– Ну пойдем.

Она отличница, примерная девочка, музыкальная школа, бантики-косички, длинные реснички, а Саша, хоть и новенькая, но быстро получившая репутацию оторвы. Они были из разных миров, но Саша протянула руку и пригласила Олесю в свой мир. Мир плохих девочек. С первой же минуты общения обе почувствовали, как им интересно вместе: Саша смеялась над шутками Олеси, а Олеся с интересом слушала Сашины истории про другую школу. Они с родителями переехали в другой район, и Саша никого здесь не знала. От школы, болтая без умолку, девочки дошли до Сашиного двора и сели в беседку на детской площадке. Саша закурила. Это было так красиво, по-киношному, что Олеся не удержалась:

– Дай мне тоже, – попросила она.

– Ты же не куришь? – засмеялась Саша.

– С чего ты взяла? – щелкнув зажигалкой, хмыкнула Олеся.

Затянувшись терпким дымом, она смогла сдержать кашель, но глаза предательски заслезились.

– Нравится?

– Не знаю, наверное нет, – честно ответила Олеся.

– А пойдем ко мне? – предложила Саша. – Мама дома, но это ничего, давай только иголки еловые пожуем, чтобы куревом не воняло. А то мама учует и будет ругаться.

Она сорвала горсть игл, часть высыпала в ладонь Олесе, часть засыпала себе в рот.

– Невкусно, но надо. И еще пройдемся кружочек вокруг дома, чтобы точно все выветрилось.

Дома у Саши вкусно пахло котлетами. В прихожей девочек встретила улыбающаяся дородная женщина, румяная и круглая, как наливное яблочко:

– Привет, красавицы!

– Мама, это Леся из класса, а это моя мама, Зинаида Петровна.

– Здравствуйте, Зинаида Петровна.

– Кушать будете? Я котлет нажарила.

– Опять небось пересолила? – стаскивая туфли, спросила Саша. – Мама всегда пересаливает котлеты, хотя она повар высшего разряда в ресторане.

– Нормальные котлеты, марш руки мыть!

Саша жила с родителями в трехкомнатной квартире, с отдельной родительской спальней и отдельной своей комнатой, дверь в которую вела сразу из прихожей. Мечта! Олеся с родителями жила в двушке – зал проходной, в нем спали родители, и комната, Олеси, но в ней стоял общий шкаф с вещами и была кладовка, в которой хранились все вещи и одежда родителей. А у Саши в комнате своя кровать, свой шкаф и даже свой маленький телевизор. Олеся с благоговением рассматривала заставленный косметикой подоконник, думая, что даже у ее мамы нет столько косметики.

– Пошли есть, оценишь мамины котлеты по шкале пересоленности, – позвала Саша.

Зинаида Петровна положила им на тарелки картошку-пюре, по котлете и поставила миску с квашеной капустой.

– Чтоб все съели! А то худющие такие, но ты, Леся, еще худее Сашки. Кушайте хорошо, девочки. Вам еще детей рожать! Надо, чтобы жопы выросли не с кулачок.

Олеся с Сашкой прыснули. Зинаида Петровна тоже засмеялась, сложив руки на животе:

– Ладно, жуйте хорошо, а то подавитесь.

Котлеты действительно оказались чуть пересоленными, но очень вкусными.

Саша была поздним ребенком. Старшие брат и сестра выросли, разъехались по другим городам, создали свои семьи. Родителям было далеко за сорок, когда появилась Сашка. Любили, баловали, не могли нарадоваться на покладистую и добрую дочь. Какое счастье, что решились все-таки. Но за последние пару лет отношения сильно изменились, конфликты случались на каждом шагу – Саша стала своенравной и скрытной, училась кое-как, зато стала краситься, словно собралась на панель, по мнению родителей, а возвращалась пропахшая табаком. Замечания родителей Сашка воспринимала в штыки, еще больше обостряя конфликт поколений.

Но зато она очень много читала. Дома у них была большая библиотека, и Сашка глотала книги без разбора – и художественную литературу, и научную, и историческую. Читать ей было интересно, а учиться – нет.

– Пойдем завтра вместе на дискотеку? – предложила Саша.

– Ну давай, – согласилась Олеся, чувствуя одновременно и радость, и тревогу.

