Из зеркала на меня смотрел высокий бледный тип с ярко выделяющимися синими прожилками вен. Короткие тёмно-каштановые волосы, узкий нос, высокий лоб, чуть впалые щёки — красавцем Каина назвать было сложно. Как по мне — обычный парень. Одень его в рабочую робу, и никто не отличит от того же работника канализации. Тот же Маркус был посимпатичнее. Но, по крайней мере с Архонтом семейное сходство прослеживается. С отцом Каина тоже — видел его портрет в галерее.

Из пасти — ртом я это сейчас не назову — торчали острые окровавленные клыки, на губах пузырилась и слетала кровавыми хлопьями пена, из носа сочилась кровь. Видимо, последствия моего путешествия сквозь двери. Стоял я, согнувшись, и тяжело дыша. И на всё это смотрел абсолютно чёрными глазами без белков и зрачков, глазами полными Тьмы. Живой Тьмы. Она клубилась внутри, затягивала всё глубже.

По спине пробежали мурашки.

Я не хотел быть этим чудовищем.

Но я им был. И никак не мог оторвать взгляда от зеркала.

Чудовище вытянуло руку к зеркальной поверхности и от меня к тому потянулась Тьма, заполонив собой всю раму без остатка. Несколько минут ничего не происходило, я уже даже начал думать, что пронесёт, но тут Тьма пошла рябью, чуть ли не мгновенно втянулась обратно в меня, а в зеркале вместо бледного Каина отразился… Ад. Самый настоящий библейский Ад.

— Каин, нет! — Раздался крик за спиной. — Прекрати!

Я узнал голос Архонта, но не мог даже пошевелится, не то, что прекратить. А главное, что прекратить? Что я вообще сделал?

Картинка в зеркале показывала тёмно-серое небо, беспроглядное и навевающее дикую тоску. С него крупными хлопьями сыпался пепел. По мёртвой буро-серой земле, испещрённой трещинами и разломами, текла раскалённая лава. На заднем плане вулканы извергали чёрный дым, серу и потоки лавы, сжигающие всё, что попадалось им на пути. Чудовищные твари: с крыльями, рогами, хвостами, копытами, щупальцами и ещё бог знает с чем, рвали друг друга на части. Они валяли друг друга по редким островкам серой земли, бились в воздухе, дрались даже в потоках лавы, сгорая заживо, жрали друг друга, выдирая куски и потроша внутренности…

Вдалеке виднелись шпили какой-то крепости — я не смог чётко рассмотреть за мельтешением тел.

Звуков не было. Если бы были, наверное, я бы сошёл с ума прямо здесь и сейчас.

Но и картинка на всю оставшуюся жизнь отпечаталась у меня в сознании. Я не хотел больше видеть этого, но не мог, ни отвернуться, ни даже моргнуть.

— Евгений! — Вновь раздался голос Архонта. — Не смей!

Что не сметь? Ну вот что?!

Я вообще ничего не понимал. Я хотел забиться в угол, рыдать и биться в истерике.

Выключите это! Я не хочу! Не могу!

Тому, кто мной управлял было плевать на мои желания.

Вместо того, чтобы сбежать, или хотя бы закрыть глаза, тело сделало шаг к зеркалу. Затем второй.

— Не прикасайся!

Этот выкрик был сродни стону умирающего. И, кажется, Архонт применил ко мне свою силу. По коже прокатился лёгкий едва ощутимый ветерок, который, вероятнее всего, снова должен был размазать Каина в кровавую кашицу, но отчего-то не размазал.

Я не был Каином. Я сейчас не был, ни им, ни Евгением. Я был Тьмой. Или её воплощением в жалком бренном теле.

И сделал ещё один шаг к зеркалу.

Между мой и окном в мир демонов остались какие-то сантиметры, когда грудь взорвалась болью.

Я удивленно посмотрел вниз, на торчащее из центра грудины светящееся чистым белым светом зазубренное лезвие сантиметров десяти, перепачканное в крови.

«Тьма же должна меня защищать, разве нет?» — озадаченно, даже обиженно подумал я и заорал от боли.

Руки схватились за лезвие в попытке выдернуть его из себя, но оно не поддавалось, будто застряло. Я лишь обжог об него ладони. Кожа начала стремительно сереть и буквально на глазах отваливаться на пол хлопьями пепла.

Теперь я орал не только от боли, но и от ужаса.

