Артазар осторожно подтягивал мою душу к своей груди, а я его душу — к своей. Возможно, такой ритуал обмена происходил впервые на свете, кто знает.

Когда белёсый сгусток души Артазара начал утопать в моей груди, змеи по всему залу зашевелились и зашипели.

Глаза рыжей девушки внезапно вспыхнули оранжевым светом, и она захрипела:

— Это госпожа Майдере… найди значок в своём кармане…

Услышав её слова, Артазар быстро повёл пальцем, и одна из змей сдавила горло девушке так сильно, что та сразу затихла, повиснув безвольным мешком. Он убил её.

— Поторопись, брат, — сказал Артазар. — Время уходит. Но скоро мы не будем с ним считаться. Осталось немного. Сущий пустяк.

Я посмотрел на его лицо, и впервые за всё это время оно показалось мне уродливым. А ведь у меня такое же лицо…

Сердце пропустило удар.

Рука сама потянулась к карману лопнувших на мне брюк. Пальцы нашарили маленький запылившийся значок с гравировкой — колесо со спицами и глазом посередине.

Знакомый символ.

Очень знакомый.

Настолько знакомый, что у меня всё больше перехватывало дыхание, а когтистые пальцы всё крепче стискивали маленькую вещицу. И тут вдруг в памяти мелькнула картина, всего лишь на мгновение: чьи-то такие же когтистые пальцы держат этот значок, но рука без плоти, скелет… скелет, замурованный в стену… в пещере…

В голове будто мигнула лампа.

Символ!

Этот символ я уже видел когда-то. И не только на значке. Я видел его на магическом фолианте, когда говорил: «Меня зовут Стин… Стин Кёрф… я умираю и хочу объединиться с экзо-богом… с любым, который захочет».

Меня зовут Стин. Стин Кёрф.

Я глянул на Артазара, и по моему взгляду он всё понял. Понял, что я вспомнил, что я человек и что у меня была совсем другая цель. «Не уходи безропотно во тьму, не дай погаснуть свету своему» — так говорил мне Годфред, и теперь смысл его слов до меня дошёл полностью.

Артазар принял решение молниеносно, но я был быстрее.

Его душа вспыхнула в моей ладони в ту же секунду — я собирался сжечь её, как сжигают смятую бумагу в печи. Но… душа не вспыхнула. Она продолжала мерцать белым светом.

Мой враг расхохотался.

— Ты думаешь, это так просто? Нет! — Он поднял ладонь, в которой держал мою душу. — Пока твоя жизнь в моих руках, ты не сможешь меня убить!

Я сжал его душу в своей руке.

— Тогда и ты не сможешь убить меня.

— Это недоразумение можно исправить, если я уничтожу твоё тело вместе с твоим богом, который от тебя зависит.

Я оскалился.

— То же самое я могу сказать и про тебя! Ведь ты моё отражение в зеркале!

— Остроумно! Но это ты моё отражение! — Артазар подкинул мою душу в воздух, оставив висеть под потолком, и вытянул меч из ножен.

Огромный клинок вспыхнул острыми лучами света.

— Приготовься сдохнуть, недочеловек! А потом я сожру твою душу! Ты отказался от величия, а значит, послужишь песком под моими ногами!

Я не стал отвечать и отправил душу Артазара висеть под потолком, а сам призвал косу. Она появилась моментально, и на девятом ранге это была уже другая мощь.

Вокруг оружия смерчем крутились молнии, световые линии и обрывки тьмы. Они отлетали в стороны, свёрлами ввинчиваясь в пространство, будто доставая до другого измерения.

Мой удар стал первым.

Раздался лязг клинков, от удара содрогнулся зал, вспыхнули искры, зашипели белые змеи и замычали скованные пленные.

Наша битва началась. Два монстра вступили в схватку, а наши души висели нетронутыми, как будущий трофей, остатки человеческого. Артазар рубил гигантским мечом. Я помнил, как он назывался — Луч Рассвета. И он оправдывал своё название. Его лучи слепили и резали плоть, и если бы не мутация на теле, то я бы уже был разрезан на куски.

Но чёрная броня и сила, которую давала божественная мутация, защищали меня так же хорошо, как и самого Артазара.

Мы были равны и продолжали биться.

Я проводил удары, как учили меня Годфред, Кэйнич и ичитака племени Катьяру — не самые плохие учителя. Лучшие в своём роде!

