Руки Грея сжались вокруг его кружки. Внимание Вигила редко заканчивалось для его народа хорошо. Как и внимание благородных.
Друзья или нет, но Грей не хотел помогать Леато разрушать жизнь бедного врасценского жителя. "Как ее зовут?"
Выражение лица Леато стало нечитаемым. Поразительно, как сильно он напоминал в этот момент свою мать. "Идуша, если информация, за которую я заплатил, достоверна. Она работала прачкой, но несколько месяцев назад уволилась. Должно быть, она использовала вымышленную фамилию — мне не удалось ее найти".
Он поднял глаза и встретился взглядом с глазами Грея. "Я думаю, она член Стаднем Андуске".
Это заставило Грея выпрямиться. Стаднем Андуске были врасценскими, да. Врасценские радикалы, выступавшие против правления Синкерата и боровшиеся за возвращение Надежры народу, за завершение того, что смерть тирана и последовавшая за ней гражданская война оставили незавершенным. Иногда они боролись словами. Иногда они использовали более кровавые средства: В начале того же месяца они совершили налет на тюрьму, чтобы освободить находившихся в ней людей, убив при этом офицера Вигила.
Грей наклонился над своей кружкой, чуть не расплескав ее. "Какой у тебя может быть интерес к Андуске?"
"Какой может быть…?" Леато дернулся, когда Грей пнул его под столом, но понизил голос и наклонился вперед. Надесранцы, часто посещавшие " Гавкающий карп", не были друзьями Синкерата, но это не означало, что они питали большую любовь к своим более жестоким врасценским соседям.
"Я хочу знать, имеют ли они отношение к… тому, что произошло. Не так ли?"
После пожара, в котором погиб Коля, в городе ходило два слуха. В одном из них говорилось, что виноват Рук, в другом — Стаднем Андуске. Последний был первой зацепкой, по которой пошел Грей, впервые использовав ресурсы Вигила в своих целях.
"В каких бы преступлениях они ни были виновны, — сказал Грей, — я не думаю, что Андуске сожгли тот склад".
"Но если они знали, что там был черный порох…"
Они знали. Коля был не единственным плотником, ремонтировавшим крышу, а один из его коллег был сторонником Андуске. Они оба видели бочки, спрятанные там, где они не имели права находиться.
Но андуски из Стаднема украли порох, а не использовали его. "Я изучил это дело", — жестко сказал Грей. "Думаешь, я бы не стал? Я защищаю их не потому, что они врасценцы; я защищаю их потому, что они невиновны".
"Но как же Вигил?" упорствовал Леато. "Кто-то сообщил им, что порох находится там. И эта женщина, Идуша, покинула Аэри сразу после пожара".
Грей не хотел этого разговора, как не хотел и сочувствия Дварана. Он положил руку на кружку и прислонил к ней голову, желая позволить себе сдаться и позволить разорвать себя на части.
Затем он снова сел. "Скорее всего, это не вымышленное имя, а просто другая ветвь ее родословной. Мы так делаем, чтобы вашим людям было труднее нас найти".
"Значит… ты мне поможешь?"
Надежда в глазах Леато была хрупкой, как яйцо мечтателя. "Ты ведь сделаешь это, чтобы помочь мне, не так ли? Чтобы найти ублюдка, который убил Колю", — сказал Грей. Затем он нахмурился. "А как ты вообще узнал об этой Идуше?"
"Тяжелая работа и удача", — сказал Леато, слишком легкомысленно, чтобы в это можно было поверить. Грей внутренне выругался. Надеюсь, он не продался Дому Новрус за эту информацию. Слишком уж часто так действовала политика Надезрана: Враг твоего врага съест тебя живьем.
Встав, он поднял свой кубок и кубок Леато. "Очень хорошо. Я помогу тебе. Но в качестве оплаты ты будешь покупать мою выпивку в течение следующего месяца".
Исла Трементис, Жемчужины: Эквилун 29
Хуже всего, когда Ренату подозревают в бедности, и ей приходится прилагать еще больше усилий, чтобы создать впечатление беззаботного богатства.
