Одаренная с сомнением посмотрела на сотворенное. Нет, подобное действительно впечатляло. И ничего ранее хоть отдаленно похожего Юти не видела и даже не представляла. Сила Вацлава была пугающей и завораживающей. Вот только что будет с его потуг? Вознесись огненный столп над темным лесом, так и эффект вышел бы другой. А теперь, когда солнце почти встало, разве кто увидит его? Лишь самый востроглазый, долго вглядывающийся вдаль.

Пока же Юти решила, что раз Вацлав отвлечен столь важный делом, то можно заняться его братом, застывшим словно чур. «Спокойная ненависть» медленно и неторопливо выросла в груди Одаренной, пока она пробиралась меж деревьев к братьям. Дева давно хотела попробовать Разрушение на чем-то внушительнее, чем преграды на дороге. Точнее, на ком-то.

И когда до противника оставалось всего ничего, Юти «освободила» себя. Мысленно дотронулась до Душана. И тот остался стоять там же, где и прежде. Только невидимая пелена вокруг братьев всколыхнулась, потревоженная вмешательством сиел, и Душан обратил свой взор, лишенный зрачков, на нее.

Юти прежде не сталкивалась с воздушным щитом. Тот оказался таким плотным, что поглощал все способности из других направлений. Одаренной подумалось, что кинь она метательный нож, он бы «увяз» во внезапной преграде.

Правда, это последнее, что успела подумать дева. Потому что в следующее мгновенье она осознала, что теперь есть только одна цель — бежать, спасая свою жизнь.

Огненный столп, источником которого являлся Вацлав, неожиданно иссяк, и вокруг точно наступила тьма. Хотя солнце по-прежнему освещало лес и Одаренных, которые вели здесь непримиримую борьбу. И старшего из братьев, ныне лишенного одежды, поджарого, покрытого седым волосом, который глядел на мир пылающими глазами.

Нестерпимый жар ударил туда, где только что стояла Юти. Одаренная не понимала, левая рука горит из-за огня, пытающегося догнать ее, или из-за обруча, выжимающего из тела все силы, какие только были в деве.

Ей повезло, что Вацлав не видел Одаренную. Он просто ударил в ту область, откуда почувствовал угрозу, выжигая все, что только могло гореть. И Юти со скорбью отметила, что теперь, среди обугленных остовов деревьев и золы под ногами, ей не укрыться.

Будь она на месте братьев, то сожгла бы все вокруг. Найти человека среди пепелища не так уж трудно. Видимо, Вацлав подумал о том же, потому что развернулся и стал поливать узкой, но далеко расползающейся полосой огня лес.

Юти быстро определила единственную возможность, откуда пока еще можно было атаковать. Ныне время работало против райдарской девы. Во всех смыслах. Латно умирал, кладезные из Рощи могли увидеть призыв о помощи, Вацлав стремительно снижал ее шансы подойти незамеченной. Надо бить сейчас. Быстро, наверняка. Вот только как преодолеть щит Душана? Почему так много мыслей, мешающих озарению? Откуда столько сомнений?

Юти бесшумно бежала по лесу, сближаясь с братьями, потому не сразу заметила изменения, произошедшие вокруг. Только что она чувствовала лишь жар и гарь, а теперь дышать стало на удивление легко и приятно. Как самым ранним утром, когда роса еще крупными каплями лежит на траве.

А следом Одаренная увидела глаза Душана, обращенные в ее сторону. И его глаза были цвета Ледяного моря темно-синие. Вода! Он догадался. Понял, откуда придет угроза. И ждал ее.

Юти едва лишь успела прижаться к дереву, накинув на спину каменную кожу. А поднявшаяся роса, обратившись в острый лед, устремилась к воздушному щиту, режа и кромсая все, что попадалось на пути. Падала, сраженная этим внезапным покосом, пожухлая трава, разбивались в щепки стволы деревьев, разлетались на части ягоды и грибы.

Волна ледяных иголок не успела добраться до воздушного щита, чтобы развернуться и прочесать лес еще раз, но разъяренная дева уже вскочила на ноги и рвалась в бой.

