Вето Источником вето поэта, – Не свет и отсутствие света, Не звон от разменной монеты, А вера, душа и любовь. И каждый рисует границы, Размахом, размером страницы, Талантом, и к Богу стучится, Ступая дорогами слов. Источником света поэта Надежда и поиск ответа О жизни, о смысле – всë это Ложится к подножью стихов. Читатель и зритель поэту – Мерило, ави́зо и вето, И в строках, сокрытая где-то, Простая святая любовь. Слово – Бог!
Из слов – из бисера и нитей, на лист, нетронутый судьбой, В чертог ли – скромную обитель ложится текст И за собой Уводит спешно и некстати по раскалённой кромке дня, И отрешённо на закате рождает заново… меня. И наполняет – больше – выше, упрятав где-то между строк, Небесной сини сени ближе – животворящим – Слово – Бог! «Я напрямик пойду туда…» Я напрямик пойду туда, Где вера правдой колосится, Где родниковая вода Из душ сочится в наши лица, В глаза, сиянием небес, Их золотого ореола, Туда, где в небо смотрит лес И созерцает Божье Слово… Дом души В обветшалой забытой сторожке, У распутья заросших тропин, Где лучи достают понемножку, До окошка (Окошко – в аршин) Закипает натруженный чайник И полешки искрятся в печи, И, как будто забредший случайно, Тихий ангел, уставший в ночи… В уголке…, притулился, И дрёмой дом наполнил… Рассвет на порог. Постучался… А в мареве сонном, словно искра возникшая… Бог… Этот дом – наши сердце и вера, И надежда, И крест на пути, А рассвет, что за сумраком серым – Божий свет – до свободы дойти. «Берёз белеющее чудо…» Берёз белеющее чудо Передо мной встаёт, как рать, И лето с нами, И покуда Тепло не скрылось – благодать! Когда раскинутые ивы шумят листвою над водой, И укрывает пухом сливы, туман рачительно, седой. Тиха и девственна природа, Осенний воздух свеж и чист, И не пугает непогода, И обронённый жёлтый лист. И пусть сентябрь за плечами Морозным инеем стоит, Ты пьёшь свободу, А ночами, Листвы зелёный малахит… И нет ни осени, ни вьюги, Когда в душе ещё светло, А на распахнутые руки Ложится нежностью тепло… Хлястики Ещё не известны, потешные, мы делаем заново взмах, На нитях, простые и грешные, в обученных жизнью руках. Нас дёргают ровно за хлястики, под ноги подкинув гроши, – Богема с нашивками свастики, И хляби у сбитой межи… Канавы, болота, расщелины, Вороны, гадюки, мошка, А там, за мохнатыми елями, наверное, счастье, пока… Покуда оно не делимое на этот заманчивый грош… Какая-то я нетерпимая? Да просто пронзительный дождь. «Разливается утро. Светлеет…» Разливается утро. Светлеет Набирается силой рассвет. Еще сон не покинул аллеи, Где алеет в листах перецвет. Легкий ветер касается кожи, Гладит кроны и ветви ольхи Я люблю это время, до дрожи, Когда в воздухе зреют стихи. Поколение вейпов «Пыль вековая под ноги, хедлайнер, блистер…» Пыль вековая под ноги, хедлайнер, блистер, Чëрные стрелки, помада, чулки – глянец, Кто ты такая – чужая, моя систер?! Ангел и демон, затмение – протуберанец. Дикое племя, рождённое перестройкой, Выпитых улиц, несломленных в перестрелках, Можешь быть гладкой, но чаще бываешь колкой, Холишь бесстыдство в накаченных спермогрелках. Ты эпатируешь – и продаёшь строки, Ловишь глупцов, обнимающих взглядом тело, Вы поколение вейпов, и о высоком, В битве локтей, разве есть вам, скажи, дело? Я в этом городе «Люблю этот город, простой и печальный…» Люблю этот город, простой и печальный, Притихшие души колодцев и скверов, И звон колокольный обрядов венчальных… И сизый рассвет в поднебесии сером. Нам солнца порою с тобой не хватает, Мы слышим парфюм тонкой нотой солярки, И голос очнувшихся первых трамваев, И звуки движения до аватарки. Мой город, ты крепкий, ты даже двужильный, Меняются лица – рейсшины – лекало, И взгляды таксиста, а может, бомбилы, как этот рассвет отрешённо-усталый. Размахом крыла опускаются своды Мостов, выгибающих мощные спины, Здесь ангелы запросто плещутся в водах, Фасады пестрят от цветных палантинов… …я пью этот город, взахлёб, не хмелея, Врастаю в гранит и в литые ограды, Я сердцем листом петербургской аллеи, Но костью из каменных плит Ленинграда. |
