Доехав до дома, Илья расплатился с таксистом, поблагодарил и попрощался с ним. На улице уже становилось прохладнее, но Илью это не беспокоило. Его согревала внутренняя энергия. Он ликовал, его всего распирало до дрожи. Слегка стуча зубами от холода или чего-то другого, он направился к подъезду черно белой высотки. Чёрно-белой она была днём, сейчас же она имела вид тёмной конструкции, так как не единого окна со стороны двора не горело.

Илья поднялся к себе на двадцать пятый этаж. Квартира была однокомнатной и хорошо обустроенная. Чувствовался стиль минимализма. Комната была обставлена чёрно белой мебелью, а над кроватью висела одна единственная картина в стиле экспрессионизма. Сделана она была карандашом, поэтому, как и вся комната, она была в черно-белых тонах. Явно вписывающаяся в интерьер, картина, в чёрной рамке, раскрывала переживания художника и не оставляла Илью равнодушным. Пепельность в образе двух силуэтов мужчины и женщины, которые сплетением своих тел образовывали большое подобие сердца, становилась символом его бытия. Художник смог полностью передать, состояние души и сердца, когда рушится любовь. Силуэт мужчины тянулся к женскому стану. Женщина же окинув голову, находилась в объятиях любовника, возможно не желаемого ею. Так видел Илья. А искусство дело тонкое, именно поэтому каждый пришедший гость мог познать образец творения человеческой руки, души, и разума.

Постояв перед ней меньше двух минут, Илья вспомнил о том, что не отослал фотографии, сделанные им перед рестораном. Им было принято решение, что всё будет сделано лёжа в постели. Так и было.

Раздевшись и приняв душ, Илья смыл всю грязь уходящего дня, не смылись только приятные послевкусия ушедшего вечера. Надев халат, он прошёл в комнату, выключил свет и улёгся в постель с сотовым телефоном в руках. Включил светильник, стоявший на глянцевой, чёрной поверхности комода. Надел наушники, лежавшие рядом с светильником и включил любимую музыку. Перед сном он не хотел слушать долбёжку клубной музыки, запилы баса электронной музыки, или качёвый бит простетского репа. Душа сейчас лежала к наслаждению мелодией лирической музыки. Желательно чтобы было в песни место любви. Прослушав пару треков в наушниках с закрытыми глазами, Илья открыл фото Тони.

Он увеличил двумя пальцами – указательным и большим – фото Антонины, чтобы мог лучше увидеть дурашливое личико любимой подруги. Она показывала язык и косила глаза, это вызвало улыбку на лице Ильи. Пролистав несколько фотографий, он наткнулся на ту, что была самой лучшей. Улыбка на лице пропала, и появился внимательный взгляд, что бывает у учеников, которые заинтересовались предметом или же пояснениями учителя. Илья рассмотрел её всю. Он остановился на её глазах. Музыка тем временем выбиралась из ямы нарастающим гудением и постепенным увеличением громкости перкуссий. И вот когда все инструменты совместно с вокалом заиграли в унисон и хором, Илье предстала вся картина мира Антонины. Помимо обнажённого тела, он смог увидеть душу, в серьёзном взгляде и уже не таких печально нежных глазах. На фото вся печаль, куда-то испарилась, остался лишь намёк, а увидеть всё же можно было всю серьёзность мыслей далеко не глупой девушки. Он восхитился амбициями Тони и поклялся ей помочь, пусть даже если это будет трудно или же вовсе не под силу.

Выделив все фото, Илья отправил их Антонине. Ответа так и не получил. Она была в онлайне через телефон. Как предположил Илья, она просто не увидела, или же ей сейчас не до него. Слегка взыграла ревность и была сжата в кулаке простыня, подушка же и вовсе укушена и стиснута в зубах. Засыпающий Илья быстро подавил в себе такие чувства, поскольку мог с годами ими манипулировать. Ему вспомнились смешные моменты проведённых минут с Тоней и он, пожелав ей спокойной ночи, уснул.

День уже был в самом разгаре. Антонина так и не ответила. Хоть Илья и был этим слегка удручён, сильно не расстраивался, поскольку был занят своей непосредственной работой. Клиентов было сегодня много и по записи и без записи. Он был однозначно оптимистом и ждал, надеясь на лучшее.

