– Та-а-а-к… – он поцыкал зубом. – Думаем дальше! Ну, отучишься, а дальше что? Стройка, вира-майна-вира помалу! Жениться? Для этого надо в кармане что‐то иметь. Значит, пока рано. Мы с Ленусиком лет пять ходили, типа дружили, и ни-ни! А вот как деньги появились, сразу штамп в паспорт! И вот живём! У тебя, помню, подружка была. Всё после тренировки встречала. Куда делась?
Чеботарёв пожал плечами. Была, была подружка. Любовь до гроба! Он даже предлагал жениться! В десятом‐то классе?! Сейчас смешно… Нет, не смешно! Наверное, любил. Не зря же сейчас не то что жалко, но как‐то не комфортно. Жаль, что потерял? Да, пустота какая‐то! Вот было же хорошо с ней, прямо ясный день – так было хорошо.
Он никак не мог разобраться в своих переживаниях, не мог подобрать слова. То ли слов этих не знал, то ли боялся их произнести… не то что вслух, самому себе как‐то… не комфортно…
Была девушка, отношения. Одно точно – вдвоем было максимально хорошо! Хотел бы он это всё вернуть? Да, сто процентов! Ну так чего? Верни! Где‐то здесь она, в этом городе! Может, прямо сейчас на соседней улице. И ты тут такой – хоп! Вот я, красавчик! Стоп, а ты ей сейчас кто? Она тебя разве ждала, когда ты уезжал на сборы, на турниры? Ждала. Короче, ждала первое время. По мессенджеру общались. Она ему голосовое сообщение. Он ей в ответ. Через час или два. Тренировка заканчивалась, и он слал ей сообщение. Сначала каждый день, потом реже, потом ещё реже, пока не наступило «ничего».
Чеботарёв очнулся от воспоминаний. Большаков его о чем‐то спрашивал.
– Варенье будешь? – повторил вопрос хозяин дома.
На столе уже были чашки, печенье. Грязная посуда громоздилась в раковине. За окном стемнело.
За чаем Большаков вернулся к разговору про дачу, грядки и парник. За его спиной висела ещё одна фотография – Большаков, Елена Ивановна и молодая женщина, спортивного вида, с красивым, но неприятным лицом. Чеботарёв никак не мог разобрать, что с лицом не так? Он уже не раз бросал взгляд на фотографию. Выражения лиц у всех разные. Обычно на фотографии все улыбаются, растягивая лица в “Che-e-e-s”, или смотрят в сторону, демонстрируя задумчивость и глубину переживаний. А тут нет, всё в разнобой. Елена Ивановна улыбается напряженно, глаза смотрят с печалью и болью, словно хотят сказать что‐то. Огромный Большаков, обнимающий обеих женщин, благодушно улыбается. У незнакомой женщины колючий взгляд, улыбка брезгливого превосходства, тонкие губы.
Большаков наконец обратил внимание, что Чеботарёв его не слушает. Он оглянулся, снял фотографию со стены.
– Я тут его развлекаю всякими пустяками, а он на чужих девушек засматривается! – шутливо стал выговаривать он Чеботарёву. Потом примолк, хитро подмигнул. – А ну, блесни талантом! Раскрой сущность девушки! Вот этой! – он ткнул пальцем в незнакомку.
Чеботарёв скользнул взглядом по фотографии.
– Ну-у… неинтересно совсем, – нехотя протянул он, – одинокая… детей нет. Типа, я сильная, сильнее любого мужика. Жесткая… очень жесткая… а сама такая приторная… в телефоне полно котиков. Стопудово!
Большаков громко захохотал. Так в цирке радуются дети, когда дрессированные собачки вдруг прыгают на круп скачущей лошади и по команде дрессировщицы крутят сальто-мортале.
– В точку! Всё в точку! Ты своим талантом можешь зарабатывать! Большие деньги! Даже про котиков в точку!
Чеботарёв заставил себя улыбнуться и спросил:
– Елена Ивановна в курсе?
Весёлость Большакова мгновенно улетучилась. Когда он ответил, голос его был скучен и устал:
– Ты о нас с Майей? Да я уж давно повинился. Знаешь, седина в голову, бес в ребро. Ленусик простила.
Какое‐то время они молчали. Только пили чай. Внезапно Большаков шлепнул себя по коленке:
– Пень старый! Как мне сразу в голову не пришло? Майя! Она начальница в какой‐то конторе! Она тебя на работу пристроит! Точно говорю, пристроит!