Скорость боя росла, кликни звенели, под нашими ногами скрипел прах, поднималась пыль и шипели змеи. В пылу боя мы проломили стену и вывалились на улицу — туда, где происходила битва между людьми и грувимами. Там сражались и боги: сотни мелких атаковали единицы крупных.

Но увидев нас, все они остановили бой. Замерли в ужасе и надежде, каждый в своей надежде. Хотя вряд ли люди и грувимы сейчас понимали, кто из нас кто. Где бывший Тайдер ЛасГален, а где бывший Артазар Утренняя Звезда. Мы оба были монстрами, уродливыми и сильными.

Никто даже не пытался вмешаться в нашу схватку.

Грувимы осели по развалинам столицы, как любопытные вороны. Люди расступились, растаскивая раненых в стороны, подальше от нас. Боги зависли в воздухе, низшие и высшие.

И все они смотрели на нас. Ждали, чем закончится противостояние.

Бой продолжался. Небо над нами потемнело, день сменился сумерками, солнце завязло в тучах, а потом прогремел гром, пошёл дождь.

Кроме оружия я использовал таланты Годфреда, но Наведение Ужаса разбивалось о защиту Артазара, как и Теневая Тюрьма. Лавина Хаоса вместе с Расщеплением лишь щекотали ему кожу. Впрочем, его таланты тоже на меня не действовали — работал Контроль Защиты.

Поэтому — только оружие.

Мы не уступали друг другу ни в силе, ни в мастерстве. Клинки продолжали звенеть и испускать искры, тени, свет, молнии, лучи. Стены домов падали под нашим напором, рушились башни, крошились камни, вспыхивал огонь, испарялись лужи, дрожала земля, густел и рассеивался туман.

Казалось, даже природа замерла в ожидании исхода.

А два монстра продолжали сражаться, и не было этому конца. Годфред во мне молчал, души я лишился, осталась только цель. И Артазар будто почуял, что есть в нас большая разница, что мы не близнецы.

Цели у нас были разными: у него — неуязвимость бога, даже если он богом не является; а у меня — спасение людей, даже если я больше не человек.

Это решило всё.

Артазар рванул на меня, внезапно подключив помощь стаи грувимов. Но ни один из них так до меня и не добрался — их убили люди, растерзав их ещё на подлёте.

И снова поднялась стая грувимов.

И снова люди не подпустили их ко мне.

Пока Артазар отвлекался, призывая помощь, чтобы всё наконец закончить, я решил использовать талант Годфреда на высшем ранге, хотя даже не знал, что это за талант. Интуиция подсказывала, что это что-то такое, что связано с основной силой этого бога, с его именем. Как-то он обмолвился насчет хаоса и равновесия — насчёт баланса. Возможно, я понял его неправильно, и сейчас совершу большую ошибку, но уверенность была стопроцентной.

Теперь я понял, кто такой Годфред и богом чего он является.

Сам догадался, без подсказок.

Жаль, его голоса не было слышно, но он бы точно был доволен. Мне не нужно было словесного ключа, чтобы использовать любой талант бога, но я всё равно крикнул Артазару после очередного удара косой:

— Чувак, ты раздвоился!

Я навсегда запомню его недоумение после этих слов. И то, как задрожало его тело. Это длилось всего мгновение: сначала — растерянность; затем — понимание.

Этого мне хватило.

Удар косы пришёлся точно посередине его лба, клинок рубанул тело пополам, разделяя Артазара на две равные половины, будто отмеренные по линейке. Вот теперь хаос внутри него пришёл в равновесие. Меч по имени Луч Рассвета упал на камни, глухо звякнув и испустив последние искры. Кровь врага окатила и меня, и развалины вокруг. Уродливое тело монстра распалось в две стороны.

Отличный баланс, как по мне.

Грувимы, что наблюдали за боем с развалин города, разом поднялись в небо, и я уже приготовился биться с ними, но все божественные твари поднялись ещё выше, а потом собрались в стаи и разлетелись в разные стороны. Остались только сами боги, все без исключения — они ещё чего-то ждали.

Небо снова посветлело.

Я выдохнул и опустил взгляд на людей с высоты своего роста. Они боялись меня, никто не радовался и не бежал ко мне, они будто вмёрзли в землю, продолжая молчать и смотреть.