Еще не зная, куда поедет, Орла решила покинуть дом. Она сняла фотографии с двери своей комнаты и отдала школьные призы в утилизацию. Заплатила родительской чековой книжкой за замену раковин в ванных и за то, чтобы в кухне ободрали обои с рисунком в виде плюща. Сама она тоже кое-что сделала: законопатила щели в плинтусах, покрыла лаком дверь, которую ее покойный бигль поцарапал в девяностые.
Все это время Орла питалась пиццей и хлопьями и смотрела новости. Однажды она услышала, как конгрессмен в утренней передаче представлял новую, улучшенную версию интернета, продвигаемую правительством, которая будет защищать американцев, а не подвергать их опасности.
— Коммерческие компании упустили свою возможность, — говорил конгрессмен. — Кому-то не нравится, что правительство будет контролировать интернет? Не нравится, что правительство будет наблюдать за гражданами? Вот что я вам скажу: такого явления, как неприкосновенность частной жизни, никогда не существовало. Конфиденциальность — это иллюзия. Именно потому, что мы верили в нее, мы и подверглись атаке. В этой версии интернета мы будем следить за вами — ради вашего же блага. Сейчас нужно, чтобы американцы сплотились и поддержали это начинание. Вы будете использовать Сеть так же, как и раньше, — для банковских сделок, для выработки маршрутов, для общения друг с другом. Всем необходимо объединиться и дать обязательство делиться данными, чтобы обеспечить безопасность страны. Если вы не станете сотрудничать, как мы сможем защитить вас? Я взываю к американцам: выходите на свет.
Вскоре после этого Орла увидела доклад об Атлантик-Сити. Там собрались тысячи людей, которых не привлекла перспектива «выйти на свет», и они провозгласили, что основывают протестное движение. Они разбили свои телефоны в то время, как другие снимали это на свои. Они заявили, что начинают строить собственный новый мир, не связанный с правительственным интернетом и вдали от правительственных глаз.
Орла продала родительский дом перед самым Рождеством, даже не освободив его от вещей. Родители очень рассердились бы, узнай они, что дочь оставила незнакомцам их продуктовые запасы и нижнее белье, но она обнаружила, что не в состоянии разбирать материнский гардероб или отцовский гараж. Перед тем как покинуть дом навсегда, она подняла все жалюзи, которые когда-то опустила Гейл.
— Присоединяйтесь к нам! — кричала в передаче про Анлантик-Сити девушка с бешеным взглядом, поворачиваясь вокруг уличного фонаря. — Но знайте, что вам придется начинать с нуля! Вам придется покинуть прежнюю жизнь безвозвратно!
«Мне это подходит», — подумала Орла. Сколько раз это случалось — когда перемены в ее жизни совпадали с крутым переломом в стране?
Орла собиралась уже выйти из дома, оставив ключи для нового владельца, но поняла, что не выключила телевизор. Схватив пульт управления, она услышала имя Марлоу и, подняв глаза на экран, увидела лицо Флосс. Низкопробная развлекательная программа, которую показывали перед новостями, демонстрировала анонс вечеринки в честь пятого дня рождения девочки. Камера следовала за Флосс по сумеречным коридорам нового голливудского отеля.
Закончив смотреть, Орла захлопнула за собой дверь и поехала в город. Сняла деньги со своего мизерного счета, сунула белый конверт в сумку и пошла по улице к магазину, где Гейл покупала открытки. Подождала, пока продавец уйдет в подсобное помещение и сделает на бумаге оттиск с венком из маргариток и надписью «Со стола Марлоу», и заплатила за конверты с синей изнанкой. Потом поехала в Филадельфийский аэропорт, распрощалась на парковке с «торесом» и несколько раз повторила кассиру свой маршрут: из Филадельфии в Лос-Анджелес, из Лос-Анджелеса в Атлантик-Сити.
Через два дня она стояла в новомодном отеле, держа в руках коробку с бумагой, слушая визг перевозбужденных от сладкого детей и зная, что один из этих голосов принадлежит ее дочери.
Одинаковые, как близнецы, великаны-охранники заслонили вход.
