— Я был последним, кто мог в волка перекидываться, — вдруг сказал Маар, и моё сердце забилось быстрее. — Дед мой строго настрого наказал никому не говорить. Давно уже наш род утратил это мастерство. Мол, нечего людей волновать. Жили спокойно, и пусть так и будет дальше.

Я охранял скот, отгонял диких животных. Зла никому не делал. Жил, как и все и даже невеста у меня была…

В голосе Маара я услышала горечь. Эти воспоминания всё ещё ранили его.

— Повадился в нашу деревню сохатый ходить. Да здоровый был. Посевы топтал. А изловить всё никак не могли. Словно хитёр был, как человек. Как стемнело, я волком перекинулся, да пошёл этого зверя искать. Отогнал далеко в лес. А как поутру вернулся в деревню, народ собрался у моей избы. Девица, которую любил, на меня указала и сказала, что видела, как волком перекидываюсь. Никто не стал правды искать… вилы да топоры подняли. Сначала просто били, а потом как невмоготу стало, волком прямо там перекинулся и дёру дал.

Маар замолчал. Понятно почему он людей не любит. А за что их любить? Кричат, шум поднимают, не разобравшись в беде, виноватого ищут. Да, я знала, что люди из моей деревни могут и приврать и присказать чего лишнего, но не думала, что они на жестокость способны. А вот сегодня увидела.

— Не ходи туда больше, — вдруг снова сказал Маар и его руки сжали меня сильнее.

Я поняла, что щеки начинают гореть, и низко опустила голову, чтобы он не увидел.

— Да как же… если беда какая приключится, то надо будет.

— Пусть сами свои беды решают. Ты сегодня своей жизни не пожалела. А им страшно, что ты беду можешь принести. А какую, они и сами не знают.

— На то они и люди… — проговорила я, — всего боятся. Чего не понимают — гонят вон. Хорошо не видели, как ворожила над медведем…

— Иногда лучше, чтобы боялись.

Я усмехнулась.

— Ладно… будет о том. Спасибо, что со мной пошёл. Не оставил одну.

— Я никогда тебя не оставлю.

Я застенчиво кивнула. Маар иногда говорил так, словно я его девица обещанная. А может это просто забота, как о сестре названной? А я уж себе всю душу вынула…

До избы мы дошли в полной тишине. Меня почти убаюкало мерное покачивание на руках у мужчины. Перед дверью Маар опустил меня на ноги, придерживая одной рукой, чтобы я не упала. Мы осторожно вошли внутрь, Маар перенёс меня на лавку и посадил. Снял с меня платок, и пояс с лекарствами.

— Посиди пока. Сейчас.

Мужчина отошёл от меня и вернулся с мокрой тряпицей. Он опустился передо мной на колени и осторожно промокнул ранку на переносице. Спасительная прохлада накрыла мой лоб. Голове сразу стало легче. Я даже глаза прикрыла. Маар взял мою руку и вложил в неё чашу с водой.

— Выпей. Легче станет.

Я не стала спорить. Вода живительным потоком наполнила рот, и опустилась в живот, который недовольно заворчал. Я ведь поела только утром… А потом ещё и ворожба. Тяжко далось.

— Хочешь поесть? — спросил Маар, участливо заглядывая в лицо.

— В сон клонит… — проговорила я, убирая мокрую тряпицу от лица. — Устала очень.

— Поспи. Я постерегу.

Я кивнула и легла на лавку, прикрывая глаза. Сквозь сон я слышала, как Маар какое-то время ходил по избе, а потом сон накрыл меня полностью. Снова тёплое и спокойное дыхание было рядом. Я по привычке обняла надёжную руку рядом с собой и прижалась к ней.

— Спи, Бельчонок. Никто тебя не тронет.

Такие простые слова, но они наполняли силой и давали покой душе.

В эту ночь боги послали мне тревожный сон. Вещий или нет…

Налетела лютая метель, замела все дороги, словно людской мир укрыла от глаз всего остального мира. Я видела, как по снегу плывёт огромная ладья с головой дракона на носу. Ясва мне рассказывала про такие корабли. Не всегда те, кто плыл на них с добром приходили. Северные воины из заснеженной Ладоги славились своим суровым нравом и жестокостью.

