— Дело в том, что я не могу вернуться в свою квартиру, — объяснила Орла. Она представила ждущую около дверей Флосс, которая, сложив руки на груди, нетерпеливо барабанит пальцами по плечам.

Украинец сделал шаг вперед и стал бережно ее поднимать.

— Тогда пойдем ко мне, — сказал он.

— В пентхаус? — спросила Орла, когда ее ноги оторвались от пола.

Прижимая ее к груди, он дышал с усилием, как тяжелоатлет.

— Всего девять этажей, — ответил он.

— Ладно.

Орла крепче обняла Марлоу. Ей почему-то всегда казалось, что дом выше. По пути к лестнице она посмотрела вниз и увидела, что по коридору раскиданы украшения, которые Мэнни подарил жене на Рождество. Цепочка с кулоном растянулась у плинтуса, браслет валялся на ковре оборотной металлической стороной вверх. Одна серьга хрустнула под ногой украинца, другая лежала впереди в ожидании той же участи. Словно какая-то злая рука специально бросила их на его пути.

* * *

Как оказалось, украинца звали Андрий. Первое, что заметила Орла, когда он поставил ее с ребенком на пол в своей квартире, был будильник на карточном столе около дивана. Он показывал 11:18 утра. Орла удивилась и указала на часы.

— Это правильное время? — спросила она.

Андрий, широко улыбаясь, кивнул.

— Ток восстановили, — рассказал он, отдышавшись. — Я проснулся — будильник моргает и показывает двенадцать. Я вынес его на улицу и спросил у человека время, поставил его, и часы идут.

Орла поднесла к часам ребенка.

— Смотри, Марлоу, — сказала она.

Андрий повел рукой в сторону телевизора, который по-прежнему транслировал белые квадраты.

— Говорят, это следующее. Есть надежда.

— А куда уехали Мэнни и его семья? — поинтересовалась Орла.

Марлоу снова начала кукситься. Орла сунула ей в рот палец, раздумывая, где можно покормить девочку в чужой квартире.

Андрий перестал улыбаться.

— Я пока не понял. Говорится, это еще не все. В тот раз погасло электричество, все данные пропали — это только начало, кулиса, за которой они действуют. Сегодня утром, когда я выходил с часами, Мэнни и его жена кричат так, что слышно даже на лестнице. — Андрий поднял руки, словно говоря, что он здесь ни при чем. — А на улице то же самое: люди орут, плачут — те, у кого заработал телефон.

Он рассказал, чему стал свидетелем. Прохожие останавливались из-за звонков в карманах. К этим звукам все так привыкли, но после недавних событий они стали опасными. Украинец таращил глаза и широко раскрывал рот, изображая, как несчастные сначала радовались своим ожившим мобильникам, а потом испытывали потрясение. Зеваки собирались вокруг мерцающих аппаратов, заглядывая через плечо их владельцам. Дальше все происходило одинаково: включившись, экран сразу же показывал текст, имейл, картинку, документ, видео или аудиофайл. И исступленное ликование владельцев перерастало в другие чувства — страх, панику или гнев. Андрий видел, как одна молодая женщина сорвала с телефона футляр в виде кролика и разбила его о край металлического мусорного контейнера, потом села в сугроб и заплакала.

— Я пытаюсь утешить ее, — печально добавил он. — У моей дочери такое же футляр.

В продуктовом магазине он встретил еще много примеров подобного поведения. Долговязый рыжий кассир с асимметричной стрижкой отсканировал половину выложенного Андрием на ленту товара, и тут его телефон, лежавший у кассы, стал издавать стоны и вздохи. Андрий увидел на экране эротическую сцену, которая проигрывалась на полной громкости.

— Два мужчины, оба седые, и пенисы одного размера, — доложил он Орле. — Я не специально разглядывал, просто качество было очень хорошее.

Когда кассир ушел, Андрий перенес свой товар на другую ленту, к испанке с серьгами в виде дверных молоточков, которая притворялась, будто не заметила, что случилось с ее коллегой. Она пробивала покупки, не глядя Андрию в глаза и лопая пузыри жвачки. Вдруг у нее на талии что-то зазвенело. Она опустила голову. Прямоугольник белого света брезжил сквозь тонкий сиреневый хлопок фартука.

Девушка медленно вынула телефон и взглянула на экран. Провела по нему раз, два, потом отложила и взяла с ленты пакет сухофруктов, который покупал Андрий.

— Что вы там смотрите? — спросил он ее. — Почему все сходят с ума?

— У всех разное, — ответила кассирша. — Я слышала, что у них для каждого что-то припасено.

— Что припасено? — не понял Андрий. — У кого «у них»?

Девушка пожала плечами.