После школы Олеся забежала домой, бросила сумку с учебниками и встала перед шкафом, раздумывая, что надеть. Гардероб у нее был более чем скромный. Можно еще что-то из маминых нарядов присмотреть, но тогда нужно спросить разрешения.

Надела юбку с рубашкой и бегом побежала к Саше. Та открыла дверь с одним густо накрашенным черными тенями глазом, отчего стала похожа на соседскую кошку. У той тоже было черное пятно на глазу и казалось, что глаза смотрят в разные стороны. Забавно и слегка жутковато. Олеся тоже уселась рядом и начала обводить глаза черным карандашом, как у той красотки, что видела в журнале.

– Лесь, а Игорь твой парень? Я что-то не пойму? – прямо спросила Саша.

– Не знаю, – призналась Олеся, – до того как ты появилась, думала, что мой.

– В смысле, не знаешь? Вы целовались? – допытывалась Сашка.

– Н-н-нет, – смутилась Олеся.

– Нет? Просто он мне домой звонил, номер в справочной узнал, – замазывая черными тенями второй глаз, просто сказала Сашка.

Олесю словно хлестнули по щекам, и они мгновенно налились горячей краснотой.

– Что хотел? – Карандаш в ее руке задрожал, нарисовав кривую стрелку.

– Да так, поболтать. Спрашивал, приду ли я на дискотеку.

– Понятно, – выдавила Олеся, и часто заморгала, пытаясь сморгнуть подступившие слезы обиды.

Игорь, звонивший каждый вечер и рассказывающий о своих мечтах и переживаниях, и Игорь, интересующийся Сашей, были словно два разных Игоря, никак не складывающиеся в одну картинку.

– Хочешь, я не буду с ним заигрывать? Хотя он мне нравится. Но раз мы подруги… – многозначительно улыбнулась Саша.

– А мы подруги? Почему ты захотела дружить именно со мной?

– Я как услышала твой смех, сразу поняла, что ты веселая. Подумала, что из всего класса ты мне больше всех подходишь. Такая вроде тихоня, но как заржешь!

Олеся и правда была веселая и заводная, ее легко было рассмешить, и она заражала своим смехом всех вокруг. Как в сказке про волшебные гусли: если они начинали играть, все пускались в пляс, хочешь не хочешь. Олесин смех – как суперсила, располагающая к себе людей, вмиг разряжающая обстановку.

Саша открыла платяной шкаф, и все печали, да и сам Игорь, тут же померкли.

– Сколько у тебя вещей! – восхищенно выдохнула Олеся.

– Да у меня старший брат в загранку на корабле ходит, шмотки часто присылает. От сестры старшей много осталось, почти все блузки белые еще ей покупали, а до сих пор классно смотрятся. Хочешь, подарю тебе что-нибудь? Выбирай, – великодушно предложила Саша.

– Да ты что, я не могу, – смутилась Олеся.

– Ну тогда если хочешь, надень что-нибудь на дискотеку.

– Это можно. – И Олеся начала с азартом рыться в шкафу.

Выбрала белую рубашку в тонкую синюю полоску с крылышками на плечах. Пока любовались на себя в зеркале прихожей, вернулся с работы папа Саши. Он был невысокий, с усами, чем-то похожий на Боярского, только блондин.

– Привет, – поздоровался он, гремя связкой ключей.

– Привет, пап, это Леся, и мы уже уходим.

– Поели?

– Конечно, котлеты, – подмигнула ему Сашка.

– М-м-м, люблю солененькое, – засмеялся он, – а вот когда ты так глаза красишь, не люблю. Как черные дыры, Саш!

– Пап, ты ничего не понимаешь, пока! – И выскочила за дверь.

В актовом зале школы, где проходили пятничные дискотеки, царил полумрак, пробивающийся огнями дискошаров. Это сейчас ночные клубы, а тогда, в девяностых, – дискотеки в школе, во Дворце пионеров и Доме культуры. В школе вход бесплатный – это плюс, но зато все под присмотром дежурных учителей – это минус. Сегодня дежурили географичка и физрук – эти особо не лезут; главное, чтобы драк не было и чтобы никто открыто не курил. Саша куда-то отошла, Олеся искала взглядом кого-нибудь из подруг, как почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо. Она повернулась – Игорь! Лицо у него слегка удивленное.

– Привет, я со спины тебя принял за Сашу в этой блузке, – завопил он ей на ухо, перекрикивая музыку.

– И что? Расстроился, что я не она?