Демих никогда и не видел столько пьянчуг и осипших, а вместе с ними в дурмане валяются сотни прохожих. Несколько старых матрон, то ль разорились, то ль заблудились, смотрят на всех там с презрением, и восклицают о боже, нос зажимают, идут себе дальше. Демих с приятелем в банде, грабят бесстыдно прохожих, тащат у них из карманов, медных немного монет.
Демих заблудился идет он один. С темных тех улиц поднимается дым. Жарят кто крыс, а кто голубей, Демих идет сквозь осипших блядей. Снова к нему возвращается банда. Вожак разошелся словно шакал, с рук самых нищих вылетает баланда, кто не успел тот и не ускакал.
Хочет один ретироваться приятель, радость подростков его к ночи достала, Демиха бросить на улицах бедных, в его приключениях самых зловредных. Будет тебе не остаться до утра, будет тебе разгуляться до дня, сутками машешь ты на пролет, но до свидания, отъебись от меня.
Тут-то и дело встрепенулся вожак, в миг предложив новичкам по дурману, вытащив зелья прямо с кармана, подал он банде особенный знак. Все прекратили на время резвиться, стали серьезны, в себя принимать, кто-то не мог никак зелья напиться, другие не в силах никого понимать.
Дули ветра прямо с обрывов, все завывают и лето уносят, никто не припомнил чтоб в Перепутье пришла бы такая холодная осень.
Демиха носит яркая радость, то мысли крадет, скрывая возможность, а прямо в крови ядовитая гадость, для всех его нервов создает свою сложность.
Банда ввергается в проклятый кутеж за ней на ушах ходит вся улица,
Вожак разоряет нищих хозяйство, бегает в припадке безголовая курица.
Демиху сносит остатки все разума, он принимается за грабежи,
Приятель волнуется от взоров скрывается, крикнет ему погоди не спеши.
Под руку банде снова и снова, обнова, обнова, старье или хлам,
Не разбирая распирает от слова, каждый из них одурманенный хам.
Так в Перепутье проводит все ночи без передышки и сна молодежь,
Драки, разбои, дурман и ранения, крики, угрозы, мат и галдеж
Кому повезет найдут проституток, особенно если совсем по дешевке,
А самым счастливчикам выпадут шлюхи, бесплатно готовые отдаться массовке.
Дурман подбирается к скорому спаду, снова и снова сбивая дыхание,
Самому слабому приносит на блюдце страх, фатализм и мирское страдание.
Кто же пойдет первым попятный, по многочисленным просьбам жильцов,
Демих, Вожак или кто-то опрятный, знаю Приятель будет таков.
Первые двое ворвались в халупу выбив деревянные ставни с двери. Разграбив ящики с неведомыми талисманами, вожак вышел через черный ход. Демиха схватила за грудки желтозубая ведьма с криками:
— И через сотни лет ты будешь проклят! Будешь проклят всем миром!
Демих проснулся, его бросило в дрожь, за окном начался ливень. С гор повеяло прохладой. Вероятно ни комедии, ни трагедии сегодня не будет.
Глава 10. Не верьте глазам своим
Первое осеннее утро принесло в Квинку настоящую жару. Даже в разгар лета такого солнечного удара по городу не наблюдалось. Дарей сидел на постаменте, который условно разделял районы рыночной площади и гавани. Вокруг собрались две враждебные партии. Одни выступали за то, чтобы на постаменте отныне стояла бронзовая жаба. Их поддерживали Квинковские дворяне. Они все обожали главный ингредиент их любимых лакомств. Вторые хотели возвести на пьедестал железную крысу на вертеле. Блюдо испокон веков спасавшее от голода бедняков Квинки. Особенно в тяжелые годы. Вторую партию поддерживал Четвертинник. Ну в самом деле. Не выступать же ему по каждому вопросу на стороне дворян. Так можно и места лишиться во главе государства. Все трения, по наиважнейшему для Квинковского собрания делу, начались тридцать лет назад. Сразу после того как с постамента опрокинули статую посвященную какому-то Владыке. Который правил в стародавние времена. И поделом ему! Все Владыки пособники демонов!
