От избытка чувств, Иван подхватил её на руки и начал кружить.

– Аннушка, счастье моё! Ты права, сто раз права!

Зазвонил телефон.

Иван поднял трубку и узнал на том конце Александра Александровича, который поздравил его с наступающим днём рождения. Анна поинтересовалась, о чём они говорили, и Иван передал, что один его хороший знакомый, бизнесмен, Александр Александрович, придёт к нему на день рождение со своей новой пассией и ещё приведёт с собой некоего Важнина, подполковника, – якобы, интересный человек, и он просит на это разрешение.

Анна пришла немного в замешательства от потенциального присутствия малознакомых людей на вечеринке, но удостоверилась, будут ли «все наши». Иван подтвердил, что как обычно: Володя Заморский с женой, Юра с Таней. Ну, и… Александр Александрович «со свитой».

Анну внутренне возмутило это подобострастие человека, любимого человека, выдающегося человека, признанного и оценённого государством, перед, обычным, в сущности, торговым работником.

– Как ты его важно – Александр Александрович! Будто он старше тебя на пятьдесят лет.

– Не старше, – не замедлил парировать Иван, – почти ровесники, но мозги у человека поставлены так, как нужно.

Он смотрел на Анну, обдумывая, как ещё её можно убедить. Но получилось необдуманно и наивно.

– За то время, пока я топтался на месте, он успел столько, сколько мне за всю жизнь не сделать: окончил университет, аспирантуру, да это всё, по нынешним временам – пыль, затем переквалифицировался, освоил электронную технику, организовал фирму… вышел на международный уровень! И, сейчас, он может себе позволить всё!

В этой наивной браваде Анна почувствовала и ещё нечто такое, что заставило её немного засомневаться в своих чувствах. Зависть. Она сказала ему об этом. На что в ответ Иван занервничал и не сразу нашёлся.

– Завидую? Ты ошибаешься! Нет. То чувство, которое я испытываю по отношению к таким людям, как Александр Александрович, – он специально назло голосом выделил имя-отчество, – определяется иначе. Недосягаемость. Так будет точнее. То, чего он достиг, мне не по силам. А то, что мне по силам, а ему не в масть, то никому не нужно! Я спокойно смотрю на него и совершенно безболезненно для своего самолюбия называю его, – снова произнёс он подчёркивая каждый слог, – Александром Александровичем. Это ты, напротив, закомплексовала! Как все женщины, ревнуешь успех.

Такого ответа Анна не ожидала:

– Я ревную успех? Какое мне дело до его успехов? Я верю в тебя, и мне больно, что ты как будто потерялся, от тебя ушло чувство новизны, самой жизни, в конце концов. Ты отчаялся. Тебя задавили современные технологии. А надо как-то приспосабливаться, вживаться, Ваня!

– Вот видишь, – обрадовался Иван, – ты сама себе противоречишь. Ты говоришь, надо приспосабливаться! Слышишь ты себя? А я и говорю о том, что есть люди, которые сумели приспособиться к этому миру, и я им пою «Аллилуйя!» Сам же я застрял в прошлом, в банальщине, в антикварщине, – стукнул он с чувством по роялю. И тот ответил ему недовольным басом.

Анна начала собираться. От возмущения, она еле-еле находила слова и аргументы. Она пыталась внушить ему, что нельзя сдаваться, что говорит она совсем о другом.

Иван в свою очередь упрекал ее в наивности:

– Думаешь, это так просто? вот так просто взял, разобрал свою душу на запчасти, а потом усовершенствовал её и снова собрал, как ни в чём не бывало. И всё заработало?!

– Да! Именно так, Ваня, именно так! А другого пути нет, – не сдавалась Анна. И тут Иван грубо перебил её и сам не ожидал от себя такой пошлости.

– Что ты горОдишь?! – буквально закричал он и тут же осёкся, -…ой, прости…»

Анна задохнулась от этих слов, от обиды и непонимания. Она смотрела на него, как будто ей сообщили неприятную новость.

Иван запричитал.

– Прости, прости, милая. Аннушка, прости. Я – мизантроп. И Фома неверующий. Прости ты меня! Я никому тебя не отдам. Я всё сделаю, чтобы ты была счастлива. Всё сделаю, как ты хочешь! Я попробую…

Анна, глядя на него, неожиданно рассмеялась:

– Вань, сразу видно, что ты любитель старых советских фильмов. Говоришь, как один из героев Николая Рыбникова, – и протянула, – Но бываешь, оказывается, таким грубым…

Ивану показалось, что она ему не верит, считает неискренним и театральным. Он в душевном бессилии опустил голову и не знал, что сказать. Он понимал, что Анна права, и во многом. Но при этом чувствовал, что есть что-то такое, что сильнее его, и банально трусил.

