Надеясь, что Танакис примет неуверенность в ее голосе за травму, Рената сказала: "Вы думаете, мне не нужны ответы? Я с трудом вспоминаю то, что пережила, не желая свернуться в клубок и больше никогда не двигаться. Не зная, как и почему это произошло, я только усугубляю ситуацию".

"Могу себе представить", — сказала Танакис, смягчившись до открытого сочувствия. "Я должна хранить подробности расследования в тайне, но поскольку несколько человек уже догадались, могу сказать, что ажа, предназначенная для вина в Чартерхаусе, была заменена препаратом под названием пепел. Он вызывает галлюцинации, а также увеличивает силу и устойчивость к боли и холоду. Я не уверена, что прошлой ночью было иначе, что люди были вовлечены в эти галлюцинации, как если бы они были реальными".

"Они не были реальными?" Рената выпустила неровный вздох. "Тогда почему…?"

"Я узнала, что в чаше, из которой пили вы с Алтаном Леато, содержалась двойная доза", — сказала Танакис. "Поэтому ваша реакция могла быть иной — более экстремальной, чем у других. Я попросила каждого из вас написать отчет о своих впечатлениях, как можно более подробно. Я знаю, что не очень приятно заново переживать случившееся… и, конечно, когда речь идет о кошмарах, у каждого есть вещи, которые он предпочитает скрывать. Но ваш может оказаться особенно важным. Я обещаю вам, что все письменные отчеты будут храниться в тайне; читать их буду только я".

Терпеливое сострадание ее взгляда было соблазнительным. Двойная доза: Может ли Рен использовать его, чтобы объяснить, что с ней произошло на самом деле? Это означало бы отказ от своих прежних утверждений, но Танакис явно не была чужда такого рода допросам и знала, как часто люди — даже невинные — поначалу пытаются спрятаться за ложью.

Но Рен знала, что, признав часть правды, ей будет труднее удержать остальное, и в следующий момент Танакис может понять, что она и есть та самая врасценская женщина, которую видели люди.

И что бы ни говорила Танакис о том, что не надо делать поспешных выводов, другие уже искали повод обвинить ее. Ее и башню.

"Спасибо", — сказала Рената. "Я знаю, что вы друг Донайи, и для меня большое облегчение, что вы ведете это расследование. Обещаю, что буду максимально подробной". За пределами ее пристального взгляда было бы легче придумать какой-нибудь дополнительный материал — то, что Рената Виродакс могла испытать, но стыдилась признать.

Желудок скрутило от беспокойства, когда Танакис произнесла, похоже, хорошо отрепетированные слова о том, что нужно избегать ажи и алкоголя, пока они не убедятся, что пепел выветрился из ее тела. Затем аколит вернулся и провел ее в другую комнату, где ей дали перо и бумагу, чтобы она написала свой отчет.

Это заняло слишком много времени. Мир казался далеким, как будто находился по ту сторону стекла, как будто кошмар все еще держал ее в плену. Правда ситуации обрушилась на нее с сокрушительной, неостановимой силой: Следствие не узнает о случившемся, потому что Рен делает все возможное, чтобы скрыть это.

Я не виновата, — сердито подумала она и уставилась на страницу, пока аккуратный почерк не расплылся. Виноват Меттор Индестор и все остальные, кто это с нами сделал.

И я заставлю их заплатить.

Исла Трементис и Исла Пришта: Киприлун 18

После того как Рената покинула храм, она не пошла домой. Вместо этого она заставила себя сказать носильщикам портшеза " Исла Трементис".

Когда Колбрин открыл дверь, он был одет в черное. Рената не была в черном: у нее не было ничего черного, и, не будучи ни членом, ни слугой Дома Трементис, ничто не обязывало ее переодеваться в цвет Нинат. Но когда Джуна вышла встречать ее в полном трауре, Рената услышала только голос Леато, перечислявшего список потерянных им родственников.

Конечно, у Трементисов были траурные одежды. Они постоянно нуждались в них.

Хуже всего было то, что Джуна не винила ее. Если бы она это сделала, Рен вернулась бы к своему обычному защитному образу мышления, и это было бы не так больно. Но когда Рената попыталась сказать, что это она отвезла Леато в Чартерхаус, Джуна только крепко обняла ее и зарыдала, благодаря Люмен за то, что хотя бы один из них выбрался благополучно.

Донайя будет винить меня. Она боролась с желанием вырваться из объятий Джуны. И ей следовало бы это сделать.

Но Джуна уговорила мать принять успокоительное, а Донайя спала наверху. Рената не увидит ее до похорон, которые состоятся на следующий день.

"Ты должна приехать, — яростно сказала Джуна, вытирая слезы. "Мне плевать на реестр. Ты нужна нам там". И Ренате ничего не оставалось, как согласиться.

Она сбежала только к ночи, и к этому времени ее шаги уже подкашивались от усталости. Тесс встретила ее дома еще одним объятием и укутала в одеяло поверх шерстяного плаща, так как Рената снова задрожала.

"Пока тебя не было, приходил мастер Варго. Он оставил печенье, шоколад со специями и адрес своего врача". Тесс судорожно вцепилась в фартук. "Я… я спросила, может ли он прислать лекарства и кремы от рубцов. По-моему, мы могли бы позволить ему помочь".

Рен потрогала повязку на локте. Она была не единственной, кто вышел из кошмара с травмами, так что она могла объяснить порез, который оставило на ее руке разбитое окно. "Да, это… хорошо". Она начала тереть лицо одной рукой, остановившись, когда почувствовала, что на нем появились струпья. "Мне нужно поговорить с ним завтра". И с ним, и с Донайей, и со всем остальным миром.

Вечер был еще ранний, но никто из них не отдохнул накануне. Они съели пирожные, запили их слабым чаем из трижды заваренных листьев и разложили свои палитры перед камином. Тесс посадила Рен ближе к огню и свернулась калачиком, окутав ее теплом. Через несколько мгновений Тесс уже тихонько похрапывала.

Но сон никак не шел к Рен.

Ей казалось, что кто-то наколол ее, как грушу. Ей хотелось только одного — погрузиться в забытье; она так устала, что сомневалась, что ей вообще что-то приснится. Но она закрыла глаза, время шло, а она все еще не спала.

Через некоторое время она встала, осторожно разделась, чтобы не потревожить Тесс, и снова закуталась, чтобы походить и подумать. Затем она снова легла.

По-прежнему ничего.

Она знала правду задолго до рассвета. Но она позволила Тесс продолжать спать, несмотря на то, что страх обвился вокруг ее позвоночника, как змея, а беспокойство медленно перерастало в ужас.

Когда Тесс наконец проснулась, она села и повернулась лицом к Рен, на губах ее застыл встревоженный вопрос. Рен ответила на него прежде, чем она успела его задать, бескровным, полным ужаса шепотом.

"Я не смогла заснуть".

14

Маска из костей

Исла Пришта, Вестбридж: Киприлун 19

Рен уставилась в зеркало, когда раздался звонок в дверь.

На этот раз она не вскочила. Она слишком устала для инстинктивного страха, охватившего ее после Ночи колоколов — того, что, по словам Тесс, люди теперь называли Ночью ада. Она просто слушала, как Тесс впускает посетителя, и поджала губы, когда поняла, что это Варго.

Мгновение спустя с порога раздался голос Тесс. "Ты хочешь, чтобы он ушел?"

Он отправил ее в Чартерхаус.

Он думал, что делает мне одолжение.

"Рано или поздно мне придется с ним встретиться", — уныло произнесла Рен. "Просто… скажи ему, что я спущусь, как только смогу". Как только она закончила, она надела свою маску.