Она остановилась слегка косолапо, чем вызвала умиление у Ильи, который в свою очередь не чем себя не выдавал, идя всё так же спокойно и серьёзно. Она действительно была похожа на малютку, оставшуюся посреди большого мира – без родных и близких. И вот к ней приближался загадочный, как она ласково любила называть взрослых мужчин “дядя”. Она была восхищена его мужественностью и отсутствием, какого либо страха. Возможно ей самой хотелось быть немножко ребёнком, не зря они говорили не так давно о раннем детстве, до того момента когда осознано познакомились друг с другом. А женское начало страстно нуждалось в защитнике. Илья уловил и это. Тоня это поняла и вся затрепетала, когда он вплотную подошёл к ней. Без лишних слов Илья взял её за руку.

– Ты замёрзла? – Спросил Илья

– Нет, – испуганно нежно ответила Тоня

– А почему тогда дрожишь? – Он вопросительно поднял бровь.

Тоня подумала, какой же он всё-таки сладострастный демон или ангел, или демон или всё же ангел, ей хотелось закричать, не от страха, просто всё это было сложно. Тем не менее, оставив вопрос открытым, они, дружно держась за руки, словно Гензель и Гретель пошли и растворились во мраке.

Тоню охватило эмоциональный подъём, и она вся была рада всему на свете. Рада, что сбежала от обыденной рутины, рада была другу, идущему с ней плечом к плечу, ногу в ногу, рада была и музыки, поначалу пугавшей её, рада была даже таким вроде бы не значительным, на первый взгляд, вещам как то, что было сейчас одето на ней, рада была вечеру и рада была моментам, которые ощущала и проживала сейчас.

Идя вдоль по тоннелю прямо на свет, они прижимались всё ближе друг к другу. Объятия рук были сильны, но любящи нежны. Илья старался запомнить каждое ощущение испытавшее сейчас, каждое чувство. Он жадно впитывал запах шампуня, духов и благовоний, вслушивался в дыхание той, которую сильно любил. Время от времени он обращал внимание на силуэт, идущий рядом с ним, которого он не выпускал из руки, он надеялся, что Тоня сейчас ощущает, те чувства, что греют не только руки, но и молодые сердца.

Поравнявшись с музыкантом, оба посмотрели на него, к сожалению, было темно и не видно, куда можно было бы положить на пропитание. Музыка врезалась в сердца молодых людей и не оставляла равнодушными обоих. Сейчас они были духовно едины, и в этом союзе спасибо стоит сказать музыке с напевом и завыванием и затуханиями. Чем крепче они прижимались друг к другу, тем меньше боязни оставалось в Тонином сердечке. Пройдя чуть дальше от музыканта. Антонина остановилась и потянула Илью обратно. Песня тронуло сердце девушки на столько, что она чуть не заплакала, но посчитав, что слишком много уже сегодня пролитых слёз одёрнула саму себя.

Тоня отпустила руку Ильи и принялась рыться в сумочке в поисках денежных средств. Недолго думая Илья подсветил Антонине. Их глаза встретились в свете сотового фонаря. Оба улыбнулись и оба вошли в красную краску. Достав кошелек, Тоня достала сторублёвую купюру и положила их в шапку, покоившуюся подле музыканта. Как оказалось, музыкант был слепым. Илья осветил всё вокруг, в том числе и слепого старца, лет шестидесяти. Несмотря на возраст, голос у него был молодым и чистым. У тони сжалось сердечко, ей стало жалко старика с прекрасным голосом и сердцем. Она его совершенно не знала, но предполагала, что у него прекрасное чистое сердце, так как складывалось ощущение, что он знает, о чём поёт. Пел он о прекрасной любви. Ей вспомнились первые мысли о Михаиле и их первые встречи, когда они были уже парой. Любовь страшная сила, они утёрли нос абсолютно всем завистникам, они преодолели все злые языки и, не смотря на разные трудности, продолжали быть вместе.

Рядом стоял Илья, погружённый в свои мечтания и мысли о его прекрасной Афине – Антонине. Многое вспомнил он о чём в гневе, когда то поклялся забыть. Чувства вспыхнули с ещё большей силой. Ему хотелось радоваться, петь и веселится только с одним человеком, что рядом стоит погружённый в свои мысли. Он знал, что она думает о том единственном, как он предполагал, который её совершенно не ценит, кто ведёт себя как эгоист, а заботу использует в своих плотских интересах. Илья не мог обижаться на Тоню, за то что она совсем его позабыла, ей надо дать время, чтобы всё обдумать.

