Лучше всего весь подобный маразм описан у Кэрролла в «Алисе в Зазеркалье»:

«— Я не хочу знакомиться с пудингом, — быстро сказала Алиса, — а то так мы вообще не пообедаем. Отрезать вам по кусочку?

Но Черная Королева посмотрела исподлобья и произнесла:

— Знакомьтесь! Пудинг, это Алиса. Алиса, это Пудинг. Унесите пудинг!»

На званых приёмах в посольствах прочих стран было значительно хуже. Все эти фуршеты только разжигали аппетит, а этикет не позволял мести всё со столов. Так что бабушка Нина часто оставалась голодной после всех этих балов и празднований.

Петр Петрович, муж сестры, хоть и являлся партийцем с большим дореволюционным стажем, но происходил из обедневшего графского рода, так что требовал от юницы всегда вести себя прилично и сохранять достоинство, чтобы не позорить молодую страну Советов, только начавшую обретать мировое признание.

Сбежала она оттуда, при первой же возможности, не прошло и года, Домой, в голодную Россию, лишь бы подальше от всяческих приёмов, церемоний и этикета! А у нас в семье так и было принято шутить, если кто-то не доедал с тарелки — «Ты что тут за китайскую церемонию оставил»?

Мне тоже прилетело отголоском. Хорошее воспитание мы в семье восприняли нормально, а вот этикет возненавидели. Однако при визитах тети Ольги, родившейся в Персии, и там с младенчества вкусившей всего этого, приходилось соблюдать все эти условности и не позорить её двоюродную сестру.

Отец, крестьянский сын, отговорившись производственной необходимостью, постоянно пытался срочно отбыть на работу. Так как знал все подводные камни таких встреч. Их лётчиков «Сталинского резерва» обучали качественно, так как они встречались с союзниками и иностранными журналистами.

Ими и усилили основные направления ударов к решающему наступлению на Берлин. И затем они оставались там до следующего года. Так что многое повидали.

Но в одном замке одного чешского аристократа, который радушно угощал освободителей от фашизма, произошёл конфуз. Знания этикета оказались слишком поверхностными, и один лётчик взял и выпил воду, которую служанка принесла для омовения рук.

Ничего страшного, во время войны и не такую пили во фронтовых условиях. Но местный хозяин был ошарашен, но только посмотрел удивленно, и продемонстрировал, как надо полоскать руки в поданной ёмкости.

Так что отец благоразумно уклонялся от таких застолий, ну а нам из дома бежать было некуда, и подобной отговорки не имелось.

Так что старались изо всех сил держать себя в рамках и не посрамить честь семьи. И постепенно стало получаться всё лучше и лучше, тем более под её бдительным руководством.

Она была по-своему одинока, и общество родных по духу и стремлениям людей доставляло ей истинное удовольствие и радость. Трудно было такой утончённой и воспитанной тургеневской барышне найти достойную пару, оттого наверно не сложилась её личная жизнь. И в обществе родных, она отдыхала душой и получала недостающее ей сердечное общение и любовь.

В остальном тетя Ольга была очень образованной, интересной и доброй. Замечаний практически никогда не делала, а только могла некоторыми неуловимыми знаками показать, что мы сделали что-то неверно, а затем на собственном примере продемонстрировать, как это необходимо осуществлять.

При этом мы осознавали насколько ещё далеки от настоящего знания этикета, и более того от его применения в избранном обществе. Но такой тренинг нисколько не являлся обидным, а только очень познавательным и помогал быстрому усвоению всех этих премудростей.

Зато позднее она могла рассказать множество познавательного и интересного, так что мы заслушивались этими рассказами, что с избытком перекрывало все перенесённые неудобства. Оттого мы всегда встречали её радостно, приветливо и с большим радушием.

Для создания комфортной обстановки всегда старались не огорчать тётю Ольгу своим неуместным поведением, и стоически терпели все муки этикета. Ради хорошего человека не жалко напрячься и постараться некоторое время выполнять все эти церемонии и правила.