— Фигасе, как она посмела, — услышала Орла откуда-то голос Флосс.
— Вы туда не войдете, — сказал один из охранников Орле, и его баритон смешался с музыкой. — Уходите.
Орла все равно еще немного постояла там, надеясь хоть одним глазком увидеть Марлоу. Но детские крики доносились из другого конца помещения. Наконец она ушла, вспоминая, как Флосс на вечеринке в честь запуска линии одежды для собак передавала ей бокал через решетку. За все эти годы, подумала Орла, она так и не сумела попасть внутрь.
* * *
Поначалу обстановка в Атлантисе, тогда еще называвшемся Атлантик-Сити, неизменно граничила с кошмаром. Протестанты вступали в столкновения с местной полицией, а полицейские в ответ травили их газом. Торговцы с дощатой набережной быстро покинули город. Их магазины немедленно разграбили, оторвав фанеру с окон и разбив стекла, чтобы попасть внутрь. Орла выживала на ворованных соленых тянучках и воде в бутылках, которую завозили оппозиционные правительству миллиардеры. Во всех зданиях, где скучились беженцы, было отключено электричество, и по ночам помещения освещались лишь тусклыми фонарями на солнечных батареях. По непонятным Орле причинам где-нибудь постоянно вспыхивал пожар.
Снимать мятежников прибыли новостные каналы. Группа хипповатых студентов, провозгласивших себя лидерами движения, — большинство из них совсем недавно вышли из элитных частных школ — отправила посланца с письмом к ближайшей правительственной организации: в офис члена Палаты представителей США на Брайтон-авеню. Нота была написана на бумаге отеля «Тропикана». Документ требовал, чтобы правительство перестало контролировать интернет, а в противном случае обещал революцию на побережье. Бунтари скандировали перед камерами: «Руки прочь от информации, или мы создадим новую нацию!» Новости изображали эти выступления фрондерскими и благородными и призывали отнестись к ним серьезно. Но Орла видела повсюду хаос и втайне думала, что все эти попытки вскоре выдохнутся. А что потом? Ей нужно было начинать жизнь сначала, по крайней мере онлайн. Она с тревогой и замиранием сердца размышляла о том, что случилось в день ее приезда. Парень, принимавший ее в старом отеле «Дворец Цезарей», забрал у нее телефон с ноутбуком и сказал, что их не вернут.
— Но я не сохранила данные в облаке, — машинально возразила Орла.
— Облако здесь не приветствуется, — ответил сотрудник отеля.
Чувствуя себя голой, Орла перешла к девушке за вторым столиком. Та спросила ее имя, заставила назвать профили в соцсетях, которыми она пользовалась до Утечки, и потом показала, что делает: удаляет все ссылки на нее в интернете. Орла проследила, как она открывает ее старую статью в «Дамочках» и каким-то образом уничтожает подпись с ее именем.
— С этого момента, — гордо произнесла девушка, — если кто-то станет вас искать, то не найдут ничего. На самом деле нетрудно будет догадаться, что вы одна из нас, потому что мы используем код. На запрос с вашим именем система станет выдавать ошибку «404, не найдено».
— Как мертвая ссылка? — спросила Орла.
— Именно. — Глаза у девушки засияли. — Только теперь вы живете по-настоящему.
Тогда впервые в Атлантисе Орла подумала, что, возможно, ошиблась дверью. Здешние люди заставляли ее чувствовать себя старухой в тридцать три года, настаивали на натуральных дезодорантах, даже если они неэффективны, легко пикировались цитатами с плакатов о Большом Брате, но настолько не умели сосредоточиваться, что это даже пугало.
Ее приписали к Комитету жилобеспечения, в чью задачу входило приспособление старых игорных ангаров в сносное жилье. На первом же совещании, которое посетила Орла, семи из восьми членов комитета наскучило обсуждать, как провести водопровод, и они начали спорить о том, что установить в холлах — настольный футбол или бассейн.
Восьмым был Кайл. Он поймал взволнованный взгляд Орлы, сидевшей напротив, и сочувственно кивнул. Она с большим облегчением заметила седину в его бороде.
