И р и н а. Зачем?

У з д е ч к и н. Говорю ж вам — девчонка она! Сплошная романтика в голове. В милицию задумала пойти, совершить переворот в борьбе с преступностью.

И р и н а. А вы и рады стараться, раз сплошная романтика?

У з д е ч к и н. Каждому, знаете, лестно, когда его профессией интересуются.

И р и н а. Еще бы! (В упор.) А вся ваша профессиональная романтика в том, чтоб девушек выслеживать!

У з д е ч к и н. Ну зачем вы так… Мне ведь уроки брать… (Пятится к двери.)

И р и н а. Стойте! Я догадываюсь — не вы зачинщик этой унизительной слежки! Поэтому если хотите, чтоб мы расстались друзьями…

У з д е ч к и н (быстро). Друзьями — хочу! А расставаться — зачем же? Только познакомились!

И р и н а. Для чего вас послала Софья Ивановна?

У з д е ч к и н (не сразу). В общем, померещилось ей, будто вы…

И р и н а. Смелее! Кто?

У з д е ч к и н. Переодетый мужчина. Преступник!

И р и н а (искренне поражена). Я? Преступник?!

У з д е ч к и н. Рецидивист! И намерены их ограбить. Чуть ли не сегодня ночью.

И р и н а. Ну знаете… Богатое у нее воображение.

У з д е ч к и н. Совершенно с вами согласен — богатейшее!

И р и н а. И как, убедились вы, что я — не переодета и тем более — не преступник? Или вам нужны еще какие-нибудь доказательства?

У з д е ч к и н. Поверьте, я Софье Ивановне сразу сказал, что фантазии это! Но она официально настаивала! Про репетитора придумала, чтоб я имел предлог к вам явиться. Спасибо ей! Теперь обязательно у вас уроки брать буду!

И р и н а. А моего согласия вы спросили?

У з д е ч к и н. Неужели вы откажете бедному вечернику, который в одиночку бьется над проклятой транскрипцией, над своим чудовищным произношением? И которому так хочется поскорей овладеть английским, чтобы читать в подлиннике…

И р и н а. Агату Кристи?

У з д е ч к и н. Шекспира! «Ромео и Джульетту»! Конечно, с вашей помощью!

И р и н а. Хорошо, я над этим подумаю. Но взамен вы пообещайте…

У з д е ч к и н (горячо). Все, что угодно!

И р и н а. Нет, гораздо меньше. Разуверить Софью Ивановну в ее заблуждениях на мой счет…

У з д е ч к и н. Сделаю это немедленно!

И р и н а. После чего перестать морочить голову бедной Тане милицейской романтикой и вообще не появляться в их доме. (Поспешно.) Во время моих уроков!

У з д е ч к и н. Ноги моей там больше не будет!

И р и н а. Но как же Софья Ивановна?

У з д е ч к и н. По телефону разъясню. Если позволите — прямо от вас.

И р и н а. Пожалуйста. Не буду мешать. (Уходит в свою комнату.)

У з д е ч к и н (набрав номер). Софья Ивановна? Это Уздечкин. При визуальной проверке и последующей беседе мною установлено: ваши подозрения лишены оснований. Ирина Сергеевна Ручейкова отнюдь не переодетый мужчина. И не преступник, само собой! Да, абсолютно уверен. Но тем не менее благодарю вас за сигнал. Что вы, наша прямая обязанность проверять их. Занятия Тани можете продолжать без всякого беспокойства за квартиру и хранящиеся в ней ценности. Совершенно верно, под мою ответственность. (Кладет трубку. После паузы.) Ирина Сергеевна!

И р и н а (входя). Поговорили?

У з д е ч к и н (вытянувшись, с улыбкой). Ваше приказание выполнено, подозрения рассеяны, преподавание может продолжаться в прежней дружеской атмосфере!

И р и н а. Благодарю вас.

У з д е ч к и н. А когда я к занятиям смогу приступить?

И р и н а. Там на аппарате номер. Запишите и позвоните как-нибудь на неделе.

У з д е ч к и н. Слушаюсь. (Записав номер.) Прошу извинить за непрошеное вторжение. Но, откровенно говоря, я просто счастлив, что все случилось именно так… До свиданья!

И р и н а. Всего хорошего.

