— А почему ты думаешь, что он говорит не правду?

— Потому что он придурок и я его ненавижу.

Этан вот уже много лет был вынужден беседовать с людьми, которых что-то всерьез беспокоило, поэтому решил для начала попытаться выделить главную проблему и в то же время немного снять напряжение, смягчив слова, произнесенные Эдвардом.

— Похоже, Гейб тебе не слишком нравится.

Эдвард решительно кивнул.

— И я не хочу, чтобы он нравился моей маме.

— Насколько я понимаю, тебя расстраивает, что твоя мама хорошо относится к Гейбу.

— Я сказал ей, что, если ей так хочется, пусть она обнимает меня, а не его, но она сказала, что ей нужно дотрагиваться и до взрослого мужчины.

Еще бы. Особенно до мужчины с солидным банковским счетом, который к тому же небрежно относится к своим деньгам, не без сарказма подумал Этан.

— Я даже сказал ей, что пусть уж лучше она трогает вас, пастор Этан, но она сказала, что вы мой друг, а Гейб — ее друг, и что ей иногда хочется его целовать. И мне пришлось перестать его бить.

Целовать его? Бить его ? Этан слегка замешкался, соображая, о чем еще ему следует спросить ребенка.

— Так ты побил Гейба?

— Я прыгнул ему на спину, когда он целовал маму. Я бил его по голове книжкой до тех пор, пока он ее не отпустил.

Если бы эта история касалась кого-нибудь другого, она порядком позабавила бы Этана, но речь шла о его брате. Он понимал: ему не следует задавать вопрос, который почти с самого начала разговора вертелся у него на языке, но не смог удержаться:

— А где был Гейб, когда ты прыгнул ему на спину?

— Он навалился на мою маму.

— Навалился?

— Ну да. Он лежал на ней.

Черт!

Карие глаза Эдварда наполнились слезами.

— Он плохой, и я хочу, чтобы вы заставили его убраться из дома. И еще я хочу, чтобы вы разрешили моей маме трогать вместо него вас.

Этан, на время отбросив в сторону свои опасения, обнял мальчика за плечи.

— Со взрослыми людьми так не делается, — мягко сказал он. — Твоя мама и Гейб — друзья.

— А чего он на нее наваливается?

— Они взрослые люди, а это означает, что они могут делать все, что угодно, даже наваливаться друг на друга, если им этого хочется. — Этан старался говорить как можно спокойнее. — И потом, Эдвард, это ведь вовсе не означает, что твоя мама стала любить тебя меньше. Ты ведь и сам это знаешь, не так ли?

— Наверное, — сказал мальчик, подумав немного.

— Возможно, сейчас ты пока еще не очень ладишь с Гейбом, но вообще-то он очень хороший человек.

— Он придурок.

— С ним случилась большая неприятность, и он от этого бывает сердитым, но он вовсе не плохой.

— Какая неприятность?

Этан заколебался, но затем решил, что ребенку следует знать правду.

— У Гейба были жена и маленький сын, которых он очень любил. Некоторое время назад они погибли в результате несчастного случая. Гейб до сих пор очень из-за этого переживает.

Эдвард надолго замолчал, а потом придвинулся поближе к краю кушетки, так что голова его уперлась Этану в грудь. Преподобный Боннер погладил мальчика по руке и в очередной раз подумал о том, что пути Господни неисповедимы. Вот сейчас он, стоя у окна, утешал сына мужчины, которого презирал, и женщины, которая вызывала у него сильнейшую антипатию. Так почему же при этом у него было так тепло на душе?

— Гейб в самом деле мой брат, — тихо сказал он. — Я его очень люблю.

Ребенок замер, но не отстранился.

— Он злой, — сказал Эдвард, помедлив немного.

Этану трудно было понять, почему его добрый, мягкосердечный брат был холоден по отношению к этому чудесному мальчику.

— Я хочу, чтобы ты подумал как следует. Разве Гейб не сделал для тебя ничего хорошего?

Эдвард отрицательно покачал головой, но затем, подумав еще немного, сказал:

— Одну вещь сделал.

— И что же именно?

— Теперь он называет меня Чипом.

Четверть часа спустя Этан снял телефонную трубку и позвонил Кэлу. Не посвящая его в содержание разговора с Эдвардом, пастор Этан сообщил старшему брату, что у семьи Боннеров возникли серьезные неприятности.