Глава IX
– Мы с улицы людей не берём. Ты в курсе?
Майя в строгом брючном костюме была бы привлекательной женщиной, если бы не холодный взгляд и брезгливо выпяченная нижняя губа.
– Нет, я же у вас впервые, – пожал плечами Чеботарёв. Он на голову, а то и на две был её выше.
– Теперь будешь знать, – отчеканила Майя.
– Хорошо. Спасибо, что уделили время. До свидания, – он повернулся, чтобы уйти.
– Садись, – Майя указала на стул, сама села на край стола. Раскрыла папку, которую Чеботарёв принес с собой, и стала перебирать листки бумаги. Чеботарёв послушно опустился на один из стульев возле стены и огляделся. Небольшой кабинет с минимумом мебели. Плакат со схемой пожарной эвакуации. За спиной хозяйки – в окне двор с парковкой. Кусты по периметру.
Утром он пришел к назначенному часу. Майя уже ждала на крыльце. Оценивающе оглядела, уточнила, как звать, кивнула головой, мол, пошли. Пройдя через рамку металлоискателя, они миновали широкий вестибюль, их фигуры отразились в полированном граните пола. Прошли пустынный первый этаж с картинами в золотых тяжелых рамах на стенах и в дальнем крыле здания остановились у двери с табличкой «Служба безопасности «Трастинвест». Сысоева М. К.».
Майя, сидя на столе, покачивала ногой и рассматривала соискателя.
– Ты хоть учился или только в бассейне плюхался? – спросила она. Голос её потеплел, но не стал дружелюбным.
– Школу закончил. Подал на заочный в строительный колледж, – почему‐то краснея, ответил Чеботарёв и добавил: – Водительское, категория «В».
– Невнятно и непонятно, – бросила Майя, – в смысле твоих мозгов. Идём!
Она спрыгнула со стола и вышла из кабинета. Чеботарёв поспешил за ней. Они спустились по лестнице. Майя толкнула невзрачную, выкрашенную серой краской дверь. Комната с одним узким окном, выходившим на парковку, была заставлена металлическими шкафами, выкрашенными в безликий серый цвет. Посередине на таком же сером металлическом конторском столе высился компьютер с большим экраном. Сидевший за компьютером охранник в сером с красным комбинезоне жевал бутерброд. При их появлении он поспешно встал и выскользнул из комнаты, жуя на ходу. На столе остался картонный стаканчик с остатками кофе.
Майя взяла со стола четвертинку бумаги, чиркнула что‐то и пододвинула Чеботарёву.
– Найди этого человека. Он где‐то здесь в городе, – сказала и выразительно показала экран телефона с бегущей секундной стрелкой.
Чеботарёв устроился за компьютером, предварительно выбросив грязную картонку. Мельком взглянув на урну в углу комнаты, бросил стаканчик, тот, перевернувшись в воздухе и, не пролив ни капли, юркнул точнехонько в корзину.
Спустя несколько минут Чеботарёв, щелкнув по клавиатуре в последний раз, развернул от себя экран и показал короткий список.
– В городе таких трое. Информации недостаточно, чтобы отыскать одного.
– Ладно, для первого раза сойдёт, – она спрятала мобильник и продолжила. В голосе зазвучали менторские интонации: – Безопасность – в первую очередь прогнозирование и оценка рисков. Это основа. Исходим из этого. Камеры слежения, ограничения, блокировки, меры противодействия, – это все потом. Если сотрудник безопасности тупо стоит у ворот, он бесполезен. Сотрудник должен оценивать поведение человека, прогнозировать. Мало ли придурков ходит! Как, доступно? Не сложно?
– Немного витиевато, но ничего, доходит, – кивнул Чеботарёв и озорно улыбнулся.
Сысоева помолчала, раздумывая – ей нравится в этом парне, что он дерзит, или он просто ей нравится? Совсем мальчишка, с сожалением подумала она и подошла к окну. Возле только что припаркованного «Бентли» стоял мужчина. Сысоева поманила пальцем Чеботарёва.
– Видишь человека возле машины? Что можешь о нём сказать?
Мужчина, несмотря на жару, был одет в дорогой костюм. Галстук, вероятно, тоже не из дешевых – Hermes или что‐то похожее. Лет пятьдесят. Держит себя в форме. Лицо загорелое, но загар не городской и не из солярия. Где‐то на море. Машина, как и галстук, дорогая и подобрана к костюму или к загару. Руки холеные, пара перстней. Держится свободно, но без вызова.