"Я буду держать тебя в курсе, Серрадо".
На лестничной площадке они разошлись: Серрадо направился на чердак, где находились кабинеты командиров и старших капитанов, а Грей спустился в полуподвальное помещение Аэрии, где содержались заключенные и велись записи. Доступ сюда был разрешен только капитанам и выше — мера предосторожности против шантажа.
Архив записей представлял собой длинное помещение с низким потолком, над которым располагался нуминат, дающий свет без угрозы пожара, и нуминат внизу, обеспечивающий прохладу и сухость в помещении. При всех своих многочисленных прегрешениях Меттор Индестор следовал по стопам своих предшественников, когда речь шла о правильном ведении документации. На столах у двери лежали большие бухгалтерские книги с кратким каталогом арестов, отсортированных по видам преступлений, а на полках за ними хранились сами дела.
"Хорошо бы узнать, за что Полтевис привел эту старуху, — пробормотал Грей.
Серсель сказала Феллуну. Он нашел нужные полки и стал листать папки, отыскивая имя "Гаммер Линдворм" и беззвучно проклиная своих соколов за ужасный почерк.
Долго искать не пришлось. Не потому, что он его нашел, а потому, что не нашел.
Из одной из книг арестов была вырвана страница. Если бы преступник использовал нож для чистого разреза, Грей мог бы проскочить мимо, не заметив, но внизу остался клочок бумаги, исписанный почерком дока. Это само по себе не было доказательством… если не считать того, что ему уже попадались другие листы с записями об арестах Полтевиса, и почерк был таким же наклонным.
" Джек". Его ругательство эхом отразилось от низкого потолка. Грей с беспокойством рассматривал оставшийся между большим и указательным пальцами клочок бумаги, оголенный из-за того, что он забыл перчатки, торопясь проверить информацию Серсель. Тыльной стороной пальца он коснулся неровной поверхности следующей страницы.
Едва смея надеяться, он провел по ней рукой, ощущая слабые выступы и неровности, которые не были видны даже на свету. Ошибиться было невозможно: давление карандаша на тонкую бумагу оставило слабый отпечаток.
Он взял с полки уголь. Осторожно потерев им по граням, он обнаружил призрачные следы письма — неполные, спутанные с записями на следующей странице, но достаточные, чтобы подтвердить его подозрения. Хотя строка с настоящим именем преступницы была пуста, под псевдонимами она написала amme и indw. Ее привлекли за нападение на молодую женщину из Надежрана… Но как ни старался, Грей не смог разобрать имя жертвы.
Возможно, именно из-за жертвы кто-то вырвал страницу. Кто-то в звании по крайней мере капитана должен был иметь доступ в эту комнату.
Коротко извинившись перед будущими ястребами, ищущими информацию об Арвоке Дразки, который был арестован за то, что голым забрался на Ротонду, Грей достал нож для ногтей и аккуратно вырезал страницу из книги. Затем он положил ее в карман и ушел, с новыми силами.
Исла Пришта, Вестбридж: Апилун 33
Когда умерла мать Рен, Рен потеряла почти все. Не то чтобы у них много чего было на тот момент, после двух лет жизни на улице… но Иврина цеплялась за несколько сокровищ, пережив все бедствия, которые обрушивал на них Ир Недже.
Теперь у Рен было только одно.
Она хранила его в маленьком углублении, которое вырыла под расшатанной плитой в подвале, а сверху поставила ящик с ужасным вином Sureggio Extaquium. Рен не могла смириться с мыслью, что с этим, последним свидетельством ее матери, что-то случится.
Масленка зашевелилась в ее руках, когда она понесла маленький сверток в предельное тепло кухни. Тесс ушла в магазин тканей Варго, оставив Рен наедине со своими воспоминаниями.
Она осторожно развернула мамину колоду с образцами. Это были не дешевые ксилографии, которыми она пользовалась на улице; для холодных раскладов требовались две одинаковые колоды, а такие карты, как у Иврины Ленской, были уникальны. Расписанные вручную, с пропиткой, не поддающейся износу от использования, с символами трех нитей, образующих треугольник на обороте, — веретена, челнока и ножниц.
