Пока Волька пытался, раскачиваясь на крюке, придумать мало-мальски правдоподобное объяснение всему приключившемуся, дым в комнате понемножку рассеялся, и Волька вдруг увидел, что в комнате, кроме него, находится еще одно живое существо. Это был тощий старик с бородой по пояс, в роскошной шелковой чалме, в таком же кафтане и шароварах и необыкновенно вычурных сафьяновых туфлях.

– Апчхи! – оглушительно чихнул неизвестный старик и пал ниц. – Приветствую тебя, о прекрасный и мудрый отрок!

– Вы иллюзионист из цирка? – догадался Волька, с любопытством оглядывая сверху незнакомца.

– Нет, повелитель мой, – продолжал старик, – я не иллюзионист из цирка. Знай же, о благословеннейший из прекрасных, что я Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или, по-вашему, Гассан Абдуррахман Хоттабович. И случилась со мной – апчхи! – удивительная история, которая, будь она написана иглами в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся. Я, несчастный джинн, ослушался Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! – я и брат мой, Омар Хоттабович. И Сулейман прислал своего визиря Асафа ибн Барахию, и он привел меня насильно, ведя меня в унижении против моей воли. И Сулейман ибн Дауд – мир с ними обоими! – приказал принести два сосуда: один медный, а другой глиняный, – и заточил меня в глиняном сосуде, а брата моего, Омара Хоттабовича, в медном. Запечатал он оба сосуда, оттиснув на них величайшее из имен Аллаха, а потом отдал приказ джиннам, и они понесли нас и бросили брата моего в море, а меня – в реку, из которой ты, о благословенный спаситель мой, – апчхи, апчхи! – извлек меня. Да продлятся дни твои, о… Извиняюсь, как твое имя, отрок?

– Меня зовут Волька, – ответил наш герой, продолжая раскачиваться под потолком.

– А имя отца твоего, да будет он благословен во веки веков?

– Папу моего зовут Алеша… то есть Алексей.

– Так знай же, о превосходнейший из отроков, звезда сердца моего, Волька ибн Алеша, что я буду делать впредь все, что ты мне прикажешь, ибо ты меня спас из страшного заточения, и я твой раб.

– Почему ты так чихаешь? – осведомился ни с того ни с сего Волька.

– Несколько тысяч лет, проведенных в сырости, без благодатного солнечного света, в глубинах вод, наградили меня, недостойного твоего слугу, хроническим насморком. Но все это сущая чепуха. Повелевай мной, о мой юный господин! – с жаром закончил Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, задрав вверх голову, но продолжая оставаться на коленях.

– Я желаю немедленно очутиться на полу, – неуверенно промолвил Волька.

И в то же мгновение он оказался внизу, рядом со стариком Хоттабычем. Первым делом Волька схватился за штаны. Штаны были абсолютно целы. Начинались чудеса.

– Повелевай мной, – продолжал старик Хоттабыч, глядя на Вольку преданными, собачьими глазами. – Нет ли у тебя какого-нибудь горя, о Волька ибн Алеша? Скажи, я помогу тебе. Не гложет ли тебя тоска?

– Гложет, – отвечал застенчиво Волька. – У меня сегодня испытание по географии.

– Не беспокойся, о мой повелитель! – возбужденно заорал старик. – Знай же, что тебе неслыханно повезло, о красивейший из отроков, ибо я больше всех джиннов богат знаниями по географии, я – твой верный раб Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. Мы пойдем с тобой вместе в школу, да будут благословенны ее фундамент и крыша! Я тебе буду незримо подсказывать ответы на все вопросы, и ты прославишься среди учеников твоей школы и среди учеников всех школ твоего великолепного города.

– Замечательно! – сказал Волька.

Он уже открыл дверь, чтобы пропустить вперед себя Хоттабыча, но тут же снова закрыл ее.

– Придется тебе сменить одежду.

– Разве мои одежды не услаждают твой взор, о достойнейший из Волек? – огорчился Хоттабыч.

– Безусловно услаждают, – дипломатично ответил Волька, – но все же слишком уж они будут бросаться в глаза в нашем городе.

