«Что мне до слов, не сказанных тобой…» Что мне до слов, не сказанных тобой В ночной тиши, где осень пьёт прохладу, Где тихий дождь, как тихий мой покой, Укрыт слезой, и серым светом взгляда В моих глазах Уже не жмётся соль, – Там просто ночь качает чьи-то тени Я об одном прошу тебя – позволь Всё позабыть, не падая в колени. Возвращаюсь к себе
Сквозь колючие ветры навстречу вчерашнему дню, Там, где я заблудилась, к любви прикоснуться желая, Я лечу мотыльком, отдавая простому огню Все ключи от души и дорог от надежды до рая. Перекрёстками дней, перекроенных нашей судьбой, Мы пытались найти то блаженство, где двое едины, Но иные вселенные были открыты тобой, Так изящно, легко, и поэтому непостижимы. И, упав с высоты, поднимаясь, пытаюсь взлететь, Из кусков собираю свои невесомые крылья, И взмываю к огню, но небес неожиданных твердь Возвращает к себе, где любовь покрывается… пылью… Я просто хотела любить Разорвется петля – ослабеет суровый аркан, Осыпаются листья, ковром выстилая дорогу, И алеют деревья, и словно алеет от ран Вся аллея в саду, затихая в ветрах понемногу. Перевернуты дни – поднимают былую печаль, Я уже не боюсь окунуться в любовь с головою, И потерянных лет на любовь – нелюбовь мне не жаль, Этих призрачных лет, опаленных тобою и воем. Ты почти не виновен – я просто хотела любить, И отчаянно жить, искупая привязанность верой, Но порвется аркан – его узкая цепкая нить, И твоя нелюбовь, и моё – «мой единственный, первый». «Свитер растянутый скрыл перекрестье ключиц…» Свитер растянутый скрыл перекрестье ключиц, Тонкое горло и, словно подшитые, плечи, А небеса из-под длинных коровьих ресниц Синью окинули этот заманчивый вечер. Плавает облако – ветер сгоняет к бортам, К месту надежд и причалу любви и согласья, И оказаться по времени следует нам, Там, где дают на двоих вожделенное счастье! Меряют точно, до грамма – бери-не бери, Что заслужил, заработал любовью и верой, И у родной, неприметной, дощатой двери кинуть авоськи и стать твоей заново первой. Так рождаются стихи. Слово – Бог Так рождаются стихи Заметаются зори в багровых своих жерновах, Расплескается синь над безлюдным ночным неуютом, Я ещё почиваю в раскинутых смятых словах, На былых простынях беззастенчиво голого утра. Я ласкаю мечты, с неуёмным желаньем любить, В сладкой дерзости млея и юность сгребая в крупицы, Среди россыпей строк одиноко скользящая нить На раскрытое сердце стежком незаметно ложится. И сшиваются раны: былое, обиды и грусть, Неказистые дни, нелюбовь, небывалая стужа… Тонко плавит рассвет неприкрытую временем грудь, В ней так тесно стихам, они рвутся, любовью, наружу. «Дух бунтарский, юностью воспетый…» Дух бродяжий! ты всё реже, реже Расшевеливаешь пламень уст. О моя утраченная свежесть, Буйство глаз и половодье чувств. Сергей Есенин, 1921 г. Дух бунтарский, юностью воспетый, Струн обрывки, деку и лады, Унесло задиристое лето, Там, где росы пьют мои мечты, Где туманов вспененная жалость Лижет белым пухом стропы ног, И надежда зябнущая вжалась, А с небес устало смотрит Бог. Ты помилуй, Господи, послушай, Дай мне сито – мысли отберу, И святой водой омою душу, Поднимаясь светом поутру. И молитвой голову покрою, Осенив крестом свой грешный путь. Струн обрывки? новые с собою Я возьму – сыграть когда – нибудь! «Дышит осенью ветер морозный…» Дышит осенью ветер морозный, ранний вечер неистово тих, И рождается в завязи слёзной одинокий и плачущий стих. Его шепчут опавшие листья, забирая от плоти земли, В нëм небесные сизые выси неземные несут корабли И любовь, непременно святую, Без отравы, измены людской, И надежду, такую простую, что коснуться возможно рукой… «Одни пишут стихи, чтобы их узнавали, ну и продать…» Одни пишут стихи, чтобы их узнавали, ну и продать как-то потом себя подороже. Другие думают о бесславном финале, о словах, что подлодкой веной под самой кожей. Смена дней и фаз, частоты, короли – свита. Кто-то пробует виски, а иным самогон мëдом. Я в молебном платке, пожираемая софитом. Одалиска [1], придуманная своим народом. Я вращаю часы, изменяя поле, притяжение тел, их частиц и места на карте, До сих пор у судьбы в бесконечной школе, на своей борозде или полукамчатской парте. Слышу шум крыла под аккорды и рëв клаксонов, распиваю жизнь и любовь, и жива словами, На одной планете, среди ангелов и массонов. Я пишу стихи? Нет, это сердце говорит с вами. вернутьсяОдалиска («комнатная девушка») – прислужница в османском гареме. |
