Сонно потирая глаза, не спешу вылезать из-под теплого одеяла. Я не выспалась и совершенно точно не хочу идти в школу. Трогаю лоб, но тот, к моему великому разочарованию, обычной температуры, а значит, свалить на плохое самочувствие не получится и рано или поздно придётся вставать.

– Дочь! Школу проспишь! – ровно через минуту за дверью раздается голос отца. Побриться, занять туалет на добрых полчаса, неспешно пролистать новостную ленту, с важным видом позавтракать, неторопливо одеться, перед выходом выпить лекарство и обязательно поцеловать мать в щеку, повторив при этом сумасшедшее число раз «люблю». Папа по утрам напоминает пофигистичную улитку – такой же медлительный и невозмутимый.

– Лера! – хором с кухни. – Завтрак готов!

– Иду! – Я все же опускаюсь разнеженными от сонного тепла пятками на холодный пол и невольно морщусь. Жизнь штука безумно несправедливая: всегда чего-то хочется и постоянно ничего нельзя! Я завидую маминой энергии и умению папы находить свой утренний дзен – у меня ни черта не получается!

Мое утро по обыкновению серое, недовольное и ворчливое. Там, где нужно ускориться, я торможу: зависаю над щеткой с зубной пастой, за завтраком ковыряюсь ложкой в каше, но так и выхожу из-за стола голодной, да и необходимость заправлять кровать вгоняет меня в уныние. Зато я долго не думаю, что надеть на себя, и не верчусь перед зеркалом часами, как мама. Волосы в хвост я собираю не глядя, да и кроссовки могу натянуть с закрытыми глазами.

Только сегодня утро не совсем обычное!

Орудую зубной щеткой со скоростью света, наспех застилаю пледом кровать, а потом зависаю возле зеркального шкафа и, до боли кусая губы, смотрю на несчастный сарафан, уже почти неделю красующийся на дверце.

Joker [04.09 07:01]: Доброе утро, соня! Про спор помнишь?

Так и хочется вышвырнуть мобильный в форточку! Неужели обязательно напоминать о моем вчерашнем проигрыше, да еще и в семь утра?!

Lera [04.09 07:04]: Я ночью упала с кровати и все забыла!

Joker [04.09 07:05]: Как хорошо, что у тебя есть я! Напоминаю: ЧЧЧ. Не благодари!

Lera [04.09 07:05]: ЧЧЧ?

Joker [04.09 07:06]: Четверг. Чулки. Честность.

Lera [04.09 07:07]: Речь шла о юбке! При чем здесь чулки?????

Joker [04.09 07:08]: А вот и память вернулась))) Ну, если забудешь про чулки – не страшно!

Lera [04.09 07:08]: Ненавижу тебя!

Joker [04.09 07:08]: Удачного дня!

Самые большие глупости в жизни люди совершают на спор, особенно когда уверены в своей победе. Вот и я вчера готова была поклясться, что наизусть помню все песни любимых «Coldplay», и так нелепо пролетела, а теперь… Теперь вынуждена отправиться на учебу в дурацком сарафане и сгорать со стыда целый день напролет. Впрочем, приди я хоть голой, никто не заметит.

И все же мне требуется недюжинная сила воли, чтобы заставить себя напялить это приталенное подобие одежды – не в меру короткое, обтягивающее, обнажающее не только ноги ниже колен, но, кажется, и душу. В тонкой блузке пудрового цвета и в клетчатом сарафане я ощущаю себя до невозможности уязвимой, и хотя понимаю, что это обычная форма и так в нашей школе выглядит каждая вторая ученица, взглянуть в зеркало всё же не решаюсь. Зато хватаю со стула толстовку, сжимаю ее в руках и едва справляюсь с желанием обмануть Джокера. Ну, правда, как он узнает? Глупый спор, онлайн-общение – я могу написать все что угодно! Да только папа всегда учил, что быть честной – это как чистить зубы по утрам: можно и пропустить, но в итоге неприятно пахнуть будет из твоего рта. Именно поэтому зажимаю в кулаке свой дикий страх, а безумную неуверенность в себе прихлопываю, как надоедливого комара. Стиснув челюсти, поправляю подол сарафана и на всякий случай запихиваю толстовку в рюкзак – так спокойнее! А потом, глубоко вдохнув, выхожу в коридор и, дабы избежать восторженных стонов мамы, сразу плетусь в прихожую.