— А бесплатно пробовать у вас здесь дают, а, братец? — раздался в дверях закусочной глубокий мужской голос.

— Кэл!

Гейб бросил на стойку коробку с булочками и, выскочив из-за прилавка, бросился навстречу мужчине, который был удивительно похож на него. Пока братья хлопали друг друга по спинам, Рэчел, глядя на Кэла Боннера, думала о странном капризе природы, которая, скомбинировав гены определенным образом, наградила всех троих братьев Боннеров такой внешностью, что любого из них можно было смело назвать настоящей грозой женщин.

В отличие от светловолосого Этана Кэл, темноволосый, красивый какой-то свирепой красотой, был очень похож на Гейба. Правда, у Гейба были чуть длиннее волосы и глаза светлее, чем у Кэла, но оба они были высокими, стройными и мускулистыми. Хотя Рэчел знала, что бывший футбольный защитник почти на два года старше Гейба, он казался моложе. Возможно, все дело в том, что от него прямо-таки исходило сияние богатства и благополучия.

— Ты должен был предупредить меня о своем приезде, — сказал Гейб.

— Ну, ты же не думал, что я пропущу церемонию открытия, верно?

— Речь идет всего лишь о придорожном кинотеатре, Кэл.

Эти слова Гейба больно укололи Рэчел. Для нее «Гордость Каролины» давно уже перестала быть обычным придорожным заведением, и ей хотелось, чтобы открытие прошло как можно успешнее. Целый день она занималась обучением Кайлы. Помимо этого, она учила кое-чему и Гейба, чтобы он тоже мог помогать обслуживать посетителей в перерыве между сеансами. Он быстро схватывал все, но при этом было видно, что его это мало интересует. Гейбу надо было заниматься лечением животных, а не разносить заказы в забегаловке при кинотеатре.

— Хочешь кофе? — спросил Гейб у брата. — Или мороженого. Я уже здорово научился делать конусы.

— Нет, спасибо. Как только мы выехали из Эшвилля, Рози начала брыкаться: она ненавидит свое детское сиденье хуже всякой отравы. И поэтому мне надо поскорее возвращаться в «мавзолей», чтобы немножко помочь Джейн.

Рэчел сразу поняла, что имеет в виду Кэл под словом «мавзолей». Старший брат Гейба между тем продолжал говорить с несколько преувеличенным оживлением:

— Я просто заехал сказать тебе, что мы с Джейн решили завтра, часов в одиннадцать, устроить небольшое семейное торжество в виде позднего завтрака и пригласить тебя и Этана. Ты теперь бизнесмен, у тебя новое дело, а это надо отметить. Надеюсь, ты будешь?

— Конечно.

— Да, и вот еще что, Гейб. Не надо передавать мои слова Джейн, но я бы на твоем месте перед отъездом чего-нибудь поел. Я свою жену знаю: начнет пичкать нас какими-нибудь булочками из проросшей пшеницы или еще чем-нибудь в том же роде. Ты бы видел, какой дрянью она кормит Рози — ни сахара, ни консервов, короче, ничего стоящего, что можно есть.

— Я все понял, — улыбнулся Гейб.

— У тебя тут все выглядит просто здорово. — Кэл окинул закусочную таким восхищенным взглядом, словно попал в четырехзвездочный ресторан. — Ты в самом деле здорово потрудился.

Рэчел с трудом сдержала презрительную усмешку. Кэл вел себя также, как Этан. Рэчел успела полюбить «Гордость Каролины», но было очевидно, что заведовать придорожным кинотеатром — занятие не для Гейба. Почему ни один из братьев не мог посмотреть ему прямо в глаза и спросить, что он собирается делать дальше со своей жизнью?

Тут Кэл впервые с момента своего появления взглянул на Рэчел, и улыбка испарилась с его губ. Хотя они были незнакомы, Рэчел сразу поняла, что Кэл сообразил, кто она такая.

— Рэчел, это мой брат Кэл. Кэл, это Рэчел Стоун.

— Миссис Сноупс, — бросил Кэл и коротко кивнул.

— Рада познакомиться. Хал, — приятно улыбнулась Рэчел.

— Меня зовут Кэл.

— А-а… — Рэчел продолжала улыбаться.

Губы Кэла сжались, и Рэчел тут же пожалела о своем легкомыслии. Было совершенно очевидно, что Кэл Боннер рвется в бой, а она бросила ему вызов.