Пролог

Одри Шу

Ночью я проснулась от стука собственных зубов. Холодный озноб сотрясал всё тело. Медово-сладкий шквал запахов обрушивался, сбивал с толку, стоило сделать вздох.

«Нет! Ещё рано… Только не это! Какое сегодня число?! Только не сейчас!»

Я сползла с кровати и пошатываясь добралась до кухни, где в одном из шкафчиков была аптечка. Непослушными пальцами отковыряла зелёную овальную таблетку от блистера, но та выскользнула и проскакала куда-то под гарнитур.

– Да чтоб тебя!

Следующая попытка оказалась более успешной, вот только долбанный подавитель напрочь отказался работать. Ни через пятнадцать минут, ни через час.

Меня штормило всё сильнее. Не помогал ни контрастный душ, ни горячая ванна, ни ромашковый чай, ни двойная доза подавителя. Я даже пыталась помочь сама себе руками, но и это не приносило облегчения. Промучившись до пяти утра, изможденная и трясущаяся, я едва сдерживалась, чтобы не выскочить из квартиры и найти хоть кого-нибудь… Альфу или простого парня – неважно. Едва попадая по буквам, набрала сообщение: «Пожалуйста, приезжай, умираю», и провалилась в мир, сотканный из обрывочных пёстрых картинок, то появляющихся, то пропадающих звуков.

Когда я очнулась, за окном всё ещё было темно.

«Сколько я проспала? Несколько минут? Часов? Или сутки?»

В голове стоял туман, и лучше я себя не чувствовала. Но спустя пару секунд поняла, что меня разбудило – кто-то трезвонил в дверь.

– Не пойду, идите в задницу! – простонала я и накрыла голову подушкой, пытаясь снова уплыть в забытье.

Но звонок всё трещал и трещал, и мне пришлось заставить себя встать. Пока дошла до коридора – вся взмокла и пару раз почти упала. Меня по-прежнему трясло, как в ознобе. Вот только к лихорадке это не имело никакого отношения…

Наконец я доползла до двери, держась за стену. Щёлкнула замком. Распахнула, не глядя, кого принесло.

– Блонди! Что случи…

Он всё-таки приехал. И теперь прожигал меня алчным взглядом, не в состоянии закончить фразу. Конечно, он всё понял. Он дёрнулся, пытаясь избежать неизбежного, закрыл нос рукавом, но было уже поздно. Инстинкты неумолимо брали своё. Его глаза уже затягивала пелена, подавляя в нём человеческое. Всё. Весь мир остался сзади, в коридоре, снаружи дома… Да где угодно, но только не здесь, на пороге моей маленькой квартирки.

Он шагнул вперёд, подхватил меня и ногой с грохотом захлопнул дверь. Прикосновение его ладоней опалило кожу жаркой волной, заставляя задрожать всем телом – от напряжения, мучительно скопившегося внизу живота, и в тоже время от страха перед тем, что сейчас произойдёт.

«Он всё-таки приехал. Несмотря ни на что, приехал!»

Сладость в воздухе усилилась, стала навязчивой, слишком резкой и приторной.

«Это что, я? Разве я так умею?» – успела я отстраненно подумать, но через мгновение стало не до размышлений. Не произнося ни слова, он занес меня в комнату и бросил на узкую скрипучую кровать. Инстинкты окончательно им овладели, да я и сама уже не соображала. С рычанием стаскивала с него одежду, кусала за плечи, царапала спину, словно дикарка с Ройхена. Кажется, футболка затрещала, когда я сдирала её с его широких плеч. Не церемонясь, не тратя времени на ласки или поцелуи, он взял меня за колени и развёл их в стороны. Не человек больше. Альфа, ведомый всепоглощающим желанием обладать.

За неделю до этого

Я поерзала в постели, пряча замёрзшие ступни под куцым шерстяным пледом. Голову я уже давно накрыла подушкой в тщетных попытках заглушить брачное кваканье древесных лягушек, разносящееся по всей деревне. Сон не шёл, зато мысли снова и снова возвращались к фотографии, что стояла на комоде у продавленной кушетки, на которой я спала. На изображении красивая блондинка со слегка завивающимися волосами сидела на подоконнике и задорно улыбалась в кадр. На заднем фоне закат покрывал багрянцем ровные ряды крыш, а по обеим сторонам от неё громоздились горшки с растениями. Чего там только не было: бегонии, фиалки, крассулы и даже одна наглая монстера с мясистыми резными листьями в две ладони диаметром.