– Пап, мне сегодня нужно приехать чуть раньше! – завязывая шнурки на кроссовках, кричу на всю квартиру.

– А завтрак?! – возмущается мама.

– В школе поем! Па, ну ты где?!

– Лера, Лера! – вздыхает отец, жадно допивая утренний кофе. – Ну кто ж так делает, дочь?! Почему заранее не предупредить? – Слышу, как по обыкновению он чмокает маму в щечку, а потом шаркает тапками в мою сторону. – Дай мне минуту! Сейчас переоденусь!

– Я на улице подожду! – Схватив ключи, вылетаю из квартиры, прежде чем старики заметят мое преображение и начнут охать.

Пока жду отца во дворе, успеваю сто раз передумать: нужно быть самой настоящей идиоткой, чтобы отправиться в школу в таком виде! Чувствую, как от стыда начинают гореть уши, как теплый ветер зарождающейся осени холодит обтянутые тонким капроном коленки, и уже порываюсь вернуться. Кого я обманываю – это все не про меня! Но стоит сделать шаг по направлению к дому, как из подъезда вылетает отец и, покручивая на пальце автомобильный брелок, как ни в чем не бывало проходит мимо меня.

– Лерка, ты идешь? – бросает на бегу и садится за руль. Не смотрит на меня, не смеется. Словно и вовсе не видит, что я изменилась.

– Да, наверно, – неловко бубню в ответ. Я не знаю, как быть!

– Поехали-поехали! – опустив стекло, поторапливает папа и, кажется, только сейчас замечает, что вместо джинсов и толстовки на мне красуется сарафан.

– Ух, ты! – сглатывает он от неожиданности, и мои ладони начинают потеть. Да и сама я на низком старте, чтобы наконец вернуться домой и стать собой прежней.

– Классно выглядишь, дочь! – подливает масла в огонь старик. Еще только слово о моей красоте, и я точно сбегу!

– Ну мы едем или нет? —Папа постукивает пальцами по рулю, кажется, в мгновение ока теряя интерес к моей персоне. – Лер, ну чего застыла? Ты же опаздываешь!

– Да, точно! – Суетливо запрыгиваю в салон, одним махом отрезая пути к отступлению. И все же пальцы, зажатые между острыми коленками, продолжают неистово дрожать.

– Па-ап… – тяну на выдохе, но собраться с мыслями так и не могу… Мне хочется поделиться страхами, но я не уверена, что он поймет.

– Чего, Лер? – отец между тем следует привычным маршрутом и напевает себе под нос популярную мелодию, сочащуюся из динамиков. Удивительно, каким разным может быть мир внутри одного и того же салона авто!

– Надумала составить нам с матерью компанию на выходные? – так и не дождавшись ответа, усмехается папа.

– Компанию? Куда? – Глова забита дурацким сарафаном, а потому папин вопрос звучит так, словно задан мне на китайском. Но он, разумеется, не понимает.

– Лер… – разочарованно цедит папа и с шумом выдыхает. – Я же говорил тебе, дочь: дед позвал за грибами в деревню.

– О! Ты об этом. Прости, вылетело из головы.

– А что залетело? – с грустинкой в голосе улыбается папа, но, заметив, что я ни капли ни разделяю его радости, тут же добавляет уже более серьезно: – Мы – семья, Лерка! Мы должны держаться друг друга, быть вместе. В этом наша сила. Понимаешь?

– Па, а нельзя быть вместе где-нибудь в городе? Обязательно в лес тащиться?

– А что плохого в лесу?

– Сырость, грязь, комары – этого достаточно?

Природа никогда не манила меня своими дремучими красотами и абсолютным отсутствием человеческих условий жизни. Меня бросает в дрожь, стоит вспомнить, как устроен быт в доме деда: вместо нормального душа – баня, вместо интернета – двор с курами и луковыми грядками. Ну уж нет!

– Ну какие комары в сентябре, Лер? Да и дождей не обещают. Поехали, а?

Папа тормозит на парковке возле школы и, обернувшись, выжидающе смотрит на меня через зеркало заднего вида. Уже хочу помотать головой и бежать на уроки, как он одними губами, почти беззвучно произносит:

– Мы – семья!

– Ладно, па, грибы так грибы! Доволен? – натянув на лицо маску вселенской грусти, отвечаю старику, лишь бы отстал.

– Ага! – кивает он и с масленой улыбкой на губах оборачивается. – Приехали, Лер! Чего сидим?