Они уже оканчивали свою трапезу, когда с небес хлынул дождь, как и предсказывала девушка. Холодные струи дождя яростно прибили к земле, высокие травы. Вскоре серые стены ливневого дождя окружили их вплотную. Лило так, что сложно было разглядеть, что – либо и в двух шагах от себя.
Плохонькое, но укрытие они нашли под старой, со сломленной в давние времена, верхушкой, раскинувшей широко свой роскошный лапник, лиственницей. Примерно через четверть часа, дождь умерил свою ярость и мощь, но не прекратил лить на землю свои слезы.
Дождь и ветер делали свое, Адуи промок до нитки и так замерз, что его беспрестанно трясло. А вот Nэин напротив, выглядела, так, словно не под ливень попала, а под теплый грибной дождик. Она вглядывалась в проявление стихии, как ценитель высоких искусств, в разыгрываемый классический спектакль.
Как только дождь притих до легкой мороси, они двинулись дальше. Nэин, шла быстро и целеустремленно, это наводило на мысль, что она спешила достигнуть, какой – то определенной цели, до темноты. Может, это было так, а может, это было лишь пустое, ошибочное предположение. Nэин не рассказывала, а Адуи не спрашивал, как он уже успел для себя уяснить, Nэин из тех, у кого ни стоит, что – либо спрашивать, просить что либо, она сама когда прейдет время расскажет и поможет.
Всю вторую половину дня Nэин, шла строго на север, он приметил это ориентируясь по мху и ветвям на стволах деревьев. К северной стороне мох рос гуще, а ветви напротив, реже. Nэин всякий раз обходя непреодолимое препятствие, снова и снова поворачивала на север, возвращаясь к выбранному направлению.
Лес расступился, и они вышли на странного образа поляну, как пятно стригущего лишая на лесном покрове, вся поляна была завалена вросшими в землю, валяющихся на других, валунами. Послышалось нежное и раскатистое журчание воды. Перескакивая с камня на камень, они стали методично осматривать каменную россыпь, в поисках воды. Обскакав почти половину поляны, Адуи наконец наткнулся на бьющий средь камней родник.
– Nэин, я нашел! – крикнул он.
Nэин направилась к нему, перескакивая большими прыжками, с валуна на валун, ее плащ крыльями развивался за ее спиной.
Положив рядом с собой, на камень, жалобно лязгнувший меч, Адуи опустившись на камни, зачерпнул в ладонь воды.
Раздался скрежет когтей о камни. Адуи резко вскочил, разбрызгивая воду, ухватился за меч. Тряхнул головой, отбрасывая упавшие и застилающие глаза, уже сильно отросшие волосы. В нескольких шагах от него, замерло готовое в любой момент, бросится в атаку, мерзкое, пресмыкающееся создание – ящерон. Хвостатая тварь, размером со среднюю в размерах собаку, имеющая мощную, устрашающего вида, выступающую челюсть, с длинными острыми клыками. Располагая очень сильными, многосуставчатыми четырьмя лапами, это существо могло развивать большую скорость, а главное могло стремительно, высоко и далеко прыгать. Прыгать до семи метров в длину. Часто ящероны бросались на своих жертв и в прыжке вцеплялись в горло.
Щеря острые зубы, скрежеща когтями о камни, ящерон вперил свой взгляд, красных с вертикальными зрачками глаз, в пульсирующую вену на шеи Адуи.
Ящерон издавал похожие на хлюпанье и бульканье звуки. Брезгливое отвращение, до рвотных позывов – вызывала кожа этой твари, вся покрытая, чем – то на подобии нарывов, постоянно источающих желто – белесую едкую, отвратительно пахнущею тухлятиной и сыростью жижу.
С выражением полной неприязни и брезгливости на лице, Адуи настороженно замер, выставив меч перед собой, готовясь к бою. Nэин в это время стояла позади его.
Дул порывами ветер, мягко звеня по камням, журчала вода, стучало с замиранием сердце.
Как ни готовился, как ни ждал момента смертоносного прыжка ящерона, все же прыжок этой твари оказался неожиданностью. Адуи не успел толком понять и что – либо осознать, годами тренированное тело отреагировало на нападение само. Тихий гул рассекающего воздух тела, пение атакующего меча. Вспышке подобный, бой был окончен. Алые брызги крови обагрили камни. Один из противников был повержен.
