"Но они могут что-то знать, а ты — единственный, с кем они могут поговорить".

Это ввернуло еще один нож в его живот. Большинство врасценцев считали его не иначе, как пройдохой. Старейшины кланов были родом из городов-государств, расположенных выше по течению, но они прекрасно знали, что означает форма вигилов.

Индестор оттолкнул своего секретаря, когда тот попытался замазать порезы влажной тряпкой. Мужчина зашатался и упал бы, если бы за ним не стояло столько людей. "Ты хочешь, чтобы он прислал кого-нибудь еще?" прорычала Серсел на Грея. "Если мы хотим добиться справедливости, Серрадо, я хочу, чтобы ты выполнил свою работу".

Грей посмотрел вниз на Донайю. Джуна присела рядом с ней, отбросив свое собственное горе, чтобы утешить мать. Если он найдет Ренату, это не улучшит ситуацию, но если найдет ее мертвой, это только ухудшит положение. Как он мог оставить эту ответственность на кого-то другого?

Но Серсел права. Как бы плохо ему ни было разговаривать с главами кланов, любой другой сокол оказался бы в проигрыше.

Индестор уже ворвался в дом, крича, что зовет верховного главнокомандующего. Грей стиснул челюсти, желая, чтобы у кого-нибудь хватило сил сдержать одурманенного наручника, прежде чем он швырнет в кого-нибудь еще один стол. "Отлично. Я возьму с собой Раньери". У Павлина были лишь следы врасценской крови, но он не стал бы использовать это как возможность склонить Каэрулет на свою сторону, как это сделали бы другие констебли Грея.

"Бери всех, кто, по твоему мнению, будет полезен. Просто уходите, пока не стало еще хуже".

За шумом, царившим в Аэрии, он не мог расслышать прерывистых рыданий Донайи, когда он уходил. Но Ажа, казалось, чувствовал ее горе, и, пока он шел к Семи Узлам, вокруг него плакали люди.

Исла Пришта, Вестбридж: Киприлун 17

Звук дверного звонка заставил Рен подпрыгнуть.

Тесс крепко обняла ее. "Не обращай внимания. Тебе сейчас не нужно ни с кем встречаться".

Даже объятия Тесс не смогли прогнать холод. Огонь был разведен высоко, наполняя кухню теплом, но Рен неудержимо дрожала. Неважно, открыты или закрыты ее глаза, она видела только Ондракью.

И Злыдень, разрывающий Леато, когда она оставила его позади.

В дверь снова позвонили.

Тесс выругалась и вскочила на ноги. "Я позабочусь об этом. Оставайся здесь и пей чай". Она поспешила выйти.

Сначала Рен слышала только невнятное бормотание. Затем раздался голос Тесс, как у колодезницы из сказок Ганллехина у костра. "Нет, тебе нельзя входить, чтобы подтвердить, и Альта тоже не спустится, чтобы тыкать ей!" — кричала она. "Я же сказала, что она вернулась только с несколькими царапинами. Вы называете меня лгуньей?"

Последовавший за этим ропот, похоже, не удовлетворил Тесс. "Мне все равно, послал ли вас сам Меттор Индестор; я не позволю вам — как там вас зовут — уйти от ответственности, лейтенант Кайнето. Вы и шагу не ступите за эту дверь".

Она так кричит, чтобы дать мне понять, что происходит, поняла Рен.

"Так и сделайте. А пока передай своему командиру Серсель, что мы не рады, что нас беспокоят в такой час. После того, что пережила моя Альта…" Дверь захлопнулась.

Мгновением позже Тесс спустилась по лестнице, прижав руку к сердцу, с лицом, бледным, как жемчужный призрак. "На сегодня все. По крайней мере, у нас есть время до утра. Если только соколы не разбегутся, как кажется, то и позже". Она приложила руку ко лбу Рен и к своей щеке, как бы проверяя, нет ли жара. "Ты вообще хочешь поговорить? Или ты предпочитаешь отдохнуть?"

Сердце Рен бешено колотилось, как будто она снова бежала к Точке. Как будто Вигил действительно выбил дверь кухни, Грей Серрадо у ее головы, чтобы арестовать ее за преступления.