Что-то с силой потянуло в сторону и, как бабочку пригвоздило к стене. Тупая боль в затылке и темнота…

Как потом оказалось, меня пронзили копьём.

И не простым копьём, а одним из божественных. Вероятно, последним из тех, что оставались на этом плане после того, как Прорыв на план демонов был закрыт. И как потом мне выговаривал Архонт — он потратил на одного придурка самый ценный артефакт, который был у него в коллекции.

Но это было потом. Пока я открыл глаза в уже ставшей привычной бордово-алой комнате Каина, лёжа на кровати и перемотанный бинтами, словно мумия. В левую руку была вставлена капельница с чем-то красным, вероятнее всего, кровью — чем ещё могут откармливать раненого вампира?

Кожа под бинтами на руках чесалась, наглядно демонстрируя, что тело восстанавливается. А вот грудь и спина горели, словно меня всё ещё жгут адским пламенем.

При мысли о последнем меня затрясло. Я замычал, заметался по постели, вырвав капельницу. Шлёпнулся на пол и забился в угол, сжавшись в комок. Меня трясло. Зубы лязгали так, что эмаль начала крошится. Перед глазами вновь встала картина живой преисподней. Я бы и глаза себе выцарапал, только бы не видеть этого, но мне не дали — чьи-то руки мягко, но требовательно обхватили мои и отстранили от лица.

Я начал вырываться. Нет! Не хочу в Ад! Не пойду! Не дамся!

— Каин, всё хорошо. Это я. Ты в безопасности! — Прозвучал знакомый голос полный заботы и беспокойства. — Я рядом.

В нос ударил притягательный запах. Меня с силой прижали к мягкой груди.

Я ещё пару раз трепыхнулся, затем всё же притих. Фантом адской резни спал с глаз, вокруг меня снова была бордово-алая комната. И Милана, к груди которой я прижался, словно малое дитя. Меня всё ещё потряхивало от пережитого ужаса.

— Милана… — произнёс я дрожащим голосом, поднимая голову и… отшатываясь. Хотя очень хотелось посидеть так ещё. Но я не мог себе этого позволить. Надо было срочно выяснить, что со мной было и может ли это повторится.

— Это я, Милана. Всё хорошо, Каин. — Вновь поспешила успокоить меня девушка, поглаживая по плечам.

Приятно, чёрт возьми! Так бы и нежился…

— Где Архонт? — Перебил я, вновь отстраняясь.

— У себя.

— Мне срочно нужно с ним увидится! — Я начал подниматься.

Колено подломилось, и я рухнул на пол. Милана успела меня подхватить. Женщины-вампиры ничем не уступают мужчинам в силе.

— Осторожнее! У тебя и так рана на груди открылась, — таща меня на кровать, отчитала девушка.

Как и недавно, я замер на месте и опустил глаза на грудь. На белой повязке проступили алые пятна. Грудь запекло с новой силой.

— Что это было?

— Понятия не имею. Архонт прислал сообщение, чтобы я срочно возвращалась. Потом велел следить за тобой. А ты тут умираешь! Давай, ложись. Ты, между прочим, не пушинка.

Милана всё же уложила меня на кровать.

— Мне нужен Архонт.

— Сейчас сменю повязку и позову.

Я перехватил руку девушки, уже коснувшуюся повязки и крепко сжал. Скривился. Её прикосновение вызвало жгучую боль.

— Сейчас! Иди. — Велел я, грубо оттолкнув руку.

— Хорошо, — Милана потёрла запястье, словно я причинил ей боль и пару раз оглянувшись на меня, вышла в коридор.

Не став никого ждать, я сел и начал сам разматывать бинты на груди. Шипел, матерился, после ужаснулся. На груди зияла и бугрилась фактически открытая рана, из которой сочилась сукровица. Я видел свои рёбра и, кажется, как бьётся сердце.

Да нет, преувеличиваю. У страха глаза велики. Это только в первый момент всё показалось настолько хреновым. Впрочем, человек с такой раной, вероятно, долго бы не протянул, но я-то потомок демонов. У Каина и пострашнее бывало — подсказала его память. А я вовсе из кровавых соплей восстановился, чего мне какая-то рана?

Успокоившись, я зачем-то полез в рану пальцем. Ткнул, поморщился от прострелившей боли и закончил эксперименты.

Тут, как раз вернулась Милана, увидела, что я творю и накинулась с упрёками. Прямо скажем, обоснованными.

— Каин! Что ты творишь! Зачем ты снял бинты?!