Мама… Она всегда мечтала о кусочке своей земли, где бы смогла выращивать любимые цветы и дышать свежим воздухом без примесей выхлопных газов.

Надо было раньше.

Надо было…

Свое четырнадцатилетие я отмечала уже без теплых маминых объятий, веселого смеха и шумных гостей, выкрикивающих «сюрприииз», выскакивая из-за дивана. А скоро и дивана не стало, и гости стали всё реже и реже появляться на пороге нашей шикарной пятикомнатной квартиры на верхнем этаже элитного жилого комплекса.

Через три месяца после маминой смерти мы с отцом перебрались в маленький Хольсмитт. Некогда успешный бизнесмен Шинтер Шу растратил всё своё состояние, оплачивая бешеные счета из клиник. Финансы стремительно таяли, а бизнес с треском разваливался, ведь его владелец практически не появлялся на рабочем месте, проводя все время с угасающей женой. Баснословно дорогие вакцины не вызывали в слабеющем организме Талиссы Шу никакого отклика.

Чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Шинтер Шу, даже будучи сильным альфой, тяжело перенёс потерю супруги и запер свою личную драму глубоко внутри. Снаружи остались лишь постоянная тяга к саморазрушению и ненависть ко всем тем, что когда-то звались друзьями, партнёрами, родственниками. К тем, кто накинулся, словно коршуны, раздирая остатки ранее прибыльного бизнеса на клочки, одновременно выкидывая поредевшее семейство Шу на обочину жизни, на самые нижние ступени социальной лестницы.

– Нахрен! – смачно выругалась я, пытаясь бранью отогнать болезненные воспоминания. Вскочила с кровати и сунула ноги в потрёпанные тапки.

На кухне, делая медленные глубокие затяжки, курил отец.

– Я просил тебя не выражаться, – сухо произнёс Шинтер.

– А я просила тебя не курить в доме.

– Мой дом. Правила тоже мои. Не забывай о манерах.

– Да кому они, нахрен, теперь нужны?

– Од-ри.

Отец произнёс моё имя медленно, по слогам, что означало ещё не крайнюю степень раздражения, но уже близко к тому. Его верхняя губа чуть вздёрнулась, демонстрируя оскаленные зубы, но он усилием воли подавил инстинкты.

У нас, одорантов, идти на поводу у инстинктов – в порядке вещей. Но я бы предпочла родиться обычным парнем, которых становится всё больше и больше с каждым поколением. Животная суть постепенно вырождается. Обычные перестают улавливать феромоны, не такие импульсивные, как альфы. Они как правило спокойны и чаще всего неприметны. Серая масса. В такой было бы удобно прятать себя и свои проблемы. Но я, увы, не парень.

Раньше некоторые учёные высказывали предположения, что в далёком прошлом у людей на самом деле имелась животная ипостась, и наши звериные инстинкты – это рудимент, оставшийся с глубокой древности. Как аппендикс. Конечно, в это никто по настоящему не верил. Ну реально, что за бред?! Но ровно до тех пор, пока сумасшедшая теория не нашла подтверждение полвека назад.

Группу аэронавтов снесло с маршрута, и они оказались на Ройхене, прежде неисследованном материке в южном полушарии. Там и обнаружились Дикие – ветвь одорантов, развивавшаяся параллельно нам и почему-то не утратившая способности к обороту. А если они могут оборачиваться, то, значит, и мы когда-то это умели. Эта новость имела эффект разорвавшейся бомбы и произвела настоящую революцию в науке и умах простых обывателей.

В моду резко вошло всё, что связано с волками. Это стало называться «возвращение к истокам». Ведь все, конечно же, представляли, как тоже могли бы пафосно бегать по лесу в шкурах огромных диких псов – пока обнаружили только их. Но что, если чьи-то предки оборачивались не в хищников, а в травоядных? Так и вижу моих прапрародителей в виде двух кабанчиков, что нежно похрюкивая, любовались полной луной! А что? У кабанов тоже инстинкты есть, между прочим!