Последним бременем в ее кошельке стала Джуна. Вся одежда девушки была старой, цвета потускнели от перекрашивания; в отличие от Леато, она не щеголяла в новых фасонах. Но почему женщина, которой не хватает угля даже на то, чтобы обогреть кухню, должна оплачивать новое платье Джуны?
Потому что ты — гений, который сказал Донайе сделать это.
И потому что Джуна будет более полезной на вечеринке по случаю помолвки Марвисала Косканума и Меззана Индестора, если не будет сливаться с панелями. Так что теперь девушка стояла на круглом диване в солярии Трементиса и пищала при каждой мысли о том, что Тесс может коснуться ее иголкой.
С терпением речной черепахи Тесс закончила разметку торса одного из нижних платьев Ренаты, которое, как они решили, носилось слишком часто, чтобы его можно было переделывать, и перешла к рукаву. "А теперь, если Альта не против, протяните ей руки.
"Только не тыкайте в меня".
"Я не буду тебя тыкать", — сказала Тесс через рот, полный иголок.
Она повторяла это уже в шестой раз, и Рената начала подозревать, что Джуна носит крашеные вещи, потому что ни одна портниха не станет терпеть ее дерганья. "Полагаю, на помолвке будут абсолютно все, — сказала она, надеясь успокоить девушку. Если пригласили даже дом Трементис, значит, Меттор Индестор забрасывает широкую сеть.
"Конечно. Альта Фаэлла не согласится ни на что меньшее, чем на то, чтобы весь город собрался в честь ее внучки".
По крайней мере, все его части, которые она хочет признать.
Когда Тесс спустилась к подолу, Джуна высунула из-под платья босой палец и спросила: "Ты умеешь танцевать? Наши местные танцы, я имею в виду. Мы могли бы научить тебя. Я уверена, что Сибилят поможет, и Леато".
Тесс хихикнула. "Уверена, он бы так и сделал".
"Тесс!" Голос Ренаты был ругательным, как будто они заранее не обсудили, как выудить информацию из Джуны. "Пожалуйста, извини ее, Альта Джуна. Боюсь, я слишком много рассказала ей о твоем брате — это моя вина".
Джуна рассмеялась, услышав извинения Ренаты. "Нет, она права. Ты нравишься Леато".
"Дело не в этом. Я рассказала ей некоторые сплетни о нем, а этого делать не следовало. Я хотела показать, что он не такой, как говорят в слухах, но…"
"Он действительно не такой", — серьезно сказала Джуна. "Я не знаю, что он делает, когда выходит, но это не то, что думают люди".
" А?" сказала Рената, но ее попытка задать непринужденный вопрос не удалась. Джуна замешкалась, теребя край рукава.
Несмотря на все усилия, Ренате так и не удалось выяснить, чем же так занят Леато, кроме того, что это регулярно приводило его в те районы города, которые она не ожидала увидеть в исполнении наручника Лиганти. Он обожал свою сестру, это было очевидно. Он мог бы поделиться с ней своими тайными делами — но сначала Рената должна была заставить девушку говорить. "Обещаю, что не выдам никаких секретов".
"Даже маме. Или Леато. Она не знает, и он не знает, что я знаю", — быстро сказала Джуна. "Я не знаю, почему он хочет, чтобы она думала, что он ведет себя как транжира, но он приложил много усилий, чтобы она так думала, и, пожалуйста, ты не должна ничего говорить…"
"Конечно, не скажу, Джуна".
Она приберегла свое первое использование не украшенного имени девушки для ключевого момента, и это сработало. "Люди говорят, что он приходит домой пьяный, но как только снимает перчатки, он трезв, как Себат", — сказала Джуна. "Я это видела. А ты видела, как он фехтовал с госпожой Рывчек — разве у пьяницы рука может быть такой твердой? И… иногда он приходит и уходит из окна своего балкона".
Разве это не интересно?
Джуна спрыгнула с дивана и сжала руки Ренаты. "Я говорю тебе это, потому что ты — семья. Я достаточно Надежран, чтобы сказать это, даже если вы не состоите в реестре".
