– Кто ты? – вдруг услышал певучий голос Клеопатры, поразительно похожим тембром с голосом Онисия. И когда он услышал ее голос, понял, что может поднять голову. Взгляд его снова встретился с карими глазами, проникающими до самых глубин его души. Даже его Онисия, так не могла смотреть на него, так, как настоящая царица Египта.

– Я здесь, чтобы помочь тебе, повелительница вселенной. – Сказал Орт, как учил его Кшатр.

– Ты дерзок раб! Тебя спасло только то, что я приказала моей охране всех красивых мужчин приводить ко мне. Я назначаю жить им или сегодня же умереть.

Орт никогда не слышал такого тембра женского голоса, заставляющего трепетать каждую клетку его тела, и желание со всех его душевных сил спасти это очаровательное существо от грозившей ей опасности.

– Царица, ты достойна этой жизни, и я с моим учителем явился для твоего спасения. Ты должна быть сегодня вечером у Цезаря, и мы здесь для этого.

– Откуда? – Она вдруг жестом удалила охрану, сжимающую ладонями эфесы своих коротких мечей. Когда шестеро здоровых египтян удалились из шатра. Клеопатра встала со своего трона и, положив мягкую руку на плечо Орта, казала, – Встань! Скажи, кто прислал тебя?

– Провидение. – Снова Орт ответил, то как учил его учитель.

– Что, мне сулит провидение в ближайшее время? – крайне заинтересованно спросила царица.

– Когда мы появимся во дворце, раньше, чем там появится Птолемей XIII, ты сможешь своей небесной красотой покорить Гая Юлия Цезаря. Он станет твоей защитой и покровителем.

“Надо же, – подумалось Клеопатре, – мне важно, чтобы он подчинился мне, во благо Египта и моего народа. И это будет справедливо, и пусть будет так, как угодно богам!” В слух же произнесла, чтобы слышала стража:

– Ты, наверное, смеешься надо мной, раб? – в сердцах с глазами полными слез, сказала Клеопатра. В это время Кшатр стоял у выхода из шатра понял, что еще мгновение и царица позовут стражу, и ее уже будет невозможно остановить, и поспешил погасить ее эмоциональный всплеск, воскликнув:

– О! Царица, свет солнца во вселенной, выслушай и меня. Я доказательство того, что мы сможем, доставит тебя незамеченной во дворец. – Сложив руки ладонями вместе, и наклонив голову к рукам, он стал выжидать ответ.

– Ответь мне, раб, – повернув голову к Орту, спросила, – что заставляет тебя так упорно помогать мне. Что движет тобою, какую выгоду ты ищешь, спасая мое тело и дух? – Царица уселась на походный трон и стала уже внимательно смотреть на Кшатра. Он, облегченно вздохнул, понял, что Клеопатра решила уже принять жест доброй воли и не будет принимать меры против него и Орта.

– Спасая тебя, царица, мы спасаем твое царство от разорения и смуты и даем тебе править Египтом долгие годы на процветание твоего царства и народа под твоим правлением. – Почтительно проговорил Кшатр.

– Скажи, мое царство будет провинцией Рима, или останется царством? – ее глаза проницательным взглядом сверлили Кшатра, вызывая в нем противоречивые чувства. Сказать исторические факты ее правления, значит обречь на то, что она и пальцем не пошевелит, чтобы реализовать предсказанное событие. И только обстоятельства вынужденно будут толкать Клеопатру на действия, поэтому он решил не говорить о грядущем царице.

– Только Цезарь сможет дать тебе власть и защитить от разорения гражданской войной Египет. Используй свои женские чары, и ты добьешься всего, чего захочешь от сильного Рима. – Кшатр снова сложил ладони и поклонился Клеопатре. У Клеопатры от волнения застучало сердце, уверенность в правоте слов провидца Кшатра, вселило в нее утверждение и толчок к действию, ответив им:

– Хорошо, пришельцы, у меня нет выбора. Я отдаюсь в ваши руки, ведите меня в Александрию. – Клеопатра с готовностью и интересом взглянула Орту в глаза проницательным взглядом полным тревоги.

– Царица, – начал говорить Орт, – доставить тебя необходимо во дворец раньше брата, который прибудет только завтра, и доставить незамеченной для вражеских шпионов. И для этого у меня есть план, выслушай…– Орт изложил в подробностях все, что необходимо будет предпринять…

На отлогий левый берег Нила в безлюдном и недоступном месте в вечерний час приземлилась летающая тарелка. С аппарата вышла Клеопатра в длинном платье с уложенной прической с золотыми украшениями и подведенными глазами. От нее пахло благовониями, и витали вокруг царицы восточные ароматы, создавая ореол, привлекающий не отразимой женской красотою.

