– От породы, от породы. Ты лучше звони. Спорим, что Джеки знает, где Дед Мороз?

За окном проехала машина скорой помощи, включив сирену, и я насторожился.

– Вот ты с глупыми вопросами пристал. Так и делов натворить можно. Не буду больше звонить. А то беда какая приключится.

– Сам ты беда. Услышал, что с кем-то плохо, скорая приехала, и испугался.

– Ничего я не испугался. А звонить во все углы я уже устал. Всё равно нет у меня никакого Деда Мороза.

– Тогда надо по мобильнику его вызвать. Старый колокольчик, видимо, дед уже не слышит, – сказал Петька и выбросил обёртки от съеденных творожков в мусорный бак.

– Вот ты как! Все творожки у меня съел. И Деда Мороза хочешь отвлечь от дел. Джеки тебе только добра желал, а ты и его дразнишь. Иди и сам Деда Мороза по мобильнику вызывай. А я уроки должен написать, – сказал я и закрыл за Петькой дверь.

– Эх ты! – крикнул Петька. – А ведь Дед Мороз всё равно побывал у тебя и про твой нос знает.

Это было в крепкие крещенские морозы. И многих обрадовало, что после нежданной рождественской оттепели пришла настоящая русская зима. Двадцатиградусный мороз, яркое солнце, приободряющее тем, что год совершил поворот на лето. День теперь прибавлялся, но зима вошла в полную силу, являя торжество снега и мороза.

В более тёплые дни на горке на ледянках катались дети, а сейчас и нос боятся высунуть на улицу.

Но с собаками надо гулять. Чёрный шпиц Смайлик так любит снег, что, когда выходит гулять, кувыркается в снегу, как на постели, ест это белое чудо, залипающее в чёрные его усы и тающее на языке, как мармеладинки или халва.

Но, как ни веселись, мороз попугивает. Вот уж которая собачка пробегает, поджимая свои лапки, чтобы хоть как-нибудь их отогреть на весу.

И ворона думает, где бы погреться и чем утеплить своё гнездо. Увидев пушистый круглый хвост пекинеса, глазастая птица явно наметила цель: клюнуть и выхватить кусок шерсти. Ворона погналась за пекинесом, который присел ненадолго по своей надобности. Но пекинес себя в обиду не дал, быстро отбежал в сторону, не дав разбойнице посягнуть на его красоту. Той же стало досадно, что такой «утеплитель гнезда» ускользнул прямо из-под её клюва. Ворона каркнула и отскочила.

Я шла в сторону леса, к кормушкам, где собирались белочки и птицы. Кормушек было семь или восемь, все самодельные, из досок и полиэтиленовых пакетов, банок, и две – уже готовые семенные звёздочки. В них всегда собачники оставляли корм для лесных обитателей.

Сейчас холодно, и птички попрятались. Это раньше они собирались стайками, громко щебетали и порхали у кормушек, белочки играли друг с другом и громко приветствовали цоканьем приходящих.

Я, как обычно, подошла к кормушке и подсыпала горсть семечек. И тут рядом со мной что-то упало. Я нагнулась – это была замёрзшая синичка. Совсем окоченела, и даже висящее на дереве сало не помогло ей. Видно, синичка осталась одна и горячие игры стаи её не согрели. Я положила её в ладошки и подула на неё своим тёплым дыханием. Птичка слабо моргнула.

«Ещё жива, – подумала я. – Но как же так? Она мёрзнет оттого, что плохо поела? Такие морозы и человеку трудно переносить: сужаются сосуды, стынут глаза, и болит голова.

Я положила птичку в кормушку. Может, под крышей ей станет теплее, она отойдёт и улетит со своими пернатыми братьями. Надо им как-то держаться вместе, чтобы не пропасть. Закон природы: поодиночке умирают, а вместе – сила.

Синичка лежала в кормушке и слабо моргала.

«Во всяком случае, тебя никакие кошка или собака не загрызут. Лежи здесь», – сказала я синичке.

Я ушла и решила, что завтра приду и узнаю, что стало с моей бедняжкой.

Назавтра её уже не было. Наверное, согрелась, пришла в себя и улетела. Буду думать о самом лучшем.

