Я не сдерживал, ни её, ни себя.
Раз я теперь Каин… Он ведь никогда не сдерживался в своих желаниях.
Это злило и распаляло ещё больше.
Я. Не. Каин!
Это лишь имя. Суть моя всё так же осталась Евгением Световым. И любил Милану я, как Евгений, а не как Каин. Вся грубость и злость почти сразу улетучилась, стоило лишь коснуться девушки.
Думаю, Милана должна была почувствовать разницу. После чего у неё точно возникнут определённые вопросы.
Скрывать ли ответы?
Вы бы как отнеслись, когда в объект вашего обожания вселился другой человек со своими мыслями, чувствами и моралью?
Уставший, но чёрт побери, довольный, я лежал на кровати девушки после наших игрищ и думал лишь об этом. Голова Миланы лежала у меня на животе, а её тонкий пальчик с коротким ноготком водил по коже вокруг шрама.
Она старалась касаться невесомо, словно пёрышко. И от этого мои думы становились всё тяжелее.
Тем более Каин никогда не оставался в её постели дольше, чем этого требовалось.
— Почему ты хмуришься? — Чуть сдвинувшись и повернув голову так, чтобы лучше меня видеть, спросила девушка.
— Много причин, — холодно ответил я, стараясь не смотреть на неё.
Душа же требовала коснуться девушки, запустить пальцы в её шелковистые тёмные пряди, схватить их, намотать на кулак, притянуть к себе, поцеловать и повторить то, чем мы занимались последние часы.
Милана поднялась и села рядом в весьма откровенной позе, от которой у меня вновь забурлила кровь ниже пояса.
— Я тебе не нравлюсь? — С вызовом спросила она.
И что на это ответить?
Чтобы сказал Каин?
Он бы и говорить ничего не стал. Обычно вставал и уходил.
Может именно поэтому у вампиров проблемы с размножением? Они делают это для необходимости, а не по любви.
Мой отец… Вернее отец Каина любил, и свою жену, и мать Маркуса — и вот результат — мы с братом.
— Нет, — сказал я и встал с кровати, тоже намереваясь уйти.
— Врёшь! — Бросила мне в спину Милана. — Я же вижу! Каин!
— Я не Каин, — тихо, почти беззвучно, сказал я, но она услышала и ответила так же тихо:
— Я знаю.
Я остановился только на третьем шаге, когда до мозга дошли слова.
— Что? — Обернулся, не понимающе, посмотрев на обнажённую девушку.
Милана опустила голову, смотря в простыни, будто ощущала за собой вину. Волна тёмных волос прикрыла её лицо от меня.
— Я знаю, что ты не он. Подслушала ваш разговор с Архонтом.
«Вот это поворот» — пробежал в голове мысль, сопровождаемая картинкой известного мема.
То есть, я тут мучаюсь угрызениями совести, думаю, как ей донести правду, а она всё знала почти с самого начала!
У меня слов нет.
— А ещё Каин никогда не дарил мне цветы. Не называл милой. Никогда не смотрел на меня так, как смотришь ты. И никогда так меня не любил… — Начала оправдываться девушка, будто это её вина во всём вышеперечисленном, а не потому что её мужик был уродом. — И ты разговаривал в бреду. Говорил много непонятных слов на чужом языке и всё время упоминал Ксю-шу, — имя сестры далось Милане с трудом. И непонятно: из-за языкового барьера, или из-за того, что девушку душили слёзы. Когда она вновь подняла голову крупные слёзы буквально градом катились из её огромных серых глаз.
Мне захотелось стукнуть самого себя. Какой же Каин говнина! Ну как можно было так…
— Так… я тебе нравлюсь? — Всхлипнув, с надеждой спросила Милана.
Нравится ли она мне?
Я решил доказать делом. Раз меня не оттолкнули раньше, значит…
От Миланы я ушёл только часа через три. Ещё более уставший, скорее измотанный, но счастливый.
Девушка тоже вымоталась и теперь сладко спала, обняв подушку.
До этого она обнимала меня, еле выпутался из её объятий.
Хотелось ещё остаться и просто расслабится рядом с красивой девушкой, но я испугался. Это же надо будет с ней говорить после. А говорить мне не хотелось. Страшно было. Вот, что у неё в голове? Я не понимал. Она знала, что я не Каин и всё равно…
Нет, я решительно не понимаю женщин.