Через две минуты из дома, в котором с сегодняшнего дня проживала семья Костыльковых, вышел наш герой, держа под руку старика Хоттабыча. Хоттабыч был великолепен в новой пиджачной паре из белого полотна, украинской вышитой сорочке и твердой соломенной шляпе канотье. Единственной деталью его туалета, которую он ни за что не согласился сменить, были туфли. Ссылаясь на мозоли трехтысячелетней давности, он остался в вычурных, богато расшитых золотом и серебром туфлях, которые в свое время свели бы, наверное, с ума самого большого модника при дворе калифа Гарун аль Рашида…

– Костыльков Владимир! – торжественно провозгласили за столом, где сидела комиссия.

Волька нехотя встал из-за парты, неуверенным шагом подошел к столу и вытащил билет № 14 – «Форма и движение Земли».

– Так, – сказал разомлевший от жары член комиссии и вытер платком вспотевшее лицо. – Так, так, Костыльков. Что же ты можешь рассказать о горизонте?

Старик Хоттабыч, притаившийся за дверьми в коридоре, услышав этот вопрос, что-то беззвучно зашептал.

А Волька вдруг почувствовал, что какая-то неведомая сила против его желания раскрыла ему рот.

– Горизонтом, о высокочтимый мой учитель, – начал он и тут же облился холодным потом, – я осмелюсь назвать, с твоего позволения, ту грань, где хрустальный купол небес соприкасается с краем Земли.

– Что такое, Костыльков? – удивился экзаменатор. – Как понимать твои слова насчет хрустального свода небес и края Земли: в переносном или буквальном смысле?

– В буквальном, – прошептал за дверью старик Хоттабыч.

И Волька, чувствуя, что несет несусветную чепуху, вслед за этим ответил:

– В буквальном, о учитель!

Он не хотел этого говорить, но слова вылетали сами, помимо его желания.

С экзаменатора мгновенно сошло сонное настроение, а ученики, изнывавшие на партах в ожидании своей очереди, встрепенулись и зажужжали, как шмели.

– В переносном, – подсказал ему Сережа Кружкин трагическим шепотом.

Но Волька снова громко и внятно произнес:

– Конечно, в буквальном.

– Значит, как же? – забеспокоился экзаменатор. – Значит, небо – это твердый купол?

– Твердый, – отвечал убитым голосом Волька, и крупные слезы потекли по его щекам.

– И, значит, есть такое место, где Земля кончается?

– Есть такое место, – продолжал против своей воли отвечать наш герой, чувствуя, что ноги у него буквально подкашиваются от ужаса.

– Да-а… – протянул экзаменатор и с любопытством посмотрел на Вольку. – А что ты можешь сказать насчет формы Земли?

Старик Хоттабыч что-то трудолюбиво забормотал в коридоре.

«Земля имеет форму шара», – хотел было сказать Волька, но по не зависящим от него обстоятельствам отвечал:

– Земля, о достойнейший из учителей, имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекою – Океаном. Земля покоится на шести слонах, а те, в свою очередь, стоят на огромной черепахе. Так устроен мир, о учитель!

Старик Хоттабыч в коридоре одобрительно кивал головой.

Весь класс помирал со смеху.

– Ты, наверно, болен, Воля? – участливо спросил у него директор школы и пощупал его лоб, мокрый от пота.

– Благодарю тебя, о учитель, – отвечал ему Волька, изнемогая от чувства собственного бессилия, – благодарю тебя. Я, хвала Аллаху, совершенно здоров.

– Придешь, когда выздоровеешь, Воля, – мягко сказал ему тогда директор и вывел его под руку из класса. – Придешь, когда выздоровеешь, и я сам проверю твои знания по географии.

По ту сторону дверей Вольку встретил сияющий Хоттабыч.

– Заклинаю тебя, о юный мой повелитель, – сказал он, обращаясь к Вольке, – потряс ли ты своими знаниями учителей своих и товарищей своих?

– Потряс, – ответил, вздохнув, Волька и с ненавистью посмотрел на старика Хоттабыча.

Старик Хоттабыч самодовольно ухмыльнулся.