— Никто не знает, — ответила она. — Тут есть один парень, типа из ФБР, так он говорит, у кого включается мобильник, у тех сразу крыша едет. Сначала ты видишь то, что не хотел бы никому показывать, а потом — по каким адресам это разослали. — Она подносила упаковки к сканеру, хотя он не работал. — Например, мне сказали, что послали моей матери все то дерьмо, что я о ней говорила. А там действительно черт-те что — я призналась, что мечтаю, чтобы она умерла.

— Вы это кому-то написали? — уточнил Андрий.

Девушка покачала головой. Она была странно спокойна.

— Это копия записей моего психоаналитика, — ответила она и показала ему экран. — Видимо, эти ребята вездесущи — они проникли даже в медицинскую документацию. Похоже, они умеют выискивать секреты. — Она потыкала пальцем в калькулятор, подсчитала сумму и зажала в руке сдачу. — Так что, если вам есть что скрывать, приятель, покайтесь сами. Пока они вас не спалили.

* * *

Андрий выразил сожаление: в пентхаусе с тремя спальнями не было кроватей. Тогда, много месяцев назад, Флосс была права: он жил в Делавере, рядом с бывшей женой и дочерью, и когда приезжал в город на работу, спал на диване. Но в углу самой большой комнаты было кресло-мешок. Орла села в него, и все тело закричало от боли, поскольку опереться спиной было не на что. Она дала Марлоу грудь и беспокойно огляделась. Стены комнаты были увешаны постерами, которые напомнили Орле общежитие: модели в чисто символических купальниках и нижнем белье, стоящие на коленях на пляже или растянувшиеся на кроватях. В колледже парни крепили их к стенам пластилином, но Андрий повесил свои в рамках.

Он сделал Орле безвкусную яичницу-болтунью и положил рядом с тарелкой две таблетки ибупрофена. Больше ничего нет, сказал он. Спасибо и на этом, ответила она.

Они ели за столом, а Марлоу спала на диване, окруженная подушками, как крепостными стенами. Они уже почти закончили трапезу, когда экран телевизора потемнел, потом стал синим, и вдруг появилось изображение, резанувшее Орлу по глазам. Анонс передач выглядел так, словно вещание и не прекращалось. Андрий вскочил и бросился к пульту, лежащему на кофейном столике. Почти не замечая, что ее набитый едой рот открыт, Орла наблюдала, как он двумя большими пальцами жмет на кнопки.

Большинство каналов не вернулись в эфир. Они показывали темноту, или радужный спектр, или остановившиеся кадры из программ, которые демонстрировались во время сбоя. Когда Андрий нашел живой канал, они оба вскрикнули, как дети. На экране сидел за столом угрюмый человек. Голос тоже был слышен. Обычного новостного антуража — титров, бегущей строки, небольших часов в углу — не наблюдалось. От этого мужчина казался голым. На столе стоял таймер для приема лекарств — коричневый пластиковый корпус под дерево и красные цифры.

— Эмоциональный терроризм, — говорил диктор. Он замолчал и взял бумаги. Немного подождал и продолжил: — Если вы с нами, значит, мы возобновили прямое вещание после того, как почти три дня не были в эфире. Сегодня двадцать седьмое декабря две тысячи шестнадцатого года, и… — он гордо сверился с часами, — в Нью-Йорке час двадцать дня.

Орла встала, подошла к дивану и осторожно, чтобы не потревожить Марлоу, села рядом с Андрием.

— Нация подверглась беспрецедентному нападению, — продолжал диктор, — на энергосеть, коммуникационные системы, и, как теперь становится ясным, на неприкосновенность частной жизни и безопасность. Давайте рассмотрим факты. — Он выждал момент, поморгав, но ничего не появилось. — Дебра, — обратился он к кому-то, — у нас есть график? — Он вздохнул и перевернул верхнюю страницу из стопки. На ней от руки была нарисована временная шкала. — Вот что нам известно, — сказал он, стуча пальцем по схеме. — Поздним вечером двадцать четвертого декабря хакеры совершили беспрецедентную атаку на Америку, отмеченную так называемой остановкой времени. Преступники сумели вывести из строя электрораспределительную сеть таким образом, чтобы модифицировать подачу электротока, который используют приборы, чтобы показывать правильное время. — Мужчина расставил пальцы, приготовившись считать. — В то же время они взломали сети всеобщего интернета, кабельного вещания и провайдеров телефонной связи. Они проникли в медицинские и банковские базы данных и в системы других крупных источников персональной информации. Они вмешались в систему спутниковой связи джи-пи-эс и подорвали ее. Атака была быстрой, всеобъемлющей и сокрушительной. И сейчас, по всей видимости, разворачивается следующий этап диверсии. Мы получаем множество сообщений от людей, чьи мобильные телефоны и другие устройства таинственным образом включаются, и затем их владельцы узнают, что хакеры вскрыли факты их личной жизни, зачастую скандальные, и предали их гласности или переслали заинтересованным лицам. «Эмоциональный терроризм» — вот термин, которым мы…