В горле Рен образовался комок, когда она провела большим пальцем по верхней карточке. Я все еще скучаю по тебе.
Теперь у нее были Тесс и Седж, ее заклятые сестра и брат, ставшие таковыми благодаря детской догадке Рен о врасценском ритуале кровного родства. Но врасценцев должны были определять их родословные, их кретсы. У Рен была только мать… и в этом смысле после смерти Иврины у нее никого не было.
Она тяжело вздохнула и принялась перетасовывать и снимать карты.
Иврина учила дочь этому искусству, давая ей и указания, и предостережения. Три нити с их аспектами и несовпадающие карты; завуалированные и явные гадания. Не пытаться читать самой. Не задавать легкомысленных вопросов. Не полагаться слишком сильно на узор, потому что иногда боги забирали у читающего цену за это.
Но если Меттор фальсифицирует приговоры и отправляет в рабство невинных людей, то у Дома Трементис могут быть потенциальные союзники. Эрет Квиентис, если власть Фульвета над судами была подорвана; Эра Новрус, учитывая их вражду. Хотя отсутствующему субъекту было труднее читать, Рен разложил схему Эрет Метторе Индестор.
Девять карт, три на три, — пробормотала Рен под нос ритуальную фразу, и слова сорвались с его губ, как призраки в холодном воздухе. Его прошлое, хорошее и плохое, а также то, что не было ни тем, ни другим.
Заяц и гончая, Прыжок к солнцу и Восход сотни фонарей. Рен провела кончиком языка по губам, размышляя. Все из прядильной нити; это означало внутреннее "я", разум и дух, и все три из одной нити означали, что они, вероятно, связаны между собой. Прыжок к солнцу и Восход ста фонарей — эти две вещи были достаточно ясны, насколько она могла судить. Меттор пошел на большой риск и потерпел неудачу, потеряв при этом нечто ценное. Но что именно?
Ажерайс не счел нужным благословить ее вспышкой озарения. Но Рен была почти уверена, что какое бы событие ни представляли эти двое, оно привело к появлению третьей карты — "Заяц и гончая". Адаптивность. Меттор изменился в соответствии с новой ситуацией, и, по крайней мере, с его точки зрения, это принесло свои плоды. Однако при взгляде на эту карту Рен почувствовала холодок. Название было отсылкой к старой врасценской сказке, в которой умная Наталья меняла облик, чтобы перехитрить преследователя. Но преследователь тоже изменился — в надежде убить Наталью.
Кем бы ни стал Меттор, он вряд ли был хорошим.
Рен мрачно улыбнулась, узнав следующий ряд. Иногда центральная карта представляла самого клиента; в данном случае это была Маска Хаоса — та самая карта, которую она нарисовала для Леато, когда выдавала себя за Арензу. Эрет Индестор, занимавший в Синкерате место Каэрулета, должен был быть представлен другой половиной этого дуализма — Ликом Равновесия. Но в его случае закон и порядок были маской, а коррупция — лицом, скрывающимся под ней.
Карты добра и зла были более интригующими. Снова с прядильной нити, контрастирующая с Маской Хаоса с ткацкой, представляющей внешнее "я", социальный мир. Маска Дураков в завуалированной позиции говорила ей о том, что Индестор что-то упускает — какую-то важную информацию, без которой он не может действовать дальше. А Жаворонок Алофт, сидящий напротив и раскрытый, говорил о грядущих посланиях и новой информации. Может быть, она и не была ему доступна, но она была где-то рядом и ждала его.
Его будущее представляли Крылья в шелке, Буря против камня и Пересечение двух дорог. "Джек", — пробормотал Рен, глядя на них. Еще две карты из нити и одна из разреза.
Что бы ни делал Меттор… это не было простой игрой за власть или богатство. Не в том случае, если семь из девяти карт были взяты из одной нити. Возможно, это означало какую-то внутреннюю борьбу с его стороны, но Рен в этом сомневалась.