– Я должен признаться, Аннушка…

– Не бойся, Иванушка – дурачок, – перебила его девушка, – не оставлю я тебя, исполню все твои желания, – сказительным голосом пропела она. Иван смотрел на неё, недоумевая, и выдохнул: «Тебе всё шутки!»

Вдруг позвонили в дверь.

«Кого это с утра?» – Иван направился к входной двери. Анна второпях принялась прибирать диван, разбросанные всюду вещи и унесла, оставленную с вечера, посуду на кухню.

Иван открыл дверь. В проёме стоял его двоюродный брат Вадим. Это был «сюрприз» для Ивана. Но он сдержался.

Вадим, молодой человек 25 лет, брюнет с синими глазами, одет просто, как и все в Подмосковье в начале 90-х, но с претензией на близость к столицы. И гонором обладал таким же, с претензией.

– Ба, какие люди! Это ж, каким ветром тебя занесло ко мне? – Иван сделал преувеличенно торжественное лицо и расставил руки для приветствия. – Тьфу ты, да не делай такой рожи, я всё забываю про свой день рождения. Ну, проходи, давно ты у меня не был.

Они вошли в комнату, где на диване сидела девушка в красивом лёгком светлом костюмчике, в руках у неё – журнал, который она рассматривала, или делала только вид.

– Это моя девушка, Анна – привычно проговорил Иван, знакомя их.

– А это мой брат, двоюродный, Вадим.

Анна протянула руку, глядя на незнакомца, что называется, краем глаза.

– Анна, очень приятно.

– Я Вадим Першин, брат своего брата, – усмехнулся он. – Вот приехал к нему на недельку, заодно отметим днюху. Всё ж таки 35 лет. Такая дата, не каждый день случается, – довольно самоуверенно произнёс Вадим, чувствуя себя спокойно и непринуждённо. Анна сразу всё поняла и, нисколько не смущаясь, парировала:

– Вы знаете, даже 23 с половиной тоже случается только один раз в жизни.

– Ну, да, ну, да, – быстро ретировался Вадим, не рискуя попасть на острый язычок Анны.

Она многозначительно посмотрела на него, но тот увёл взгляд.

Есть такие люди, с их приходом меняется даже состав воздуха в атмосфере, и тут важно с каким знаком: в плюс или в минус. С появлением Вадима в квартире Ивана, похоже, всё пошло в минус. И Анна, будучи человеком внимательным и чутким, заметила, что Иван резко изменился: он стал подыгрывать Вадиму, хотел как будто ему угодить, суетился много и почти не глядел никому в глаза.

– Ну, что, брат, рассказывай, рассказывай, не молчи. Вот, садись сюда, – частил Иван, подправляя кресло, а сам присел на диван рядом с Анной. – Что новенького? Как там старенькие?

– Новенького особо ничего, – стал он расхаживаться в своём повествовании, при этом его манера говорить выдавала в нём малообразованного провинциала. – А от тётки твоей большой привет и… это, – он встал и принёс холщёвую тяжёлую сумку, – мамача собрала для тебя всего понемногу. Она ж, ты знаешь, помешана на своей даче и засолках.

Мать Вадима, простая, добрая и хлебосольная, тётя Тоня, любила всех своих племянников и никогда о них не забывала. А в этот раз, когда её сынок, нахрапом, да ещё на именины, отправлялся в Москву, тут уж, сам Бог велел сделать «передачку».

Иван был внутренне тронут вниманием своей тётушки, но внешне показал – уж слишком – свой восторг.

– Спасибо тебе большое. Эх, тётка моя, тётка! Знаешь, Аннушка, какая у меня тётка? Тётя Тоня. Это такой человек… такой… впрочем, я вас как-нибудь познакомлю. И с дядей Колей тоже. Я потом тебе о них расскажу. – И тут, подняв, наконец, глаза, он замечает, что Вадим не его слушает, а изучающее смотрит на Анну. И сразу нашёлся, предложив любимой, приготовить чайку, поскольку гость с дороги, да и они ещё не завтракали.