С выси небес, на землю скатился встревоженный клёкот сокола. Nэин присев на валун у родника, с неподдельным любопытством разглядывала разрубленного на две части ящерона. Адуи опустил меч, оглянулся на девушку, но излишне поглащенная, визуальным изучением поверженной твари, она даже не взглянула не него. Одна из частей ящерона, лежала в родниковой воде, морщась от отвращения, Адуи подцепил часть туши и отшвырнул подальше от родника.
– Вот, мало того, что настроение и все удовольствие от привала испортил, так еще воду испоганил. У мерзость! – зло выдохнул Адуи.
Nэин перевела взгляд на запад поверх деревьев, где солнце казалось, покачивалось на верхушках деревьев и тут же потеряв всякий интерес к убитому ящерону, спешно поднялась на ноги, так словно клонящееся солнце напомнило, что надо спешить.
– Идем.
И девушка в черном спешно, вновь двинулась в северном направлении.
– А мы пойдем на север, – с веселой издевкой в голосе сказал Адуи, глядя на часть тела ящерона, оставшуюся лежать на камне у родника, и зашагал вслед за Nэин. Выбравшись с россыпи камней Адуи, сорвал пучок травы и им стал на ходу, счищать кровь и мерзкую жижу ящерона, с меча.
Nэин оглянулась на него, он шел широким шагом, молодцеватой походкой, расправив плечи, в его темных, карих глазах, легко читалось самодовольство от малой, но столь значимой для него первой победе в битве, что могла вполне завершится и по иному, эта тварь могла всерьез ранить его или убить.
Начинало смеркаться, усталость тяжелыми гирями цеплялась к ногам. Но Nэин упорно продолжала свое продвижение на север.
Желудок Адуи высказывал урчанием, неудовольствие из – за долгого отсутствия пищи. Вынув из – за пазухи сверток с оставшимся от обеда мясом рогатика, бережно завернутого в широкие листья. Поев, Адуи почувствовал малый прилив сил и был готов, дальше пробираться сквозь лесную чащу за, без устали продвигающейся вперед, Nэин, хоть ноги, измотанные за день уже заплетались.
Темнота, расползалась по округе, устанавливая царствие ночи, на отпущенное ей в мироустройстве время. Шел борясь с желанием напомнить Nэин, что пора бы подыскать место для отдыха и ночлега, размышляя о том, что в конце – то концов, никто не наступает им на пятки в погоне за ними, почему же она так упорствует в своем продвижении на север. Вперив свой взгляд в спину Nэин, он шел следом, – (не ему мужчине просить об отдыхе).
Вдруг Nэин резко остановилась и он чуть не столкнулся с ней, хрипло спросил, – Что такое?
– Тише, – шепнула ему Nэин.
И тут Адуи заметил впереди тусклый огонек света.
– Что это? – перейдя на шепот, спросил он.
– Увидишь, но для начала спрячь меч тут, где – нибудь и запомни где.
– Что? Зачем? – полный возмущения, прошептал Адуи.
Nэин кивнув в сторону тусклого огонька, сказала, – Там категорически не приемлют оружие.
– Кто, там? Ты, что считаешь разумным выйти туда к ним, с голыми руками? – с нажимом прошептал Адуи.
– Да. И … будь собой, говори, как все как есть, а лучше молчи, любая ложь ни к чему, – с расстановкой проговорила Nэин и, сложа руки на груди, встала в ожидании, поглядывая на него.
Адуи недовольно морщась, закружил в поисках подходящего, укромного местечка для меча.
_________________
__________________________
___________________
Уходил свет дня, оставляя вместо себя ночную мглу. Молодой схимник Серен скрипя колодезным журавлем, натаскивал воду в обитель, сутулясь под коромыслом.
Старший схимник Йилерва Нитсугва, зажегши восковую свечу, скрипел пером, выводя витиеватым подчерком свой теологический труд полный догматики. Работа сегодня над рукописью шла медленно, с трудом. Мысли в голове вились, как большой рой, перебивая друг – друга, перескакивая, сбиваясь в сцепленную кучу, с горем пополам выстраивал их на бумаге в цепочку разумных строк. Йилерва Нитсугва вздрогнув всем телом, подскочил от неожиданного удара большой темной птицы в окно, так что пошла трещина по стеклу. Рама окна состояла из четырех небольших частей, застекленных подобранных друг к другу осколков стекла. Старший схимник подавил в себе желание выругаться, – Да устыдимся неоправданного гнева, наши сердца спокойны уповая на Бога и посланников его, души светлы и радостны – не сломить, – прошептал он.