– Здесь в камышах у нас спрятана лодка. Осторожно ступай и, чтобы не замочить сандалии на ногах, я тебя возьму на руки. – С этими словами Орт подошел к царице и легко подхватил ее. Клеопатра обвила Орта за шею, обдав ароматами благовоний. Осторожно опустив царицу в лодку, Орт сказал:

– О! Клеопатра, ты облачайся в этот мешок для белья, чтобы я смог укрыть тебя от шпионов Птолемея XIII.

Клеопатра надела на себя мешок и легла на дно лодки. Орт оттолкнул лодку и стал веслами править, приближаясь к правому берегу Нила.

У входа во дворец стояла римская стража.

– Ты, куда раб? – строго спросил Орта стражник.

– Цезарь приказал приготовить ужин, – ответил капитан по-гречески, – доставляю свинину ему на стол.

– Проходи.

Орт с ношей на плечах прошел к помещению, где ужинал Юлий Цезарь.

Он, не обращая внимания на стражника у двери столовой, прошел с мешком прямо к столу Цезаря.

– Ты, раб, что ошибся дверью?! – строго выкрикнул Цезарь, поднимаясь из-за стола, хватая правой рукой эфес короткого меча, висевшего на ремне у его правого бедра.

– Не гневайся, повелитель, я принес тебе бесценный дар. – С этими словами капитан поставил на ноги царицу и, как факир, снял льняной мешок. Цезарь взглянул на Клеопатру, взглядом потрясенным красотою царицы, задвигая в ножны наполовину вынутого оттуда меча.

– Оставь нас раб! – приказала Клеопатра, бархатным, наполненным нежностью, тембром голоса. Пригибаясь до мраморного пола, Орт, как учил его Кшатр, выскользнул из дворца и растаял в вечерних сумерках Александрии… Юлий Цезарь с широко открытыми глазами приближался к царице, стоящей на месте, не двигаясь, как драгоценная статуя, хрупкая и нежная с наполненными влагой огромными живыми карими глазами. Отблески свечей бликами отражались в ее взгляде делая невероятно притягательной силы прекрасные глаза. Такого явления женской красоты молодой женщины Цезарь не встречал среди бесчисленного множества наложниц, которые побывали в его объятиях при победоносных походах покоренной им Европы. Подойдя к царице остановился на расстоянии около метра и замер, околдованный явлением прекрасного и неожиданного видения, боясь нарушить созерцание чудесного явления. Кровь застучала в его висках, возбуждением неожиданного явления женской красоты. Обаятельные волны голоса с невероятно привлекательным тембром проникали, казалось, в каждую клетку сердца Цезаря и, одновременно, в каждую клетку его тела, разжигая притягательную страсть.

“О! – подумала Клеопатра, – А ведь он поражен моим неожиданным присутствием”. В душе царица торжествовала, умаляясь нерешительностью закаленного в боях храброго военачальника, и продолжала стоять не шевелясь, боясь нарушить колдовство первой встречи с этим с каждой секундой все больше и больше нравившегося ей мужчиной. Там в хроновизоре, на заре своего царствования, она с нескрываемым раздражением своего юного естества противилась разворачиваемся перед ней картинами происходящей будущности на экране прибора, и не раз захлопывала тонкую крышку, закрывая экран. Но вот на яву, встреча с ее будущим любовником оказалась весьма заманчивым явлением, дающим ей уверенность в завтрашнем дне для нее и ее царства. Цезарь вдруг поднял обе руки и держа их впереди себя приблизился в плотную к ней. Взял за узкие, хрупкие плечи, глядя широко открытым взглядом своих карих глаз в ее глаза. Клеопатра вдруг непроизвольно улыбнулась, приветливо и ласково смотрела на мужественное загорелое лицо Цезаря. Он осторожно и нежно, как хрупкое драгоценное изваяние, привлек ее к себе затем медленно прикоснулся и поцеловал в губы длинным горячим и страстным поцелуем, ощущая ее податливость и желание любить. Клеопатра неожиданно отстранилась от Цезаря, силой воли приказала себе не поддаваться влиянию мужских чар. Цезарь, отступил немного, подал царице руку. Клеопатра вложила свою ладонь правой руки в твердую и мозолистую его длань.