Тем более у меня наконец сформировался план засады.
В кабинет Архонта я ворвался без стука. Правда древний вампир не обратил на это никакого внимания, даже глаз не поднял от документа, который писал в тот момент.
— Ты знал! — Обличительно произнёс я, встав прямо перед столом. Было желание ещё отобрать ручку у вампира, чтобы уж точно привлечь его внимание, но на такое я не решился.
— Ты о чём? — Спокойно, даже равнодушно, уточнил дед, продолжая что-то писать.
— Милана знала, что я не Каин. Она подслушала наш разговор. И я уверен — ты знал, что она подслушивает. — Выдал я на одном дыхании и мысленно скривился — слишком много «знаю» в одном предложении. Тут же вспомнила шутка из КВН о том, что я знаю, что ты знаешь, что я знаю.
Только это «знаю» смешным не казалось.
Архонт наконец отложил ручку и посмотрел на меня.
— Да, я знал, что она подслушивает. Милана умная девочка и уже сама поняла, что с тобой что-то не так. Я просто решил дать выбор ей. Она своё уже отстрадала. Мой внук тот ещё говнюк.
— То есть мне выбора не дали, — развел я руками, не став обижаться на говнюка.
— Только слепой не заметит, как ты на неё смотришь. Даже несмотря на то, что знакомы вы не больше пары дней, — напомнил древний вампир мои же слова. — Судя по тому, что тебя не было довольно долго…
— Ладно, — решил я закончить этот разговор. — Сам разберусь. У меня есть план.
— Слушаю тебя.
План был прост. Если отпрыски демонов прекрасно чуют ложь — так надо не дать им её почуять, а бумага, как говорится — стерпит всё.
Архонт, немного подумав, согласился, хотя я видел скепсис на его породистом лице написанный заглавными буквами…
Для начала я попросил вызвать Маркуса, он был мне нужен в качестве курьера. Все знали, что Каин гоняет младшего брата со своими поручениями.
Пока ждали Макуса, я писал записку. Архонта к творчеству не подпускал, решив быть спонтанным, а не рассудительным. Каину рассудительность не свойственна. Вспыльчивость и эгоизм — да.
Маркусу было велено не заходить на территорию, а ждать у задней калитку для слуг. Брат не был удивлён такой просьбой — Каина иногда… что уж там — часто наказывали и тот какое-то время маялся в особняке, не имея возможности выйти.
В этом моменте нам даже на руку, что Каин был таким говнюком. И что заточение не мешало ему крутить всякие делишки. Например, делать ставки на скачки или покупать запрещенные препараты. Бывший хозяин тела часто употреблял лёгкую расслабляющую травку. Вернее, заставлял употреблять её своих любовниц, а уж потом пил их кровь с растворённой в алой жидкости дурью.
Судя по моим воспоминаниям и тому, что при этом у меня начинали дрожать руки и появлялось обильное слюновыделение, дурь была божественная и уносила прямиком в рай.
Точнее, на план к богам — что такое рай, местные не знали.
И все эти запрещённые штуки носил Каину любимый младший братик. Не одобрял, но носил.
Вот и сейчас Маркус не смог отказать, когда я передал ему записку и велел отнести её суккубе Каре на рыночную площадь в шатёр гаданий.
Почти полчаса после этого Маркус привычно читал Каину нотации о том, что связываться с суккубами себе дороже, что ничего хорошего из этого не выйдет, что…
Я не перебивал, давая сводному братцу выговорится. Каин, несмотря на всю свою эгоистичность, относился к Маркусу по-доброму. Как рачительный хозяин по-доброму относится к породистому коню, пока тот приносит пользу и побеждает в скачках. Маркус пользу приносил. И как-никак был Каину братом. Я уже упоминал, что семейные узы у вампиров довольны крепки.
К слову, Маркус так разнервничался от этой просьбы, что даже не обратил внимания на мой внешний вид. А вышел я к нему в дождевике с капюшоном, что среди бела дня в отсутствие дождя выглядело довольно подозрительно. А что делать? Не светить же белыми волосами? Думаю, на это брат бы точно обратил внимание.
