Вот Аня и не слишком заботилась о своём состоянии и о ребёнке внутри неё. Нет, она, конечно, не пила и не курила. Но и от обследований отказывалась, даже от самых элементарных и безболезненных.

– У меня матери и бабушки всю жизнь так рожали. Без всего. Чуть ли не в поле. Всё будет в порядке.

Поэтому она просто жила себе дальше, почти так же, как до беременности. Если бы Аня согласилась сделать элементарное УЗИ, то уже тогда всё было бы ясно. И в итоге – проще, чем получилось.

Внематочная беременность вследствие нарушения иннервации труб. Лёгкая инфекция из-за того, что Аню немного продуло, вылилась в прерывание. Просто в определённый момент она сходила кровью и действительно испугалась. Сперва испугалась, а потом начала проклянать себя. Скорую она вызвала сразу, а потом позвонила Роману.

В больнице не было никакого решения проблемы для них обоих. Плод уже развивался неправильно. Они говорили, что ей ещё очень повезло – инфекция распространялась медленно (спасибо деревенскому здоровью), почти не затронула её трубы, и удалять после аборта их не пришлось. Ребёнка она потеряла, однако вполне могла бы иметь ещё, но после периода восстановления и только, если впредь во время беременности будет внимательно следить за своим здоровьем.

Аня, конечно, была подавлена. Её все успокаивали и говорили, что в целом репродуктивная функция не подорвана – она вполне сможет выносить ребёнка, но позже. На восстановление ей дали срок в девять месяцев. Вскоре её и из больницы выпустили. Они поехали отдохнуть в Европу. А вернувшись домой постепенно вошли в прежний образ жизни. Вот только время от времени по ночам Аня тихо плакала на кухне. А Роман с грустью поглядывал на балкон, где они сложили все вещи, игрушки и мебель для их несостоявшегося первенца.

Спустя положенный срок Роман был уверен, что Аня быстро наверстает упущенное, но она не торопилась. Наоборот – он настаивал на незащищённом сексе, а она пила таблетки. Притом несколько раз даже не говорила ему об этом сразу. Только спустя несколько дней, когда он интересовался её самочувствием. Аня говорила ему, что теперь спешить не хочет, и нужно, чтобы всё было выверено. Она проштудировала интернет и форумы. Выверила для себя наиболее подходящие условия для зачатия, вплоть до времени года и фазы Луны, и только когда время по её оценке было самым выгодным – пошла на второй заход.

Как только беременность подтвердилась, Аня засела в клинике, где работал Роман. Естественно, к ней и по положению и из-за случившегося раньше, было особое отношение. Врачи уделяли ей больше времени и внимания, особо тщательно проверяли все результаты обследований и во многом потакали её желаниям. Она же, поняв, что ей хотят помочь, решила пройти абсолютно все исследования и тесты для беременных, которые только могла предоставить клиника. А клиника была ведущей во всей области и ещё в трёх соседних. Примерно две недели Аня практически не вылезала из кабинетов врачей и процедурных. В итоге она решила попросить у Романа разрешения переехать в клинику, чтобы ей и врачам было проще следить за здоровьем ребёнка. Именно так она и сказала – ребёнка. Не её собственным, а именно ребёнка, как будто она его уже родила.

Романа это не особо обрадовало – ему не очень хотелось напрягать весь персонал. Клиника была нестационарной больницей, где содержали пациентов. Палат для их постоянного проживания у них не было. Да и женился он на девушке, которая бы заботилась о муже, следила за домом, готовила и, в конце концов, просто любила его, а не на живом инкубаторе, предназначенном исключительно для производства потомства.

Но здесь подсуетился отец Романа. Ему и самому было паршиво на душе из-за потери внука, и он видел, что молодой паре от этого тяжело. Пожилой врач быстро дал нужные распоряжения – Ане оборудовали комнату, закупили в неё мебель и кое-какое оборудование. Много ли надо, чтобы содержать одного человека?!

В итоге и сам Роман сдался. Даже не потому, что жена и его отец просили пойти им на встречу. Блеск. У Ани в глазах снова появился жизнерадостный блеск, какой был до первой беременности, усилился во время второй, и который почти полностью пропал со времён прерывания первой.

