И уже не встречая больше сопротивления, врач скрупулезно и медленно опрыскал сантиметр за сантиметром тело железного человека.

– Периодически двигай руками и ногами, ты сам почувствуешь, что становится лучше, – сказал он, и они с Евой отошли к костру, оставив стражника приходить в себя.

– Спасибо, что пришел, – прошептала ему Ева, когда они сели у костра, и она снова принялась греть заледеневшие пальцы. – Это существо выглядело так ужасно, и вместе с тем оно настолько несчастное.

– Наверное, ты слишком добра, – улыбнулся Экхарт, подбрасывая веток в маленький костер. Здесь было светло, и он наконец снял маску с очками, и язычки пламени, освещая смуглое красивое лицо, отсветами запрыгали в его черных глазах.

– Но ты тоже, ведь ты пришел на помощь, – возразила лесная ведьма.

– Нет, я не слишком добр, – ответил мужчина, продолжая улыбаться. – Но я любопытен. И теперь я знаю, чем буду занят в ближайшее время, отвлекаясь лишь на нечастые операции. И, возможно, мне для этого тоже будет нужна твоя помощь в лаборатории.

– Какая? – удивилась девушка. Что могло понадобиться от нее Экхарту в его жутких застенках?

– Да есть у меня одна мысль… Ты умеешь шить? – вопросом на вопрос ответил доктор.

***

Как и предположил Экхарт, троица успела добраться в лаборатории до рассвета, никем не замеченная. Доктору помогали видеть в темноте его необычные очки, Ева ориентировалась в лесу даже с закрытыми глазами. Железного стража они подхватили с двух сторон, помогая идти, а его зеленый механический глаз был создан, чтобы видеть недоступное обычному человеческому глазу, поэтому ночь и для него не была помехой. Загадочное снадобье Экхарта, по-видимому, и вправду растворило крошечные песчинки в теле стражника, и ему стало намного легче двигаться.

Он больше не дергался, неестественными рывками меняя свое положение, а просто спокойно передвигал ноги, пока еще медленно, будто не веря, что снова способен ходить. Он шел, не издавая ни звука и стараясь переместить весь свой вес на плечо мужчины, чтобы не давить на хрупкую рыжеволосую ведьму. Стражник прекрасно слышал своим встроенным ухом тихий шепот, которым переговаривались те двое у костра, хотя и не понял до конца его смысл. Разговор был о том, что Экхарт теперь будет занят в своей лаборатории и ему нужна помощь Евы, и железному человеку казалось, что занятия эти как-то связаны именно с ним. Доктор хочет его изучить? Вряд ли его собираются убить, ради такого дела никто не станет проделывать долгий путь по вечернему лесу, потом тратить лекарство, а затем снова тащить в темноте по лесным зарослям. Возможно, Экхарт специально хочет спрятать его от чужих глаз, потому что знает, что в Городе ему будут не рады.

Стражник и не думал, что путь их лежал совсем не в Город, а в противоположную сторону, и к утру путешественники добрались до поселения, из которого совсем недавно уехала Эбигейл в попытке начать новую жизнь. На самой его окраине, почти на границе с перелеском, за которым следовал дальний лес, находилась лечебница Экхарта, в которой он изредка принимал больных, а также лаборатории в полуподвальных помещениях, где в свободное от врачебной практики время он занимался исследованиями. Доступа туда ни у кого не было, и сквозь подслеповатые зарешеченные окошки, словно врытые в землю, невозможно было хоть что-то разглядеть.

В поселении некоторые называли его лаборатории «застенками» и старались напустить таинственности на фантастические опыты, которые доктор там проводит. Там довелось как-то побывать Эбигейл, но она была в бессознательном состоянии, пока Экхарт, которого она по примеру некоторых других поселенцев называла за глаза Странным Доктором, чинил ее сломанную ногу. О его личности вообще ходило много разных слухов, и никто не знал, какие из них верные. Чаще всего говорили, что когда-то Экхарт жил в Городе и занимался тем, что ставил металлические части знатным господам. Но то ли он в чем-то ошибся как врач, то ли еще как-то провинился, кажется, пытался приударить за одной знатной дамой, за что его с позором выгнали. А, может, даже не выгнали, а хотели арестовать, и он сбежал. А еще рассказывали, что он сам бросил это дело, не захотел больше заниматься заменой моди у богачей, а с гордо поднятой головой ушел, поселился среди бедноты и принялся как мог помогать местному населению. Ни один из его «известных» проступков не казался жителям поселения чем-то ужасным, и они очень обрадовались его появлению в деревне.