Ладьи проплывали мимо, величественно сверкая в тусклом свете луны. Над ними расплывалась огромная тень, которая шла следом. Эта огромная тень несла в руках серп, и каждый взмах этим серпом заставлял съеживаться и страха.

А когда очередная ладья стала проплавать мимо, меня стало затягивать под снег, прямо под корму корабля. Я гребла руками и ногами, старалась кричать, но голоса не было. И когда деревянное брюхо корабля накрыло меня собой, я открыла глаза и часто задышала. Ещё какое-то время я лежала и слушала своё перепуганное дыхание. Сглотнув, я поняла, что-то был сон. И как толковать его? Неужто беда какая-то идёт?

Осторожно повернув голову, я осмотрелась. Было ещё рано. Солнце даже не поднялось. Маара не было видно. Скорее всего спит.

Я кое-как поднялась на ноги и прошла к бочке с водой. Умывшись, я зачерпнула воды в ладони и выпила.

Вещие сны всегда давались тяжелее обычных. И не важно, что были за сны — благие или не очень. Сегодня моя ворожба проснулась, так может и дар предвидения теперь есть? Ясва говорила, что этот дар часто бывает в роду тех, кто Рарога почитает. Может, повезло мне, обрести сей дар чудный? Буду ведать, что грядет, смогу беды отводить, в будущее зреть…

Я усмехнулась. Стою, трясусь, как заяц загнанный, пот со лба катиться. Ох и ведьма! Дунь, да и свалится, как есть.

Я вернулась к лавке и легла, укрывшись почти с головой. Завтра надо будет руны разложить на странный сон, да и Маару рассказать, может, посоветует чего. Однако, на душе всё равно было не спокойно. Сон был вещим, это сразу было ясно. Но вот откуда ждать нежданных гостей? И та тень, что за ними шла, неужто сама Мара была?

Ясва всегда мне говорила, если ночь на дворе — дела в погребе. Дескать, надо решать дела по утрам, чтобы светлый Ярило видел и благословлял. Ночью только мары полуночные маются, людям спать не дают, да лихие духи нечистые.

Ясва…

Её лицо предстало передо мной, как живое, словно здесь она была. Тосковала я, чего уж таить от себя самой. Не хватало ведьмы и её мудрости. Все мне казалось, что мало я знаю, не всё успела перенять от неё.

Я заставила себя закрыть глаза и снова заснуть.

Снов больше я не видела, и спокойно проспала до самого утра.

Поутру разбудил меня Маар, забеспокоился, что сплю долго. Я переоделась, причесалась и умылась. А мужчина уже накрыл на стол и пригласил меня отведать вместе с ним. Я бросила взгляд на руки Маара. Опять в лесу был…уходил ночью. Почему-то эта мысль меня кольнула. Куда он ходит и зачем? Но разве ж он ко мне привязан? Волен идти, куда и когда хочет.

— Ты чем-то встревожена?

Я встрепенулась.

— Да… я видела дурной сон.

Маар наказал сначала умыться, одеться и поесть, а уж потом о снах рассказывать. Я не стала ему противиться. Голова ещё гудела, не хотели мысли слушаться, разбегались по углам, как перепуганные зайцы. Только когда я допила отвар из своей чаши, Маар кивнул, как бы говоря, что готов слушать.

Я вздохнула.

— Я видела ладьи воинов с севера. Их было очень много. И за ними шла огромная тень… То была Мара. Она размахивала серпом, словно людские жизни забирала. Страшно было.

Маар слушал молча. А когда я закончила, он посмотрел на меня и мрачно проговорил.

— Если сон вещий, то лучше уходить отсюда.

Я удивлённо заморгала и нахмурилась.

— Что значит уходить? Куда?

— А хоть куда. Но подальше. Викинги не жалеют никого. Ты не сможешь спасти все деревни в округе, Беляна.

— Я не смогу так поступить, Маар, — мрачно сказала я. — Это мой народ. Моя деревня.

— Твой народ был готов закидать тебя камнями, — наполнил мужчина. — Их ты собралась защищать.

— Это не важно! — я разгневанно встала из-за стола и Маар тоже поднялся. — Ясва бы никуда не побежала. Она бы что-то придумала!

Маар смотрел на меня нахмурив брови. В его зелёных глазах было раздражение от того, что я не желаю его слушать. Но он сомневался в своих словах. Он прекрасно понимал, что уходить нам некуда. Это наш дом.