Олеся сидела за одной партой с Игорем – красавица-отличница и двоечник, вместе с первого класса. Олеся блондинка, лицо как на иконах – удлиненный нос, большие грустные глаза, тонкие пальцы, трепетная и длинноногая, как лань, а Игорь – приземистый и основательный, волосы черные и жесткие, как проволока, плечи широкие, жилистый, словно грузчик. Девчонкам нравился. Пацаны уважали. Одного его окрика было достаточно, чтобы восстановить дисциплину в классе. Эдакая совесть класса, или, скорее, добро с кулаками. Игорь любил похулиганить, но у него был свой кодекс чести – девчонок не обижал и не дразнил, а вот с пацанами не церемонился.

Были ли они парой, Олеся и сама не знала. Поначалу это был симбиоз и дружба – она помогала ему с учебой, он таскал ее портфель, провожал домой. Олеся была неприкосновенна для мальчишеских задираний, Игорь жестко пресекал любые выпады в ее сторону, хотя их особо и не было – Олеся считалась красавицей, а красавиц не трогают. Пубертат застал их врасплох. Вроде как друзья, все те же Олеся и Игорь, только у нее внезапно выросла грудь, а он брил усы и говорил басом. Их традиционные ежевечерние телефонные разговоры ни о чем и обо всем вдруг стали полны какого-то скрытого смысла. После этих разговоров в животе становилось горячо, хотелось смеяться и плакать одновременно.

– Привет, – говорил он в трубку так, словно они не виделись в школе и он весь день ждал, когда сможет услышать ее голос.

– Привет, – выдыхала она так, словно весь день ждала звонка. А она и правда ждала.

Время останавливалось, и они не замечали, как пролетал час, а то и два. Обсуждали все на свете, начиная от родителей, проблем в семье, заканчивая мечтами и планами. Выворачивались наизнанку, не боясь, что другой не поймет или засмеет. Но появилась Саша, и все как-то изменилось. Вроде бы Игорь не проявлял к ней явного внимания, но Олеся замечала его взгляды. И Саша тоже замечала.

– Тебе она нравится? – напрямую спросила Олеся, когда на перемене мальчишки затеяли игру «что под юбкой», прикрепив к ботинкам зеркальца и выставляя ногу, когда кто-то из девчонок шел между рядами парт. Гормональный фон в классе зашкаливал, выпирая по лицам прыщами, звуча сальными шуточками и хихиканьем. Игорь, войдя в класс, прервал игру как раз в тот момент, когда по проходу шла Саша. Он прервал бы игру независимо от того, кто из девочек был бы на месте Саши, но Олесю это резануло.

– Не знаю, – после секундного раздумья ответил он. – Она как человек кажется мне странной, глупой даже. Но лицо красивое. Ты ревнуешь? – засмеялся он.

– Вот еще, – фыркнула Олеся, умирая от ревности.

Саша училась плохо, кое-как получая тройки, хотя, как позже выяснилось, много читала и в целом была интересной личностью. Но учеба ей давалась тяжело. Зато у нее великолепно получалось блистать на школьных дискотеках. Ее изгибы восхищали, а пластика и изящество движений завораживали. Ничего лишнего, просто совершенство и законченность, маленький шедевр мироздания. На парте у Саши всегда лежало маленькое зеркальце, в которое она ежеминутно любовалась на себя.

– Саша, ты как тот попугай в клетке, который в зеркало смотрится, да приговаривает: «Кеша хор-р-роший», – пошутила как-то классная руководительница.

Саша засмеялась вместе со всеми, она была необидчивой, с легким характером, и благодаря этому еще более притягательной. Возле Сашки на школьных дискотеках всегда клубились мальчишки, она была нарасхват на медленные танцы. Олесю тоже приглашали, но ей редко удавалось с кем-то потанцевать – обычно ее бессменным кавалером на танцполе был Игорь. Но не в этот вечер.

В этот вечер он танцевал с Сашей. И все это видели. Игорь время от времени подходил, как ни в чем не бывало, что-то спрашивал, но на все медленные танцы неизменно приглашал Сашу. А Олеся стояла, как на раскаленной сковороде, не знала, куда себя деть. Чувствовала себя, словно она рыба в аквариуме – между ней и остальными стекло, звуки через него проходят плохо, в ушах шумит, она молча открывает рот, и все смотрят на нее из-за стекла, тычут пальцами и смеются.

