— Да, дела. Совсем нас стариков хотят на свалку истории выбросить. Но старый конь борозды не портит. Мы ещё покажем этим выскочкам. — огрызнулся Борис.

— А ты не спеши, и подумай, — предложил академик, — Кто лучше осваивает языки? Конечно же дети. Может он и прав? При мне он на английском и на немецком шпарил, как на родном, а говорят ещё несколько понимает и немного на них говорит. А программирование — это тот же конструктор с заданными блоками, и дети легко осваивают построение домиков из кубиков.

— Вас послушать, так в яслях нужно начинать обучать программированию, — съязвил Борис, — И в доктора наук принимать прямо на горшках.

— Зря ты так, Борис. Кто знает, как-то станет в будущем? А вдруг именно в детском саду будут изучать курс наших институтов?. — отпарировал Виктор Михайлович. — Во всяком случае один пример есть, и я его наблюдал несколько дней. Очень занимательно. Он ведь пишет оперы и музыкальные постановки, книги и сценарии фильмов. А в разговоре часто упоминал наши работы, всячески поддерживал их необходимость. Мне предложил несколько своих, дельных предложений. Помнишь в книгах у Стругацких такими станут люди коммунистического будущего. Возьми того же Мак Сима. Он себя упрекал, что никчемушник и слишком заигрался в свободный поиск, что показывает его незрелость.

— Да, уёли вы меня. Трудно спорить о том, чего не видел. Можно поверить в такой мир и возможности людей далёкого будущего. — согласился Борис. — Возможно так и станет со временем. Но вот прямо сейчас с трудом можно представить. Ну что же посмотрю документацию, там и посмотрим. Такие ли они гении. Уж в этих вопросах я точно разбираюсь!

— Ладно, ступай. Нужно работать и забирай документацию, но как её хранить сам знаешь. А тут за мо1ё отсутствие ничего неожиданного не произошло? А то я ещё не приступал к разгребанию завалов бумаг и дел, скопившихся с моего отъезда.

— Нет ничего нового не было. Многие из того, что мы не успели решить ещё до вашего отъезда. Но вижу, что не зря вас вызвали. Такое не каждый день происходит. — доложил Борис.

В самолёте мы заняли довольно приличную часть пассажирских мест и весело галдели на весь самолёт. А в самом аэропорту нас проводила одна лишь Леночка. И я долго не мог оторваться от прощальных поцелуев, но рейс меня ждать не станет. Так что нет особых поводов для тоски.

Наш отлёт предоставит ей возможность окончательно завершить книгу и передать рукопись в редакцию, о чём уже имеется договоренность с редактором. Из-за нашего присутствия ей пришлось взять на работе часть отпуска, чтобы совместно бегать по издательствам. Ей особо запомнился визит на киностудию «Мосфильм».

Никогда до этого она не видела вблизи процесса съёмок фильма, и простого общения с видными актёрами тоже не могла себе представить. Для неё это стало новым положительным опытом, но теперь ей предстоит вернуться к творческой деятельности. Возможно, наши споры тоже внесут некоторые новые черты в сам роман. И надеюсь, что в ближайшие пару недель она его завершит.

Дома я отсутствовал необычайно долго, что все мои домашние даже подзабыли, как я выгляжу. К тому же за поездку я вымахал на целых пять сантиметров. И сразу же с порога подошёл к старой метке и проверил происшедшие изменения.

Бабуля и Верочка сразу же заохали, как я подрос и возмужал. Думаю, что им это в некоторой мере показалось, и на них давит моя мировая известность вкупе с образом пламенного борца со всемирной плутократией.

Теперь я не только любимый внучок или сынуля, но также исполин духа. Нет только не такое сравнение. Тьфу, после «Понедельника» оно звучит больше издевательски, памятуя всех выбегалловских «исполинов». Корифей наверно подойдёт больше. Так и попрошу их меня впредь величать — корифеем. Скромненько и со вкусом.

О чём им сразу же поведал, а после гаркнул на баб, чтобы очнулись от своего дурмана. Вот он я, прямо перед ними нахожусь, и недавно они таскали меня на руках и сажали на горшок. Хватит раскуривать мне фимиам, а то дышать станет нечем.