Это было первое, что вырвалось наружу в виде обрывков. Затем, словно открывшиеся шлюзы, — все остальное: Она превращает Трементиса в пешку, Тесс уходит, Седж погибает от рук Варго, Иврина сгорает в пламени. Снова и снова ползет к Ондракье, и слепая Шорса идет с ней к статуям Чартерхауса.

Леато. Она снова и снова пыталась сказать, что с ним случилось, как она его бросила, но слова застревали в горле, как колючие рыболовные крючки. Тесс, должно быть, знала, что он умер, задолго до того, как Рен успела это сказать, но она просто сидела рядом, гладила Рен по волосам и бормотала утешительную чепуху, пока не было сделано последнее дело.

Наступила тишина, и Рен подумала, не заснула ли Тесс, но потом ее дыхание зашевелилось в волосах Рен. "Я не могу говорить за остальных, но я никогда не брошу тебя". Она взяла руку Рен и перевернула ее, положив рядом свою руку так, чтобы их шрамы образовали линию, связывающую их побратимскими узами. "Это значит для меня так же много, как и для тебя. Лучше бы я отрезала себе все пальцы и никогда больше не шила".

Глаза Рен были сухими и жгучими с тех пор, как рук вытащил ее из исчезнувшего источника, но теперь слезы хлынули, ослепляя ее.

"О, Боже. Посмотри, что я наделала". Тесс обхватила Рен руками и осторожно покачала ее.

Стук в дверь казался почти что закономерностью. Постучал Седж, чтобы они знали, что это он. Тесс впустила его, и при виде Рен Седж выругался и опустился перед ней на колени.

"У нее всего несколько царапин и синяков, но она сильно ранена. Она видела Ондракью", — сказала Тесс, закрывая дверь.

Седж взял руки Рен в свои и заглянул ей в лицо. "Я должен был прийти раньше. Мы все искали Варго — наверное, я надеялся, что ты будешь с ним. Черт. Ондракья? Но ведь это была не она, правда?" Он оглянулся через плечо на Тесс. "Судя по тому, что мы слышали, все это было в головах людей".

Рен сжала свои руки так сильно, что на них появились синяки. "Не в моей голове, но не — не реально. Маски милосердны, но не реальны". Седж был жив. И она не собиралась снова лезть в секреты Варго, если это не приведет к его гибели.

Седж поднялся вместе с ней на скамью, и Рен оперлась на его силу. Он не обладал даром Тесс говорить успокаивающие слова, но он был тверд и реален, и она могла видеть ее шрам на его запястье, наполовину скрытый среди других, которые он получил по пути.

Без этих двоих…

Это не имело значения. Они были у нее. И она не собиралась их терять.

Холодный рассветный свет, проникающий через высокие окна полутемной кухни, удивил ее. Она не спала, но животная паника куда-то улетучилась. Не исчезла, а просто оказалась достаточно далеко под поверхностью, чтобы она могла думать.

До утра, сказала Тесс. Люди захотят узнать, что случилось, и убедиться, что с Альтой Ренатой все в порядке.

Либо я убегу, подумала Рен, либо снова надену маску.

Маска заставляла ее ползать по коже, напоминая о той версии себя, которую она видела во время правления Трементисом. Но если просто исчезнуть, схватить приготовленные Тесс и Надежрой сумки и бежать, то Донайя и Джуна останутся один на один со смертью Леато.

Леато, который погиб, спасая Рен. Она была обязана им всем, что могла сделать сейчас — каким бы жалким и неадекватным это ни было.

"Тесс, — сказала она, ее голос скрипел, как будто она не пользовалась им целый год. "Мне нужна моя косметика. И зеркало. И платье".

Себатий, Жемчужины: Киприлун 18

Храм Лиганти, куда Рената была призвана для дачи показаний, был одним из самых красивых зданий, которые она когда-либо видела. Он был посвящен Себату, нумену совершенства в несовершенстве, чистоте, красоте, искусству и мастерству, а также надписи — высшему из всех искусств.