При взгляде на Игоря, склонившегося к Сашиному уху, на его руки, лежащие на тонкой талии, в носу у Олеси начинало щипать. Чтобы не разреветься под направленными на нее взглядами, она вышла на улицу. Майский ветер налетел неожиданным ледяным порывом, взъерошил волосы, забрался под блузку, покрыв мурашками тело.

Из-за угла школы Олеся слышала смех, там было тайное место для курения, о котором все знали: и учителя, и школьники. Обычно учителя гоняли курящих, но во время дискотек не трогали – не до того было. За спиной послышался звук открываемой двери и в темноту вывалились Саша с Игорем. Он обнимал ее за талию и что-то шептал на ухо, она смеялась. Олеся попятилась, не отрывая глаз от парочки. Игорь прижал Сашу к стене, нависнув над ней и, кажется, попытался поцеловать. А может, ей показалось, но это уже было не важно – Олеся сделала шаг назад, потом еще один, развернулась и побежала, не разбирая дороги, в темноту. Слезы душили, в горле стоял ком из тысячи острых игл. Они впились в горло, не давая дышать.

Добежав до дома, она ввалилась в квартиру и напугала маму своими всхлипами.

– Хос-спади, Леся, что случилось? – вытирая руки об фартук, взволнованно спросила мама.

От сочувствия и испуга за дочь ее брови поднялись домиком, а глаза часто-часто моргали. Постепенно к Олесе вернулась способность дышать и разговаривать, и она рассказала маме про дискотеку, Игоря и Сашу.

– Леся! Нашла из-за чего убиваться! Да у тебя еще знаешь сколько таких, как он, будет? Замучаешься выбирать, – попыталась успокоить девочку мама.

– А я не хочу никого выбирать, – икала от рыданий Олеся.

– Я тебе сейчас что-то скажу, ты не реви, а послушай, хорошо?

– Хорошо, – всхлипнула та, растирая слезы рукавом маминой блузки, в которую нарядилась для дискотеки.

– Вы ж с ним с первого класса дружите. Ты для него друг, соседка по парте, он все про тебя знает. Очень тобой дорожит, я уверена. Но, возможно, не влюблен в тебя по-настоящему. В друзей не влюбляются.

– А почему тогда я влюбилась?

– Потому что нам, женщинам, влюбиться – раз плюнуть. И повода не надо. Не реви. Завтра будет стоять под дверью, как штык, поверь.

– А потом на дискотеке опять танцевать с ней? – с новой силой зарыдала Олеся.

– А ты тоже танцуй с другими, обязательно танцуй. А лучше выбери кого-то одного и танцуй с ним весь вечер. Пусть видит. Ему это не понравится, мужчины все собственники, – вздохнула мама.

– И папа собственник?

– Еще какой! – засмеялась мама.

На следующий день Игорь зашел за Олесей в школу, словно ничего не произошло.

– Что-то ты вчера рано ушла, – привычно забирая у девочки сумку с учебниками, невозмутимо отметил он.

– Ты весь вечер танцевал с Сашей, – не стала отпираться Олеся.

– Ну ты тоже могла танцевать с кем захочешь, тебя многие приглашали, – пожал плечами Игорь.

– Я не хотела с кем захочешь.

– Так ты приревновала, что ли, признавайся? – засмеялся он.

– А если да?

– Серьезно? – неподдельно удивился он. – Лесь, мы с тобой лучшие друзья, и, мне кажется, можем танцевать с другими. Что такого?

– Да ничего, – сдалась Олеся, терзаемая обидой и ревностью.

На уроках и переменах Олеся ловила переглядывания Игоря с Сашей и чувствовала себя публично униженной. Ведь не только она видит, как ее предают. Игорь смотрел на Сашу так, словно приклеил к ней глаза и они там и остались. Он по-прежнему звонил по вечерам, но уже не каждый день, как раньше. Тогда Олеся гипнотизировала телефон, стоявший в прихожей, или рыдала в своей комнате перед зеркалом, представляя, как станет знаменитой киноактрисой. Игорь увидит ее в кино, поймет, что любил и любит, но будет уже поздно.

За несколько дней до очередной школьной дискотеки Саша подошла к Олесе и спросила, не хочет ли та погулять после уроков.

– С тобой? – удивилась Олеся.

– Ну а с кем еще, – засмеялась Саша, – пойдем?