Плечи и руки ее были посечены многочисленным мелкими порезами, которые теперь затягивались на глазах. Все три обруча пылали и каждый из них был готов обрушиться на неприятеля. Но вместе с тем загорелось и единственное кольцо на правой руке. Родная стихия земли, которая сопровождала Юти, казалось, столько, сколько она себя знала.

Одаренная понимала, что в мастерстве владения ею уступает братьям. Но ей и не было нужды превосходить их. Можно ли преодолеть щит воздуха, созданный мастером? Едва ли. Но что, если есть вероятность прорваться под ним?

Это был не толчок — настоящее землетрясение, возникшее под Душаном. Стихийник, и без того занятый двумя делами сразу — держащий защиту и контролирующий «ледяной вихрь» — замахал руками, заваливаясь на палую листву. Последнее, что он увидел, несущуюся на него деву с уже вытащенным мечом. И увидел это все обычным, человеческим взором.

Удар был точным, быстрым и смертельным. Душан даже не успел вспомнить богов, которые ему покровительствовали, прежде, чем упал. И тогда суровый взгляд Вацлава обратился на Одаренную.

Юти успела взмахнуть мечом, но клинок нашел лишь обугленное дерево. Нечто тяжелое подкатило из самого низа живота, а голова девы закружилась так сильно, что она едва устояла на ногах. И только спустя несколько ударов сердца Одаренная запоздало поняла, что волей Вацлава оказалась в двадцати шагах от него.

Эфир! Проклятый эфир! То, что очень путанно и туманно объяснял Ерикан. И то, о чем подробнее рассказывал Латно, обещая научить деву, как только она наденет все кольца стихий. Вроде как в нем нет ничего сложного, лишь концентрация и умение соединять все вместе. Вот и старший из братьев собрал сейчас воедино огонь, воду, землю и воздух, потому теперь управлял пространством вокруг.

Юти сжала от злости зубы и со скоростью, какую вряд ли кто видел в здешних землях, рванула к врагу. Вот только не успела сделать и нескольких шагов, как прямо перед ней выросло дерево.

Вацлав вновь играючи переместил ее. Наверное, не будь голый дружинник так зол из-за смерти братьев и едва не сорванного приказа Свигожа, подобное могло показаться издевательством. Глумлением над почти сраженным противником.

Удар вышел крепким, голова едва справилась с ним. Юти лежала, не видя мир вокруг. Лишь слушала звуки, ощущала приближение врага и не могла подняться. Обручи горели, высасывали силы, но оставались бесполезными. И в какой-то момент все сущее затихло, улетучились мысли, сама реальность почти замерла.

Погасли все обручи, зато невероятно сильно вспыхнуло кольцо стихий. Она не понимала, где находится Вацлав, только ощущала его близость. И тогда с силой сжала обугленную листву, добираясь до холодной земли, вгрызаясь в нее пальцами, почти ломая ногти.

И стихия пришла на помощь. Вокруг Юти вырос игольчатый ковер из застывшей земли, по твердости схожей с камнем. Разрывая на части все и вся. Останавливая неприятеля.

Вацлав кричал. Страшно и громко. Юти знала, что только кехо способны по-настоящему терпеть боль, потому южных воинов Аншары даже не пытали привычными методами.

Она бы послушала еще, но понимала, сейчас каждое мгновение может обернуться против девы. Потому обратилась к обручу на левой руке, излечивая тело после эфира. Аншара ведает, что хотел сделать Врацлав и что именно случилось. Однако постепенно тошнота прошла, туман перед глазами рассеялся, а конечности вновь обрели твердость.

С громким стоном она оперлась и поднялась на ноги, в поисках своей жертвы. Обезумевший от боли, забывший обо всем на свете, обнаженный Вацлав лежал с изломанными, кровоточащими ногами. Казалось, он даже не увидел нависшую деву.

Вид голого врага не поверг Юти в шок. Она тяжело дышала, с трудом стоя на ногах. Короткая и быстрая схватка с мастерами-стихийниками истощила деву. Давно ей не попадались столь достойные противники.

Одаренная растерянно тронула пустые ножны, поняв, что меч остался где-то там, на обугленной земле, а после подобрала внушительный камень. И с размахом опустила его на голову Вацлаву. А потом еще и еще, пока сполох внутри дружинника не погас и теперь лишь один слабый отсвет мелькал во тьме — Латно.