Они виделись всё так же часто, только вместо дома на его работе. А вот дома он был одни. И ему это не слишком нравилось. Он припомнил свои холостые годы. Притом не мог позволить себе всех тех развлечений, что были в те времена, поскольку уже являлся женатым человеком. Из-за этого время для него тянулось уныло и однообразно. Роман чувствовал себя так, словно ему связали руки за спиной, усадили за стол с кучей вкусных блюд и сказали: «ешь». Хоть ему это не нравилось, но Аня, похоже, была вновь счастлива.

Каждый тест с хорошим и односмысленным результатом придавал ей сил. Каждый диагноз врача, где фигурировали выражения: «всё в порядке», «беременность протекает хорошо» словно бы добавлял ей год жизни.

Дикая ирония скрывалась для неё в совсем недалёком будущем. Во многом именно то, что она переехала в клинику, постоянно проходила тесты и сдавала анализы, поставило крест на её второй беременности.

Золотистый стафилококк обосновался у неё в кишечнике. В прочих условиях организм, возможно, справился бы с ним, но иммунитет у неё был введён словно бы в полусонное состояние из-за стерильности в клинике. В итоге однажды её тошнило почти целый день. Это случилось на сроке в пять с половиной месяцев. Что плохо в золотистом стафилококке – он устойчив к лечению антибиотиками. Для него подходят только одни из самых сильных. А они, в свою очередь, самым пагубным образом влияют на плод.

Аня, поначалу отнекивалась. Она настаивала на том, чтобы ей прописали положенную для беременных дозу антибиотиков, просто сбить тошноту. Потом она бы дотянула ещё несколько недель, чтобы ребёнок мог родиться шестимесячным при искусственных родах, а потом его растили в инкубаторе. Её отговаривали все. Мало того, что была велика вероятность смерти матери, так ещё и ребёнок мог бы родиться с пороками развития. Она продолжала настаивать на своём.

Положение смог поправить только Роман.

– Я хочу родить тебе ребёнка. Я так хочу подарить его тебе! Если бы ты только понимал это!.. – постоянно повторяла она похожие фразы во время их разговоров. Блеск в глазах сменила блёклая пелена.

Он в итоге сказал ей, перед тем, как уйти:

– Ты хочешь оставить меня одного, без жены, и с больным ребёнком на руках. Но я на такое не подпишусь.

Роман не сказал, что не хочет этого ребёнка. Он не сказал, что при таком раскладе он не будет его любить. Он не сказал о том, что велика вероятность того, что ребёнка он просто сдаст в приют, а сам неизвестно как поступит – может, найдёт себе стерильную новую жену, а может, просто сопьётся. Он не знал, догадалась ли Аня об этих его мыслях, что всё же присутствовали контекстом в его ответе. Роман просто ушёл и оставил её с этим.

Через два дня её начало так тошнить, что наступили преждевременные роды. Ребёнка спасти не удалось.

После второй потери Аня впала в глубокую депрессию. Почти клиническую, но лечиться она не хотела просто потому, что вообще ничего не хотела. Прежде они с мужем часто гуляли вместе – теперь же она из дома выходила только в магазин. И то нечасто – закупался всё больше Роман. Раньше она любила готовить – ей это правда нравилось. Она даже часто отходила от простой деревенской еды и иногда переключалась на более изысканные и сложные в приготовлении блюда. Ане нравилось выискать рецепт, приготовить его один раз, а в следующий что-то улучшить в этом же блюде. Теперь практически всё, что она готовила – это полуфабрикаты. Аня сама себя за это ругала и часто извинялась перед мужем, но пересилить и заставить сделать что-то сложнее яичницы или замороженной пиццы не могла.

Он не винил её. Наоборот – Роман, будучи врачом и гинекологом, отчасти понимал Аню. Он сталкивался по работе с бесплодием, плохим здоровьем матери, гибелью ребёнка до срока и прочим. Естественно, когда такое происходит с тобой – это не то же самое. Однако он, конечно, не чувствовал того же, что и она. Связь ребёнка и отца устанавливается больше после рождения. Но Роман словно бы не чувствовал, будто он потерял что-то настолько важное, насколько это было важно для Ани. И вот уже из-за этого он обвинял себя в чёрствости. Словно бы его ребёнка потеряла не его жена, а всего лишь пациентка. Из-за этого чувства он не мог заставить себя что-то предпринять для Ани. Итого сложился порочный круг – она жалела мужа, из-за того, что ему досталась никудышная жена, которая не может родить ему сына. А он жалел её из-за того, что ей в мужья достался бесчувственный сухарь, который не может ни себя взять в руки и её не способен заставить собраться с силами и жить дальше.