Звонок раздался на утро. Он застал меня в постели и был очень важным.

– Ирина Дмитриевна, здравствуйте, – прозвучал бодрый женский голос в трубке. – Как ваши успехи с мед комиссией? Напоминаем, что для начала обучения нужно предоставить ВЛЭК в администрацию летной школы.

Я улыбнулась, потирая глаза ладонью. А, да, разумеется, – заговорила я, с усилием восстанавливая события минувшего дня, – вчера была пройдена. Сегодня смогу привезти оригинал в АУЦ1.

– Замечательно. Будем ждать вас. Офис работает до 18.00

– Благодарю, до встречи.

– До встречи.

Я отбросила телефон, потянулась и не спеша вылезла из постели.

Говорят, нужно иметь цель, чтобы подниматься с кровати по утрам, а что делать, если не вставать – и есть цель? Ничего. Ничего ты с абсурдом не поделаешь. Да, и не надо, наверное. В этом абсолютно неидеальном мире должно оставаться место чему-то абсурдному. Пропади оно – и вся ирония происходящего пропадет вместе с ним. А без иронии нынче совсем никак. Без иронии не выжить. В этом городе, что пахнет канцерогенами фаст фуда, снятым асфальтом и повсеместной фальшью. Городе, в котором воспитанная книжками, без гроша в кармане, толком не знающая правил игры и, не умея держать равновесие, я, наверняка, захлебнулась бы тем, что называют реальностью. И пропала бы без вести в этой груде бетона с весьма извращенным чувством юмора. Но он оказался ко мне благосклонен. Как ни странно. Радушно окутал своей скользкой прохладой и привил незаменимые качества для выживания: землистый цвет лица, хроническую усталость и самоиронию.

Кутаясь в халат, я подошла к окну. Вчерашний снег крупными каплями размывал перспективу грядущего.

“Чем интеллектуальнее человек, тем чернее его юмор”, – думала я, прислонившись лбом к стеклу. “Проверено”.

Видимо, этим я его и расположила…

\\\

Он стоял, уперевшись вытянутыми руками в стену. Вода струями стекала с потолка по его безвольно опущенной вниз голове, увлекая за собой мокрые пряди волос. Глаза его были закрыты. Я не видела лица из-за его округлого бицепса, но знала, – они закрыты. Плечи тяжело поднимались вверх. Медленно и тяжело. Будто пытаясь удержать на себе что-то. Неимоверную ответственность, разом вывалившуюся на эту жилистую трапецию.

Он чуть пошатнулся. Но сохранил равновесие с помощью рук.

«Упора в руки быть не должно» – отчего-то подумалось мне. “Иначе не удержишь. Иначе падение”.

Есть такая степень усталость, когда невольно все скатывается на руки. И они опускаются. У всех. Вне зависимости от физической подготовки.

Я открыла дверь душевой капсулы и осторожно шагнула внутрь. Вода оказалась едва теплая. Мурашки стадом проскакали по спине до затылка. Я мягко обхватила его под плечи, едва коснулась губами кожи между лопаток и прижалась туда лбом. В голову ударил дурманящий аромат – запах родного человека. Еще одно чудо природы – что по какой-то причине, по каким-то неписаным законам совершенно посторонние люди становятся близкими. Пусть даже на какой-то непродолжительный срок. Всегда это было непонятно. И удивительно. Я улыбнулась краешками губ, глубоко вдохнула и чуть потянула его на себя.

– Ты свободен и любим, – заговорила я, прижимаясь крепче. – Этого с лихвой хватит, чтоб выдержать любую нагрузку.

Что уж, говорить о нагрузке в размере моего веса. Даже с тяжестью характера вместе взятые…

Эту нагрузку он взял достаточно легко, хотя и не сразу.

– Девушка, извините, время не подскажите? – спросил он, невесть откуда возникший возле меня. Я сидела на веранде кафе и с остервенением гоняла остатки льда на дне стакана.

– Не простое, – я приложила бокал со льдом ко лбу и посмотрела на него. – Ох, не простое…

Он улыбнулся тогда в ответ и посмотрел как-то особенно снисходительно. Я была под этим взглядом будто в клетке, постылой тесной клетке. В обессиленном ожидание, когда меня переведут из нее. Когда проходящий мимо смотритель, остановится, посмотрит с сочувствием и скажет: эту не запирайте более – я забираю ее с собой.

Через минуту он сидел напротив. И о чем-то рассказывал. Я не вникала – о чем. Я слушала его голос. Казалось, такой голос можно издать только без легких, – он больше походил на шорох ветра в листве деревьев. И был как воздух после дождя – чистым прохладным и убедительным.

Не скрывая интереса, я наблюдала за ним. Ему было под пятьдесят или около того. Подтянутая фигура, осанка. То, что чаще всего именуется статью. И улыбка. Широкая. Объемная. Магнетическая.

– “Константин Викторович Поленов”, – прочла я на тисненой визитке, возникшей передо мной вслед за приглашением посетить совместно какое-то мероприятие. “Генеральный директор. Строительная группа компаний “Царь Град”.

– Можно просто по имени, – обратился он. – Так я чувствую себя не настолько старым.

– Мне не удобно принять данное приглашение… Константин Ви… Костя, – осеклась я, чуть было не обратившись по имени отчеству.

Он мягко улыбнулся, демонстрируя тем самым, что ему приходятся по вкусу, как я поправляю себя.

– Вы просто моя спутница. Не более. Сразу после мероприятия я отвезу вас домой. Или раньше, – после официальной части, если совсем уж заскучаете. Ничего личного, – поймите правильно.

– И все же, – настаивала я.

– В чем причина? Можно узнать?

– Можно, – кивнула я. – Едва ли найдется в моем гардеробе туалеты под стать вам и статусу предстоящего события.

Он негромко рассмеялся.

– Красивая молодая дама может идти в черном свитере куда угодно, – заговорил он, пробежавшись по мне глазами. – Набери мне завтра, и мы обговорим все сопутствующие детали.

– Пожалуйста, – добавил он и ближе придвинул ко мне визитку.

Я была взволнована. Это было заметно. Но постепенно успокаивалась, слушая его голос и, в который раз отметила, какая от него шла уверенность, сила и власть. О том, что он еще деспотичен, неуживчив и непоследователен в действиях, я узнала позднее. К этому же прибавилась его особая удачливость и высокомерие. Он ко всем относились с легкой улыбкой, – некой помеси теплоты и надменности. Небрежно похлопать по плечу, – было особым его жестом демонстрации превосходства, а укротить непокорного – излюбленным развлечением.

– Для предстоящего мероприятия и пестроты и убранства ты слишком лаконично выглядишь, – выдал он, разглядывая меня, когда я вышла к нему по ступеням торгового центра.

На мне было белое платье простого кроя, забранные на затылке волосы, на ногах босоножки, в руках маленькая сумочка и очки. Большие темные очки. Я приспустила их на край переносицы и посмотрела на него с изумлением.

– Точно! – я сделала акцент указательным пальцем, демонстрируя, что что-то забыла. Затем скинула большой бумажный пакет на плитку, вынула оттуда серый пиджак, расшитый пайетками, цепями и вышивкой, и набросила его на плечи.

– Недаром же кардиналы, которые действительно правит бал, провозглашаются серыми, – улыбнулась я, спускаясь к нему.

– Он улыбнулся в ответ, окидывая меня довольным взглядом: – И этот цвет тебе очень к лицу.