– Да. У этого парня сегодня день рождения! Нам самый большой и вкусный торт! – радостно воскликнула она, разведя руки в стороны. Видимо, пыталась показать, какого именно размера нужен торт.
– Ого! – девушка вновь расцвела и, с улыбкой развернувшись в сторону кухни, чуть ли не бегом бросилась туда, выкрикивая: «Отец! У него день рождения! Самый большой…» Тут она резко остановилась, будто напоровшись на невидимую стену, и, быстро повернувшись ко мне, спросила с таким нетерпением, что мне показалось, будто, если я не отвечу сию же секунду, на кухне взорвется бомба:
– А какой ваш любимый торт?
И бомба бы взорвалась, потому что я не знал, какие они бывают. Неловко переминаясь с ноги на ногу, промямлил:
– Я не зна…
– Торт-мороженое, самый вкусный! – прервала меня тетя Николь, предотвратив «взрыв». – Ты очень его любил в детстве. Да и вообще – ты все вредное любил. Чипсы, сладкое, мясо только в бургерах ел, от остального отплевывался. – Она засмеялась. – И мама тебя баловала… – произнесла она следом уже совсем другим, поникшим голосом. Я невольно перевел взгляд на нее. – А ты так на отца похож…
– Почему ты не приходила раньше? – растерянно произнес я, убедившись, что девушка-официант отошла на приличное расстояние.
– Я боялась, Андрей. Это было опасно, наши встречи могли выдать тебя.
Я промолчал, понимая, что она права.
– И вообще, как это не приходила?! Я приходила, приносила тебе вещи, одежду, передавала подарки. Забрать не могла, это да… Я бы не смогла тебя укрыть. Встречаться тоже было рискованно… Но я часто подолгу наблюдала за тобой и твоей подругой. Теперь она твоя девушка? Скажи «да»! Такая красавица!
Я усмехнулся. Вышло довольно криво, но Николь не обиделась. Она ласково взглянула мне в глаза, чувствуя, как в моей душе разливается приятная теплота. Мне этого так не хватало. Кто‐то близкий из прошлого интересовался мной, моей жизнью. Кому‐то я был небезразличен…
– Нет, она… У нас нет отношений. Мы как брат с сестрой. Мы как‐то говорили на эту тему… – нерешительно сказал я, пытаясь понять, стоит ли об этом рассказывать.
– И? – нетерпеливо переспросила она, побуждая меня продолжать.
– Говорит, что привыкла все решать сама, а я безрассудный и слушать ее не буду, мы будем постоянно ругаться и точно расстанемся. И еще говорит, что очень боится меня потерять…
– Хмм… А она умнее, чем кажется. В вас обоих этот… как его… – Она защелкала пальцами в попытках вспомнить слово. – Стержень, да? Будете оба до конца отстаивать свое?
– Ну жить сложно, когда ты осознаешь, что никто не будет делать ни для тебя, ни за тебя ровным счетом ничего. Все-все ты должен делать сам. Она слишком гордая, и да, ты права, очень умная, чтобы принимать мою помощь. Ее советы я, конечно, всегда выслушиваю, но не всегда выполняю. – Я снова усмехнулся, только сейчас осознав, что это действительно так.
– Еще она притворялась, что не понимает нашего языка, и тем самым спасла вас, да?
– Да. – Холодная дрожь пробежала по телу, и я не сразу понял – это от воспоминаний о былых кошмарах или от такой осведомленности тети. И решил сменить тему, боясь дальнейших расспросов:
– Николь, можно вопрос о родителях?
Женщина испуганно осмотрелась по сторонам:
– Конечно, милый.
– Я долго думал над тем, кем они были. Преступниками, верно? Первые за довольно долгое время, кто был казнен публично. И этот мутаген… Бомба… Это все мой отец, да?
Николь резко выпрямила спину и вновь посмотрела по сторонам.
– Я рада, что ты сам спросил.
– Он был плохим, да?
