный, солнечный и очень теплый. Бабы, конечно, взялись позагорать, как же еще…

– Так безопасно же было, – виновато отозвалась Вера, шмыгнув носиком по привычке.

– Ясно. Так она дохлая, что ли, лахудра-то? – переспросила Ирина.

– Так непонятно, – тоскливо отозвалась Вера.

– Вы сначала туда сбежались, а потом оттуда врассыпную? – догадалась Ирка.

– Ну да. Я сюда и заперлась. Ждала, когда вы приедете.

– Погодь. Если лахудра дохлая – с чего она тогда шла по-человечески? Мертвяки же култыхают, как убогие.

– Да откуда мне знать? Мне как сказали, так и передаю. А переспрашивать некогда было. Как Карину тяпнула, видела – до крови. Карина мимо побежала, к себе.

– Ладно. Пойдем сейчас разбираться, давно хотел за УАЗ расплатиться. А она, гляди, моду взяла – за руки кусаться. Надо ей кусалки укоротить.

– Виитя, ты поосторожнее там, а то двигалась лахудра очень шустро. Не как мертвяки. Очень шустро двигалась. И резко так, знаешь, – предупредила Вера.

Ирка нахмурилась. Ей очень не нравилась с недавнего времени интонация, с которой Верка произносила имя ее – Иркиного – мужа. И это томное «Виитя» Ирину просто бесило. С трудом удержавшись от желания дать Вере коленкой под зад, Ира спросила своего господина и повелителя:

– С пулеметом пойдешь?

Виктор минуту подумал, потом твердо сказал: «Нет, пулемет не годится. Возьму автоматический дробовик, он в деревне лучше пойдет. А уж сдохла эта лахудра или нет – не важно. Картечь ее вразумит по-любасу».

Снарядились быстро. Хмыкнув, Витя напялил на себя ватник. Надел ушанку. Держать руками в перчатках ружье было немного непривычно, но ничего, не впервой.

Веру оставили в «замке» – в пальбе от нее все равно толку не было никакого.

Вышли, прислушались.

Ирка показала рукой в сторону свинарника.

Виктор кивнул – что-то свинина расшумелась. Значит, что-то беспокоит хрюшек, раз их даже тут слышно.

Осторожно двинулись в том направлении.

Пару раз обернувшись, Витя сердито ткнул пальцем сначала в Ирку, а потом показал ей за спину. Жена виновато кивнула и стала внимательнее смотреть назад. Так, уже спокойнее.

Вышли на небольшую площадку перед свинарником. И тут пусто, хотя слышно, как в сарае мечутся и тревожно хрючат свинки. Виктор повернулся посоветоваться с Иркой, увидел ее округлившиеся глаза, глядящие мимо него, стремительно развернулся, и его поневоле передернуло: из-за угла свинарника на четвереньках вышла та сама лахудра, изгвазданная в грязи и кровище, но не это вызвало у Вити судорогу омерзения.

В зубах лахудры билась еще живая, отчаянно чирикающая крыса – их тут было до черта в свинарнике, и никак не удавалось от них избавиться, как ни старались. Лахудра, наконец, заметила охотничью парочку, и тут же события рванули стремглав: выплюнув крысу, не вставая, прямо так – с низкого старта – лахудра бросилась на Витьку, моментально проскочив половину расстояния.

Он никак не был готов к такому раскладу – только что он собирался сказать что-нибудь подобающее случаю, поучительно-назидательное, потом, не торопясь, приложиться к ружью и «исполнить».

Вместо этого пришлось неловко бросаться по-крабьи вбок, открывая возможность стрельбы для Ирки и открывать пальбу от бедра наобум святых, уповая на удачу, на то, что все-таки опыт и тренировки должны, ну должны же сказаться, черт все это дери!

Ирка бахнула первой – тоже не прицеливаясь, промазала, передернула цевье, промазала еще раз, Витька вторым выстрелом попал, но даже с шага тварь не сбилась.

– Беги! – завопил Виктор.

Ирка рванула изо всех сил, перемахнув неожиданно для себя через изгородь из жердей, увязая в рыхлой земле, пробежала через перекопанный огород с ростками фасоли, слыша за спиной невероятно частую пальбу, и не сразу остановилась, услышав оклик мужа.

Тяжело дыша, оглянулась. Муж лихорадочно заряжал ружье. Лахудры видно не было, но сделав несколько шагов и на этот раз стараясь не топтать ростки, Ирка увидела валяющееся около изгороди и еще дергающееся тело.

Подошла ближе и с чувством удивительного облегчения врезала в грязные лохмы рвущей картечью, вбив моментальным жутким ударом полголовы в землю.

– Вот сука! – странным голосом сказал Виктор.

– Жаль, я ее тогда не грохнула. Стекло в УАЗе пожалела.

– Ладно, пошли смотреть, что там с грызанной бабой произошло.

– Эта – дохлая была?

– Куда дохлей. Но шустрая, сука, как веник электрический. От тепла, что ли?

Виктор удивленно повел стволом и разнес крысака, которого не доела лахудра.

– Тоже обращаются, гляди-ка. Видала?

– Это плохо. Не нравится мне этот крысятник.

– И что предлагаешь?

– Смотреть внимательно надо. Ну, пошли.

К стоящей в огороде бабе подходили с опаской, напряженно, но та оказалась обычной, уже не раз виденной тупой мертвячкой. Увидела супругов, заскулила, дошла, валко ковыляя, до забора, уперлась в него и замерла.

Стараясь не смотреть на голые кости объеденной руки, Виктор аккуратно вынес зомбачке мозги.

Карина умерла вечером. В сарае, где ее привязали для безопасности. Там же ее и застрелили, упокоив.

У дома сталкиваюсь с Енотом. Он тоже где-то тут живет, в соседней парадной ему жилье выделили, ага, но Ильяс толковал, что нору себе новичок не там устроил.

– Откуда, из больницы? – принюхивается остреньким носиком, выразительно смотрит: «Рыбка, да? Копченая, да? Подарок, да?»