Первые зимние школьные каникулы оказались очень морозными. Учительница объявила поход в лес, и нас собралось всего два человека. Учительница была очень огорчена тем, что класс такой недружный.

– Мороза испугались, вот и не пришли, – возмущалась она. – От класса всего два человека.

Это были я и Владик, который ходил в кружок натуралистов.

Но даже два человека что-то да значат. И мы пошли в лес.

Учительница стала рассказывать, какие птицы бывают зимой в нашем городе.

– Я знаю. Синица, – сказал Владик.

– Правильно, а ещё снегирь, – сказала учительница.

– А я сегодня видела двух снегирей у нас на балконе. Большие птицы с красными грудками. Папа увидел их и позвал меня посмотреть. «Это снегири», – сказал он. А я не поняла, почему они снегири, они совсем не снежные, а красные, как солнце.

– Снегири – значит, прилетают, когда снег лежит, – пояснила учительница.

Но мне было всё равно непонятно. И синички летают, когда зима и снег. Однако они синички. А снегири на самом деле не снегири, а огневики, самые настоящие.

– Да, – сказала учительница, – от мороза щёки «горят», краснеют. Вот снегири красные.

«Странно, – подумала я, – значит, снег может загореться?»

И эта мысль не покидала меня. Наша прогулка быстро закончилась. Меня с Владиком учительница не стала долго задерживать.

Раз класс не собрался, то и нам по домам осталось разойтись. Я пошла домой.

По дороге я увидела, как у горки лепят снежную бабу. И я решила: зима – она тоже учительница, которая даёт задание на выдумки, как на уроке труда.

Как-то раз я сделала уроки и выглянула на балкон. Снегирей там не было, а цоколь балкона и подоконник были завалены снегом. Он был белым-белым и напоминал драже «Холодок», которое хотелось попробовать. Но я знала: снег есть нельзя. И тогда я решила сделать искусственное мороженое. Я взяла стаканчик, в котором мыла кисточки от краски, и набила его снегом, как формочку. И таким образом сделала два куличика. Они были похожи на перевёрнутый стаканчик мороженого. Но этого мне показалось мало. Я решила свои куличики раскрасить. Развела краски и нарисовала снегирей: мордочку и красную грудку. Но на снегирей куличики были непохожи, а напоминали больше матрёшек. Я быстро нарисовала им платки. И решила: раз куличики облиты водой с краской, то они быстро обледенеют и станут красивыми фигурками. Я оставила своих ледяных матрёшек на карнизе. Было уже темно, и после ужина я легла спать.

А на следующее утро мама увидела мои снежные фигурки и очень удивилась.

– Ой какое! Что там за скульптурки? – спросила она меня.

– Снежные матрёшки, – ответила я.

– Как ты только догадалась до этого?

– Это мне снегири подсказали.

– Из снега лучше лепить на улице. Там его много, – сказала мама.

– Вот будет потеплее, мы кота вылепим, – сказал папа.

– Барсика? – спросила я.

– Наш Барсик рыбку хочет, – сказала мама.

– А мы его в лесу вылепим, чтобы все знали, что у нас есть кот, – сказала я.

– Это ты с папой договаривайся, – сказала мама.

А я была рада, что ей понравились мои снежные матрёшки. Хотя на подоконнике они простояли недолго. Мне хотелось их потрогать, чтобы узнать, как они заледенели. Но куличики оказались рыхлыми, как хлеб, и распались. Этим и закончилась снегирёвая подсказка, как раскрашивать снег.

Октябрьское утро было тёплым и сухим. Казалось, ещё не последним дыханием осень трогает деревья. Они стоят хоть в поредевшей желтизне, но всё ещё доказывая, что осень торжествует в богато окрашенной листве.

Настроение этого пышного осеннего карнавала передалось и мне.

– А в чём я сегодня пойду к Ане? Надо бы принарядиться. Аня – такая дамочка. Любит что-нибудь яркое.

– Вот палантин, – сказала мама, – хочешь – надень.

– Но он лёгкий. Его хорошо бы под плащ. А все уже ходят в пальто.

– Как знаешь. А с кофточкой он красив. Сейчас модно его повязывать.