— Пойдем Дарей! Припасы уже выгрузили! — громко кричал со стороны причалов Филин.
Дарей спрыгнул с постамента и пошел прямо на зов. Внутренний порт Квинки представлял из себя систему грязных не глубоких каналов отгороженных каменными подпорками от окружающих болот. В него могли заходить только небольшие лодки. Все крупные корабли швартовались за стенами города. Прямо на каменных островках чуть возвышавшихся над трясиной реки под названием Квинка.
Неподалеку от причала, на двух запряженных телегах в беспорядке лежали припасы. Они предназначались для гарнизона Полуострова, квартировавшегося в городе Квинка. Стоило проверить запасы. Дело поручили лазутчикам.
Филин подошел к первой телеге и засунул руку под коробку усыпанную гниющими яблоками. Послышался звук: «Уииии!» Филин резко одернулся. Его палец оказался в крови. Рассмотрев следы укуса, он приподнял коробки. В клетках сидели маленькие тощие свинки.
— Поросята из Вязи, — сказал Филин заулыбавшись.
— Какие-то они тощие в ваших краях, — заметил Дарей. — На Полуострове совсем другое дело.
— Хоть какие! Пока только с Вязи прислали. И то еле дождались, я уже был готов приняться за крыс.
Осмотрев вторую телегу, лазутчики обнаружили грибы вязенки, помидоры болотные, коровьи уши, твердый пахучий сыр и большую недостачу. Дарей и Филин пожаловались портовому коменданту. Тот арестовал грузчиков для проформы. Правда когда телеги тронулись в сторону рынка, комендант тут же со своих подельников все обвинения снял.
Лазутчики разгрузили припасы на рыночных складах, принадлежавших торговой гильдии Полуострова. Хлев для свиней арендовали у фермеров. Хоть Квинка и была ближайшим союзником, большую часть снабжения гарнизона приходилось организовывать своими силами. Тем лучше для гильдии. Золото перетекало из казны Полуострова прямо в карманы ее владельцев.
Каналы идущие с порта Квинки сужались к центру города и собирались все вместе в полноводную реку за северной стеной. Систему осушения и ирригации придумали для ведения сельского хозяйства прямо на болотистой местности города. Несколько каналов служили в качестве канализации.
Вода с реки Квинки была непригодная для питья. Для утоления жажды годились ручьи спускавшиеся с ближайшей горы. Они были соединены с городом посредством нескольких глиняных трубопроводов. Первые жители Квинки подсмотрели такой подход к обеспечению водой в Перепутье.
Хорошенько напившись воды Дарей и Филин уселись на скамейку в углу рынка. Больше половины деревянных лотков принадлежали Квинковским дворянам. Владельца узнавали по изображению герба. Между каждым их семейством было соперничество. Часто доходившее до драк и убийств. У любого дворянина была целая армия головорезов, от мала до велика. Они делили не только торговые места, но и целые улицы.
Около одной из лавок показался Гриф. Он внимательно проследил за сделкой продавца с покупателем, а затем отошел, подав тайный знак. Подойдя к Дарею и Филину, он сообщил:
— Сейчас увидите представление.
Вокруг Грифа стали собираться солдаты самой суровой организации Полуострова — Гильдии демонологов. Они подчинялись непосредственно верховному Магистрату. Поговаривали что их побаивается даже высшее командование армии. Так это или нет? Кто его знает? Облаченных в синие доспехи, их можно было определить по характерной чеканке с золотистым лицом воина света поверху нагрудника.
— Смотри Гриф, если опять какая-нибудь мелочевка, тебе не несдобровать, — сказал командир демонологов.
— Не волнуйся, я веду его с прошлого месяца.
Несколько патрульных Квинки подошли к растерянному лавочнику. Он попытался бежать, но его тут же схватили и поволокли в сторону Грифа. Патрульный вытащил из кармана подозреваемого мешочек наполненный монетами и передал командиру демонологов.