Не прошло и полминуты, как песня затихла, и слепой посмотрел прямо на них. Его белые, чистые глаза смотрели на каждого из них.

– Спасибо вам, кто бы вы ни был, – произнёс сидячий дедушка. Одетый не как нищий, а нормально обыденно. – Я понимаю вас двое. Поэтому скажу, цените то, что у вас есть, цените друг друга как ценили бы самих себя. Девушка, я знаю вы рядом, постарайтесь увидеть, то, что не могу видеть я, и наверное не может увидеть каждый. Да я видеть не могу, зато сильно чувствую это. И в этом, что-то есть, – сказал он загадочно и начал напевать какой-то народный мотив без слов.

Антонина призадумалась над сказанным и повернулась к задумчивому другу, который был не менее загадочный как тот слепой старичок. Она убрала кошелёк в сумку и протянула руку Илье, тот выключил фонарик на телефоне, и они направились, к выходу, молча, обдумывая каждый своё. Молчание длилось до тех пор, пока они не вышли на тротуар. Чуть левее от входа была расположен прекрасного вида ресторан. Экстерьер, которого был вполне примечательным и запоминающимся.

Как уже было сказано выше вдоль всего ресторана, были поставлены небольшие фонарные столбики, источавшие прекрасный белый свет. Они были выполнены под старину, а конкретнее XIX век. Прямые округлые столбы длинной в два метра держали голову фонаря – белоснежный по каркасу, стеклянный и прозрачный плафон, который был под стать самому своему телу, то есть столбу. Тоня заворожено посмотрела туда, где заканчивался последний фонарь. Илья следил за её реакцией.

– Меня тоже в первый раз поразила такая красота.

Тоня мимолётно посмотрела Илье в глаза и перевела восхищённый взгляд на витрины ресторана. Они были не менее занимательны, поскольку соответствовали модным веяниям в дизайнерском искусстве в сфере оформления витрин. Витрина – это лицо ресторана. Как и в мире моды, как и в социуме, действует правило: “встречают по одежке, провожают по уму”. Так и в ресторанном деле клиент обращает своё внимание на витрину, а уже потом только оценивает палитру вкусов. Ресторан может, как заинтриговать, так и вызвать жуткое выделение слюнной жидкости. На витрине может не быть ни чего и это поможет понаблюдать за посетителями и за атмосферой в заведении, а может она быть заставлена различными яствами и элементами декора, разной стилистики, что в свою очередь зависит от стиля ресторана и его кухни. Вот и у этого славного места витрина была минималистичной, но при всём этом содержала множество элементов, так как на затемнённых окнах была выполнена графика в стиле леттеринг. Такая витрина не мозолила глаза своими предметами декора, например декоративными блюдами, фруктами, овощами или же предметами кричащими о стиле. Поэтому была явно выраженная строгость и серьёзность ресторана.

Как на витринах так и над входными дверями красовалась надпись на французском языке: Glorieuse Place

– Это на французском? – подметила Антонина.

– Ага

– Как переводится

– Славное место или великолепное место.

Илья открыл для Антонины, но она осталась не подвижной.

– Не хочу, – сказала Антонина. Илья разволновался и пришёл в смятение. – Пока меня не сфоткаешь ни куда не пойду и точка, – она топнула ножкой и выкатила нижнюю губу, словно как ребёнок.

Илья чуть заметно выдохнул, однако внимательная и умная красавица всё заметила и промолчала. Он отпустил ручку двери и подошёл поближе к Антонине.

– Давай свой сотовый, – сладострастно произнёс Илья.

– Нет, давай на твой, потом мне, просто перекинешь.

– Договорились.

Антонина шире улыбнулась, взяла Илью за бицепс и слегка сжала. Это было что-то вроде за место рукопожатия. После отошла в сторону небольшой святящейся алее.

Илья достал сотовый телефон, настроил камеру, модель начала позировать в различных позах, то она улыбнётся, то скорчит рожицу. Для фотографа это было некой игрой.