Уздечкин выходит. Ирина стоит в задумчивости. Вбегают  Д и м а  и  Ф е д я.

Д и м а. Ну, Ирка! Сила! Мне никогда подобной сцены так не провести!

И р и н а. Вам всё сцены… А мне вот сейчас очень стыдно…

Ф е д я. Чего именно?

И р и н а. Этот Уздечкин — хороший, доверчивый человек… И ко всему — представитель милиции! А я так бессовестно его обманула.

Д и м а (сникнув). Да, нехорошо получилось…

Ф е д я. Что получилось — вы можете мне толком объяснить?

И р и н а. Я вынуждена лгать человеку, который… которого…

Ф е д я (подхватывает). С которым! В которого!

И р и н а (подозрительно). Что — в которого?

Ф е д я. Вот и я спрашиваю — что? Когда? И, главное, зачем?

И р и н а. Для вас нет ничего святого…

Ф е д я. Есть! Святая любовь и не менее святое искусство!

И р и н а. Ладно, можете насмехаться, но я страшно жалею, что впуталась в эту историю.

Ф е д я. Только не вздумайте выпутываться из нее поодиночке! И вообще, что вы носы повесили? Ну, разыграли Уздечкина малость. Так ведь он сам сказал — как частное лицо явился. А ведь для милиции что главное? Что мы никакие не преступники! Это ж чистейшая правда! Выше голову, Ручеек! Мы всё не корысти ради, а токмо для блага святого искусства затеяли! (Ирине.) Лично вы перед Уздечкиным свою вину легко искупите. Так обучите его английскому, что на вечернем отделении все только глазками заморгают!

Д и м а. Уздечкин — полбеды… Как с Муравиными быть?

Ф е д я. А что нам Муравины? Милиция теперь на нашей стороне, и операция «Репетитор» — продолжается! (Грозит кулаком в пространство.) Ничего, мы еще с вами потягаемся, дорогая Софья Ивановна, товарищ Кристи! И с вашим уважаемым сыночком, Павлом Андреевичем Мельпоменовым! Пусть только приезжает поскорей, а уж мы ему подготовим встречу!

З а н а в е с.

У Ручейковых. И р и н а, Д и м а, Ф е д я.

Д и м а (Феде). Тебе легко было тогда грозить — мы еще с вами потягаемся! Потягаешься с ней… Стоит Софье Ивановне вслух сказать, что я парень, как все это сами увидят!

Ф е д я. Но ведь пока, кроме Уздечкина, она никому этого не сказала?

Д и м а. Откуда ты знаешь?

И р и н а. По-моему, Федя прав. Иначе Муза Васильевна не стала бы с таким волнением допытываться, почему ты пропустил очередной урок.

Д и м а. А вдруг это ловушка? Нет, больше не пойду к ним, пока Муравин не вернется. (Феде.) Ты звонил в училище?

Ф е д я. Ждут его со дня на день. Новая группа для второго тура уже подобрана. Только тебя не хватает.

Телефонный звонок.

И р и н а (взяв трубку). Слушаю. Да, я. Ну что ж… Если не передумали — приходите. Да, пожалуйста. (Кладет трубку.) Уздечкин. Сейчас явится.

Ф е д я (испытующе). Если хотите, скажем ему правду — и делу конец.

Д и м а. Ты что?! Не дождавшись Муравина? (Ирине.) Будешь в халате милицию принимать?

И р и н а (засуетившись). Ой, бегу одеваться…

Д и м а. Выдать заветное платье?

И р и н а. Нет, сегодня уже любое годится. (Уходит к себе.)

Ф е д я. Видишь, как люди, даже милиционеры, к репетиторам стремятся? А ты испугался тихой старушки и лишаешь Таню столь необходимых ей знаний.

Дима молчит.

Слушай, а ты не боишься, что она взовьется, когда узнает, как зверски ты ее обманывал?

Д и м а (холодно). Для меня главное — Муравин. Твоя Таня меня мало интересует.

Ф е д я (передразнивает). «Твоя Таня»… Старик, кого ты хочешь провести? Мудрого Федора Горчицына? Если тебя посетила наконец божественная первая любовь…

Д и м а (перебивает, ледяным тоном). У меня не было и не будет первой любви. Я начну сразу со второй.

Ф е д я. Дело твое. Раз ты и со мной темнить хочешь…