Она безусловно замечала, что нам не просто даётся такое следование требованиям, поэтому легко прощала некоторые отступления, сознавая, что стараемся ради её удобства.

Только иногда при сервировке стола, она могла изменить порядок вилок или ножей или с огорчением упомянуть, что не хватает нужных приборов — разнообразных ложек, вилок, ножей, щипчиков и прочего, прочего, прочего.

Благо моя старшая сестра с мамой, будучи во Львове в гостях, дополнительно обогатились познаниями в некоторых тонкостях. К тому же маму бабушка Нина приучила с детства и юности ко многому из того, что сама изучила за время пребывания в Персии, и мы с детства также постигали эти основы.

Однако в этих Европах не собираюсь снова так напрягаться, выполняя все эти дурацкие требования этикета. Конечно — не стану: хлебать щи лаптём, выхватывать руками из блюд, пить воду для омовения, а также сморкаться в салфетку, но на этом всё — баста!

Вот потому я самым категорическим образом отказался от удовольствия проходить всё вновь, а тем более придерживаться всех этих правил. Пусть считают меня русским медведем — диким и невоспитанным. Собственно я и похож на маленького медвежонка такой же крупный, плотный, статный и с довольно рельефной мускулатурой.

И вот такому молодцу не дали даже времени вдоволь пообщаться с прибывшей тётушкой. Блин, только успел, обняться и облобызаться с милой девушкой, а сие мне так понравилось, что захотелось многократного повторения, как меня уже другая подгоняет на совместные занятия по отработке взаимодействия.

И сочувствия у неё — ни на грош. Распоряжение руководства будет выполнено в срок и неукоснительно. К тому же у неё там имеется свой магнит, так как было заметно, что она нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Поэтому мне пришлось наступить на горло собственной песне и оторваться от столь приятного времяпрепровождения, подчиняясь неодолимому року уносящему вдаль, и оставив родственниц разбираться самостоятельно.

Так что им только оставалось общаться в тесном женском кругу. Скорее всего, также они станут разбираться с самой рукописью — на троих, не дожидаясь меня.

Верочка к этому времени уже значительно поднаторела в литературных вопросах, на должности штатного переводчика маминых книг. К тому же Надежда Всеволодовна на встречи с читателями и детишками в последнее время, вместо меня брала Верочку, чтобы та смогла развеяться при оказии. Думаю, что на них она приобрела опыт и уверенность.

А так как Леночка заехала ненадолго, и ей скоро заступать на почетный пост сторожа и обитателя московской квартиры предков, то они, махнув рукой — на меня и мою загруженность, решили углубиться в обсуждение Леночкиного творения.

Нет, я честно не ожидал такой оперативности, ни от бюрократии, ни от власть предержащих, но Леночку успешно прописали в московскую квартиру предков и оформили все бумажки.

А самих Всеволода Никитича и Веронику Степановну разве что не выпнули в ГДР, на работу в посольстве. Вот что значит пришло указание с самого высокого уровня. Я же ранее лета не мыслил себе каких-либо подвижек в этом вопросе.

Чтож, «теперь моя коровка будет вдвое больше давать молока», никто девушке не станет мешать допоздна стучать по клавишам пишмашинки. А энтузиазма у неё и так выше крыши. Вошла во вкус, и на неё теперь вся Ленинка смотрит. Так что она их гордость, и наступает пора оправдать ожидания сотрудников.

Правда Верочка не преминула мне вечером попенять, что с ней самой я так не целуюсь, как со своей тётушкой. Женщины, они сердцем чуют оттенки эмоций, и сразу обижаются.

Ну и что? Ну, целовался. Так в конце концов я не монах, хоть и слишком мал для всего прочего.

Верочка для меня внученька — любимая. А тут, такая симпатуля появилась. Наверно я на неё запал ещё с Москвы, с первого взгляда. Это что-то вроде первой влюблённости в детском садике. Кто же не помнит ту девочку? И возраст тому не помеха, и тело ребёнка этих лет, а о старом сатире, сидящем внутри, и не говорю — пустили козла в огород.