Да, щит укрепился, но мне все равно было стремно – а как пробьют? Солдаты не очень меткими оказались. Только один из них сумел попасть в меня, а двое других выстрелили «в молоко». Но щит все же задели – он же шире, чем мое тело. И задели-то вскользь, но все равно щит отбил все три пули.

Для создания штырей я использовал энергию щита, потому что в воздухе в том районе, где я стоял, ее осталось мало. Три удара – и можно идти дальше. Проходя мимо убитых рилийцев, я заметил, что у тех оказалось слишком много вооружения. Выходит, что беглецов-силетцев они смогли догнать. Ну, и убили их, сняв с них самое ценное. Жалости к солдатам у меня и раньше не очень-то много было, а теперь и вовсе жалеть перестал. Или я так сильно ожесточился, что прекратил обращать внимание на убийства? Мне это что-то не понравилось. Так можно и закостенелым убийцей стать. Надо, если выберусь, на досуге все обдумать.

А выбраться должен. Я уже добрался до южной оконечности леса. Впереди от кромки берега и дальше вглубь дорога была перекрыта рукотворными насыпями. Это для того, чтобы с поля на берег не смогли пройти кони. Но они-то прошли. Рилийцы попросту срубили несколько десятков деревьев, проделав прореху, через которую на берег прошли всадники, которых я недавно задержал взрывами бутылок.

Сейчас впереди никого не было. Но поле, что простиралось передо мной, было слишком большим. И пойди я через него, оказался бы слишком заметен. И подозрителен. Рилийцы победили, а кто-то удаляется в противоположную от победителей сторону. Нет, лучше отсидеться в лесу до темноты, благо небо уже начало сереть, дождик накрапывал. И это под деревьями! Что же сейчас в поле? За полчаса насквозь можно промокнуть. Впрочем, о чем это я? После купания в реке я насквозь вымок ниже пояса. Раньше мне было не до такой «мелочи», приходилось бежать, спасать и самому спасаться. И только сейчас я почувствовал, что замерзаю. И как бы мне этого не хотелось, я вернулся к тому месту, где убил трех рилийцев. Быстро снял с одного из них штаны и сапоги и, сбросил с себя все сырое, тут же переоделся и переобулся. Конечно, ничего приятного в том, чтобы натягивать снятое с убитого, быть не могло, но не замерзать же! Потом я вернулся, забрав с собой сырую одежду и сапоги. Завтра высохнут, снова переоденусь.

Устроившись под густой кроной дерева, я постарался, насколько это возможно, немного расслабиться. Рилийцам сейчас не до моего места обитания. Им до темноты нужно успеть собрать трофеи, а коннице продолжить преследование разгромленных силетцев. Жаль тех, конечно, но так бездарно провести бой! Да и боя как такового не было, а только избиение. После такого разгрома силетцы активно действовать вряд ли смогут, запрутся в замках. Хотя сил у рилийцев для окончательной победы маловато будет. Тогда что? Пат?

Пат или не пат, а мне надо друзей искать. Только где? Сейчас в той стороне линия фронта. Соваться на север глупо, лучше углубиться на юг и где-нибудь переждать. Денег у меня навалом. Только кем представиться? Виланом? Нет, хватит, побыл в этой роли. Грассом? Одет хорошо, меч, вот только коня нет. Ну и что? Грассы тоже разные бывают. Вот и скажусь младшим грассом. Нет, лучше его сыном. Сын тоже благородный, да и по возрасту мне легче так назваться.

Назваться-то можно, но сейчас здесь междоусобица. На рилийца я не тяну, ни внешним видом, ни знаниями их истории и обычаев. Сказаться силетцем? Значит, сунуть голову в пасть льву. Меня сразу же схватят или просто убьют. Разве что сообщить, что отец ушел наемником, записавшись в то войско, что недавно погибло в Рилии. Нет, не пойдет. Все равно я буду силетцем, а раз войско погибло, то и отец тоже. Сироту-силетца можно и ограбить.

Лучше всего я подхожу на роль кортанца. Все говорят, что внешность соответствует. Значит, кортанец, чей отец наемник, ушедший в Рилию? С Кортанией у Рилии отношения нейтральные. У тарграсса Фрейфа тоже. А теперь, когда дела у них у всех идут неважно (захват Кардиса, мятеж силетских родов), то с Кортанией ссориться поостерегутся. Значит, я кортанец, ухожу из неспокойных мест. И жду возвращения отца.