Работа парикмахера, заставляет если не отвлечься, то хотя бы выговорится с клиентом или же с коллегами. Однако Илья таил в себе загадку. Назвать его тихоней не кто не мог, назвать не разговорчивым язык не поворачивался, а не вызывало трудностей назвать его загадочной персоной, всё же он был на своём уме и кое что не договаривает.

Примерно после обеденного времени наплыв клиентов резко утих. Подстригать клиента остался лишь худой Вадим, а брить бороду второму клиенту осталась Валентина.

– Слышали ли вы новость, что Таланкина, прима нашего государственного академического театра изменила своему партнёру по танцам экс-супругу Варновой балеруну Аксакову. Да изменила с кем – с Московским балетмейстером имени, которого не помню, – вкинул в молчание сплетню Эдгар.

Эдгар был светлым молодым человеком лет двадцати пяти. Его длинные блондинистые волосы были убраны в пучок на макушку. На лице вокруг носа рассыпались слегка заметные веснушки. Всегда счастливый юноша, дарил улыбку не только коллегам, но и всем посетителям, прохожим на улице, детям, кошкам, собакам и вообще всем тем, кто проявлял жизнь. Его высокий рост и привлекательная внешность позволяли пользоваться успехом у противоположного пола. Энергия, с какой он говорил и брался, вселяла ту же энергию в сердца коллег. У него был прямой нос и пухлые женственные губы, которые становились тонкими при широкой улыбке. Про такую улыбку многие говорят голливудская.

– Да ты что? – заинтересовалась Мария.

Все без исключения оживились и обратили внимание на Эдгара энергично подметавшего пол.

– Ой, что будет, ой что будет. И как же они будут теперь? – Задавался вопросом Эдгар. – А ведь мне уже на этих выходных нужно будет вести девушку в театр.

– Ты думаешь, это как то повлияет на их работу. Они же профессионалы, – попыталась успокоить его Валентина, внимательно брившая опасной бритвой постоянного клиента.

– Энергетика может быть не та. Да и вдруг характер танца может быть не тот. – Предположил Илья.

– Да, – Согласился Эдгар, переставший подметать, и щёлкнув пальцами в сторону Ильи. – И я про это думал. Вы представьте я отдавший       крупную сумму денег за представление увижу, как они танцуют с кислой рожей. А может быть и вообще конфуз случится и за минуту до выхода, кто-нибудь сорвёт из них двоих прекрасный танец.

– Зато ты будешь в центре скандала, – сказал Вадим, подстригавший своего клиента.

– А я об этом напишу, – сказал тот клиент. – Если конечно туда попаду.

Клиентом был знаменитый журналист Роман Филиппович Калинин. Ему было тридцать пять лет. В простодушном, на первый взгляд, подтянутом мужчине которому через месяц должно будет стукнуть тридцать шесть лет, располагало многое. Большой нос не был недостатком, а скорее был изюминкой необычностью в лице. Узко посаженые глаза были добрыми и чистыми. Все с кем он сближался, переходили с ним на “ты”. Именно поэтому он был вовлечён в жизнь многих именитых фамилий города.

– Илья, проведёшь Романа в закулисья? – спросил Вадим.

– Я бы рад, но с балеринами я не как не связан. Вот если бы речь шла об актёрах, тогда бы можно было что-нибудь придумать.

– Блин, жалко, – ответил Вадим

– И не говори, – согласился Роман Филиппович.

– А что разве они встречались или встречаются Аксаков и Таланкина? Я что-то об этом не в курсе, – спросила Валентина.

– Не просто встречаются, а живут вместе уже года два, – сказал Эдгар.

– Больше три. А какая они красивая пара вы не поверите, – сказала Валентина.

– Я верю, мы с ними часто в парке встречаемся, так как они живут неподалёку от меня. – сказал Вадим.

– А как об этом узнали? – спросил клиент, которому брили бороду.

– О том, что изменил? – спросил Эдгар.

– Да

– А ты не знаешь. Со слов самих балерин конечно. В начале, когда он приехал ставить свой спектакль, он ограничивался лёгким флиртом. Затем начались цветы и это всё всего за месяц. После непрерывных намёков и проявлений интимных чувств она, не выдержав, переспала с ним. Как не сложно было догадаться, она больше не приезжала вместе с Аксаковым целую неделю. Зато прямо на репетиции этот самый балетмейстер доводил до краски Таланкину.