– Кто тебе такое сказал? Конечно, нет! Твой отец был прекрасным человеком. Ты бы знал, скольким людям он помог! Просто… Он связался с плохими людьми. Мне жаль, что ты пришел к такому выводу. Слушай, как было дело… – Николь тяжело вздохнула. – Мира Соколь, еще до того как стать леди пятого сектора, родила больную девочку, она сейчас была бы года на три старше тебя. У девочки было генетическое заболевание, и Мира искала способы лечения, хотя все пальцем у виска крутили на ее просьбы. Твой отец был лучшим ученым-генетиком в стране, и она обратилась к нему. Он как мог продлевал ей жизнь, да так, что ребенку действительно становилось лучше. Но затраты были огромные, и Мира придумала новый проект, который должен оправдать деньги на врача-генетика. Ну знаешь, просто скрыть расходы и принести дополнительную пользу.
Я молчал, показывая, что готов слушать дальше, и она, переведя дыхание, продолжала:
– Ей удалось обманом вовлечь твоего отца в генетические исследование, гарантируя, что никто не узнает, если проект провалится, и она его во всем прикроет. Он должен был сделать препарат, который поможет «элите» выживать в последствиях постъядерной войны. Ну так, чтобы радиация не влияла на них. Лабораторию охраняла целая армия, обязанная защищать комплекс, кругом уже начались боевые действия. В это же время озоновый слой рушился, обрастал дырами от этих химикатов. Ты знаешь… говорят, судьба вознаграждает тех, на кого взваливает сложные испытания. И она его вознаградила. После стольких лет попыток завести ребенка твоя мама оказалась беременной…
Глаза мои открылись от удивления, спина невольно выпрямилась. Ничего этого я не знал.
– Но это оказалось еще одним испытанием. Ведь у ребенка были пороки развития, настолько тяжелые, что он бы, скорее всего, не выжил. И знаешь, что он сделал? Он сделал сверхчеловека! Мутанта, способного жить в мире, где нет озонового слоя, невосприимчивого к солнечному излучению, обладающего фантастической регенерацией. Все аномалии развития были исправлены внутриутробно! – Переполненная эмоциями, она взмахнула руками, едва не сбив на пол стакан с молочным напитком, все еще сиротливо стоявший передо мной. – Он шел на риск, потому что все его работы: лекарство для дочки Миры, его эксперимент – все это было запрещено международной конвенцией по правам человека. Его предшественника, который на уровне эмбриона вылечил двух близнецов, казнили. Но он готов был идти на риск ради ребенка. А затем случилось самое страшное. Этот малыш родился мертвым. Потому что никто не смеет спорить с природой…
Они сделала паузу.
– …кроме твоего отца. Не обращая внимания на протесты коллег-акушеров, он терпеливо ждал, постоянно проверяя данные приборов и продолжая реанимацию. И у него получилось! Малыш начал дышать! Ты начал дышать! – Радостно взмахнув рукой, она указала на меня.
Я ошарашенно откинулся на спинку стула. Осознание того, что я не должен был родиться, болезненно кольнуло. Но как следует обдумать все это я не смог, потому что она продолжала:
– Потом его настигла новая беда. Он узнал, что, обладая этим мутагеном, Мира захочет оставить людей в куполе на погибель и с горсткой избранных уйти создавать новый мир. Но это не все, она распространит новую болезнь под предлогом разработок твоего отца. Тогда он взял в банке огромную сумму и вернул ее Леди, объяснив этот шаг тем, что эксперимент провалился. Сумма не покрывала и половины расходов, Мира злилась… А когда она узнала, что слова твоего отца – ложь, то пострадали все, кто в нем участвовал. Твой отец отдал свою жизнь, чтобы сыворотка не попала ей в руки.
Она замолкла, обеспокоенно глядя на меня. Видимо, мое лицо было не самым приятным в этот момент, потому что щеки тети слегка побледнели.
– Андрей, все в порядке?
– Меня зовут Дюк.
– Дюк. Сам имя выбрал? – Уголки губ приподнялись, и она вновь протянула ко мне руку, пытаясь коснуться, но я отодвинулся.
– Папа в детстве играл в какую‐то игру на компьютере, там так персонажа звали. Рыжий такой. Мне он нравился, всегда забавно прыгал через ямы. Вот и взял его имя. Документов при дяде не было, поэтому сделали новые.
– И назвал день рождения мамы. – Боже, я был готов растаять от ее нежного голоса и переполненных любовью глаз. Хоть и не родственница по крови, любила она меня не меньше, чем родители. И ничего с тех пор не изменилось.
Я молча кивнул в ответ.