Рассказал им анекдот про «дедушку», когда тот пришёл к проктологу и пожаловался, что уже неделю не может сходить по-большому. Тот его обследовал и заметил, что не может найти анального отверстия. На что Леонид Ильич проворчал: — Вот гады, уже успели зализать!

Посмеялись над этим далеко не безобидным анекдотом, но после всё-таки женщины одумались и перестали меня превозносить. Я вроде бы нарциссизмом не страдаю и мне эти восхищённые взгляды действуют на нервы, особенно от родных.

Дедушка мне сразу же по-мужски пожал руку и одобрительно похлопал по плечу. Дескать мужик — не подкачал, не опозорил нашенскую породу. Похвалил, что подсыпал перцу под хвост всему американскому истеблишменту. От всей широты нашей русской души.

Женщины тоже понемногу опомнились и стали собирать на стол, так как приехавших нужно покормить. Накормили нас всех до отвала. Давно уже столько вкусняшек не пробовал.

У Леночки перебивались чем придётся. Она в этом плане далеко отстаёт от своей родни. Нет в ней таланта к поварскому делу и мне самому пришлось взяться за готовлю при активном содействии Людмилы.

А после такой обильной трапезы сразу потянуло на боковую, но меня ждал сюрприз. Родные прочли имя отправителя и сгорали от нетерпения. Когда же наконец появлюсь, чтобы вскрыть письмо и прочесть.

Мне ответил корреспондент, которому я посылал бандероль из Женевы. Значит дошла до него нормально. Интересно, как он оценил моё исполнение его песни? Положительно или же нет? Зачитал вслух письмо перед всеми собравшимися. Верочка пришлось оттачивать свой скилл синхронного перевода для дедушки с бабушкой.

От души у меня отлегло, так как Джон хорошо отозвался о моём исполнении и даже задумался об исполнении «Imagine» с детской капеллой, что прозвучит очень убедительно и трогательно. Именно так он оценил моё исполнение, и настоятельно советует мне не забрасывать свои занятия композицией и вокалом.

Знакомые ему сообщили, что я являюсь композитором музыкального спектакля «Призрак оперы», и он с удовольствием прослушал его запись. Даже не думал, что в моём возрасте можно написать подобную замечательную музыку.

Стыдно было слушать похвалы чужому таланту, приписываемому мне, но некоторый мой вклад в эту постановку тоже имелся. Да и неизвестно, будет ли она когда-либо написана. Не люблю сослагательного наклонения — если бы, да кабы. Но похоже обречён на это, ибо текущая реальность всё более расходится с моей.

Очень хочется верить, что она станет много лучше и чище. Не нарушится текущий баланс сил в мире, и он останется многополярным. Не произойдут все те последовавшие войны, затеянные блоком НАТО. Не станут бомбить маленькую беззащитную Сербию, собрав огромные авиационные армады.

Очень приятно прочесть такое мнение товарища Джона, и я решил обязательно выслать ему рукопись моей книги, на английском языке, которую лишь недавно подготовили для печати за рубежом. Потом перешлю ему ещё и авторский экземпляр с автографом. Обязательно пошлём ему сейчас все бабушкины книги на английском языке. Нам тоже есть чем его ещё удивить.

Виктор Петрович побывал у наших раньше моего приезда и сообщил все детали наших похождений в столице. Так что особо пересказывать их не пришлось. Уточнил лишь некоторые моменты. Рассказал про вручение комсомольского билета джуниору лично генеральным секретарём.

Он конечно же не похвастался этим, а лишь вкратце рассказал несколько моментов и убежал работать и навёрстывать упущенное. Я за него рассказал, как тот докладывал перед авторитетными советской и немецкой комиссиями. Так что женщины ещё вывернут его наизнанку, заставив им рассказать всё.

Сам же тем самым попытался сбежать от ответа, но не тут-то было. Был схвачен связан и вынужден всё рассказывать с самого отъезда на конференцию. И даже не помогла попытка соскользнуть на описание жизни у Всеволода Никитича и Вероники Степановны, что было обязано сильно заинтересовать наших женщин.