Через несколько часов совсем стемнело, и я мог отправляться в путь. Вопрос только – как? Дороги нет, земля размокла, дождик еще не кончился, хотя и меньше стал. И темень. Я шел со скоростью черепахи, часто спотыкаясь, иногда забредая в непролазную и вязкую грязь. Хорошо хоть ни разу не упал. И еще хорошо, что был ориентир. Рилийцы назажигали костров, которые остались за моей спиной. Вот и брел, удаляясь от них.

К утру я добрался до небольшой рощицы и бессильно повалился на сырую траву. Подъезжай ко мне любой и делай со мной, что хочешь – я и руки не подниму. С тем и заснул.

Проснулся я, когда солнце слегка пробивалось сквозь серые тучи. Все еще утро, хоть и позднее, значит, спал я недолго. Тело совсем разбито, было зябко и хотелось есть. И в горле все пересохло, хоть пей воду из луж. Из грязной лужи не буду, но чтобы хоть чуть-чуть смочить сухость во рту, я поползал по траве, языком слизывая капельки влаги. Хоть что-то.

Сапоги были полностью в грязи, штаны тоже, а вот куртка не пострадала, хотя вся пропиталась сыростью. Усилием воли заставил себя встать и идти дальше на юго-запад. Должно же что-нибудь жилое оказаться? Я был бы рад даже грязной избе с тараканами и всякой мелкой живностью, лишь бы там было тепло.

Через час-два моих мучений (хорошо, что светло) я вышел на проезжую дорогу. Мощеную, широкую. Вначале обрадовался – скоро жилье появится, а потом насторожился. Как бы на рилийцев не наткнуться. Это ведь не второстепенная дорога, соединяющая владения захудалого грасса с метрополией. Переходить дорогу и возвращаться на грязное поле сил уже не было, поэтому, плюнув на всё, пошел по дороге. Хорошо, что осторожности хватило на то, что, пользуясь изредка выглядывающим из-за туч солнцем, я надергал энергии, превратив ее в силовые сгустки. Какой-никакой, но щит есть, да и на несколько магических штырей энергии тоже хватит.

Навстречу стали попадаться путники, подводы. За моей спиной тоже появилась крестьянская подвода. Ее я с решительным видом остановил (благородный я или нет?) и уселся в нее, пододвинув какую-то корзину.

- Пить есть?

- Да-к, только вода, господин, - потупил взгляд возница.

Глупый, что может быть вкуснее колодезной воды, когда ты чуть ли не сутки ничего не пил?

- Впереди селение или замок есть? – напившись, продолжил я.

- Все есть, господин.

- Замок далеко?

- Не по дороге, господин, надо чуток вправо взять.

- И кто владеет?

- Не знаю, как и сказать. Раньше был грасс Верис, а потом приехали солдаты и грассом стал Лайке. А потом снова приехали солдаты, и теперь неизвестно, кто будет грассом.

Ага, я, кажется, понял, в чем дело. Этот замок из тех, что захватили силетские роды, пользуясь тем, что владельцы уехали в Рилию освобождать Кардис, да там и погибли. Вот и этот Верис такой же. Хотя, если грасс погиб, у него же должны наследники остаться?

- А что, у Вериса семьи не было?

- Как не быть, господин. Была. Жена, мать, очень серьезная грантесса. Ну, и детишки тоже были.

- И где они?

- Так всех побили, когда замок взял грасс Лайке.

- Как побили? – я немного опешил.

- Да просто. Посекли мечами.

- Всех? А детям грасса сколько было?

- Да-к маленькие еще. Вот только дочке грасса четырнадцать было. Ее, сказывают, не сразу посекли, а опосля. А остальных сразу.

Мне стало не по себе. Раньше про такое скотство я слышал про рилийцев, как те семьи восставших убивали. А теперь и силетцы на такое способились. И я еще в их войско записался. Вот гады!

- А этот грасс Лайке, где он сейчас?

- А кто господ знает? С солдатами две недели назад уехал, замок пустой стоял. А потом пришли другие солдаты, пожили там денек и дальше ушли.

- Это рилийцы были?

- А кто их, господин, знает? Солдаты, да солдаты.

- Понятно. А деревня какая поблизости есть?

- Да как не быть. Вот за тем поворотом постоялый двор будет, а за ним чуть левее и деревня.