Его привечали как могли, но он был довольно нелюдим и очень редко показывался в общественных местах, коих, впрочем, в поселении было раз-два и обчелся. Он не бывал на рыночной площади, не выходил на вечерние прогулки по главной – и единственной – улице. Скромно жил в своем доме на окраине, иногда лечил бедняков, а в основном почти не вылезал из своих лабораторий. За продуктами для него ходила служанка, очень худая и кривая на один глаз женщина, тихая и услужливая. И, видно, очень преданная своему хозяину, потому что сколько бы ни пытали на рынке ее поселенцы хоть какими-нибудь мелочами про доктора, она всегда отмалчивалась.

– А что ж тебе твой доктор глаз не сделает? – обязательно поддевал ее напоследок кто-нибудь из любопытных приставал, так и не получивших ответов на свои вопросы.

– Сделал давно, да я не ношу, – скромно отвечала женщина. – Мне это не нужно.

От нее привычно отставали: знали, что больше она и слова не скажет. С тем она и уходила. Поселенцы видели и других, незнакомых им людей, посещающих время от времени дом Экхарта, но никто не знал, кто они такие и зачем приходят.

Но больше всего занимало соседей в Странном Докторе то, что если он и появлялся вдруг где-то на людях, то всегда был в маске. Либо это были очки ночного видения с кожаной маской, закрывающей пол-лица, либо завязанный на затылке черный платок, оставляющий открытыми лишь глаза, а иногда жуткая птичья морда с круглыми выпуклыми линзами из черного стекла, за которой он скрывал все лицо.

– Нет, он точно преступник, его ищет вся стража Города!

– Да нет, у него просто так изуродовано лицо, что он не может открыть его людям, это слишком страшно!

– Я думаю, он все-таки просто скрывается от розысков.

– Говорю тебе, у него через все лицо огромный шрам.

Примерно такие разговоры можно было иногда услышать среди поселенцев, если вдруг речь заходила об Экхарте. Однако он лечил людей, они выздоравливали, и им было совершенно все равно, в какой маске он их принимает, если после посещения доктора им становилось лучше.

***

Под покровом утренних сумерек, радостные, что никто не увидел, как они тащат на себе полностью железного человека, Экхарт и Ева завели стражника в дом и усадили на лавку. Страж медленно и тревожно поворачивал свою страшную голову, разглядывая широкие сени. Он столько лет видел только дно и толщу зеленой воды, чувствовал ее леденящий холод, к которому даже привык, и всепоглощающую ненависть в душе. И теперь его окружают деревянные стены из толстых бревен, воздух наполняет тепло и жар печи, которую топит служанка, а рядом находятся два незнакомца, которые зачем-то спасают его.

– Думаю, сегодня нам всем стоит отдохнуть. Бессонная ночь скоро даст о себе знать, – заметил Экхарт, отводя Еву в сторону. – Ты можешь остаться у меня, Лиза подготовит тебе комнату. А вот куда сейчас деть его?

Он кивнул на застывшего на лавке стражника. Экхарт хорошо был знаком с городской стражей и с их принципами. Он видел и тех, кто служил в Торговом квартале, и уж тем более хорошо знал тех, кому повезло попасть на работу в Старый город, где жила знать. Может, стоило его запереть внизу? Хотя бы для начала? Только как потом объяснять человеку, что на самом деле ты искренне хочешь ему помочь?

Покивав каким-то своим мыслям, доктор подошел к стражу.

– Я подготовлю тебе комнату, где ты сможешь спать, если тебе это надо, – произнес он, внимательным взглядом наблюдая за железным человеком сквозь темные очки. Страж поднял к нему подобие лица и медленно кивнул. – Ты совсем не можешь говорить?