Флора осторожно собрала черепки и вытерла разлитое на полу вино. Спустившись по лестнице, выкинула тряпку и осколки кувшина в отхожее место; на кухне тщательно вымыла руки.

Служанка сказала правду: за столами не осталось свободных мест. Флора увидела множество хорошо одетых мужчин, завсегдатаи – крестьяне и стражники – толпились у двери. Хозяин сиял от радости, он кивком головы приветствуя её, понёсся обслуживать посетителей.

«Ого, мои песни привлекли аристократов, то-то хозяин летает от счастья. Пересмотрю репертуар. Буду петь о сражениях, чести, крепкой мужской дружбе, доблести на поле брани», – перебирая струны, попросила потушить ближайшие факелы и оказалась в полумраке.

В зале воцарилась тишина, никто не пил и не ел, притихли и те, кто скептически усмехался, когда бедно одетая девушка настраивала сеглер. Мудрые слова неизвестных песен, выразительные мелодии заворожили присутствующих. Больше часа без перерыва одна песня сменялась другой. Флора не смогла бы вспомнить, какие песни исполняла, настолько углубилась в поиск решения трудной задачи, что забыла о публике. Со стороны казалось, поёт для себя. Даже не сразу заметила, что рядом, затаив дыхание, стоит Алангиз. Девушка устала, в сухом горле першило.

Она встала и поклонилась возбуждённо переговаривающимся посетителям трактира.

– Ты давно здесь?

– Как дивно ты пела! Я даже забыл, что нас ждёт господин виконт, – восторженно сказал Алангиз и пошёл, расталкивая гудящую публику.

Проходя мимо мужчин, одетых в роскошные бархатные плащи, отделанные мехом и золотой вышивкой, Флора услышала властный голос:

– Я не верил, что для хорошего певца деньги ничего не значат. Бросил ей золотой, она не посмотрела, закончив петь, даже не подняла его!

– Сеглеру телохранитель из Братства Теней не по карману! Она из богатого и знатного рода, а поёт для собственного удовольствия.

– Слушая её песни, хочется быть другим: добрым и щедрым.

«Вот, глупая, – обругала себя, – задумалась и не посмотрела под ноги. Была бы внимательнее, имела бы золотой. Ну да ладно. Теперь обо мне сочиняют легенды и небылицы. Что значит слава! Впрочем, зачем? Лучше помогли бы в решении задачки. Предпочла бы поискать ответы утром, но комната занята».

И тут её осенило. От радости Флора захлопала в ладоши.

– Почему так долго? Ты нашла выход?

– Как тебя зовут? – сухо спросила она незадачливого отравителя.

– Фемиарс.

– Фемиарс, как бы ты доставил Урмиде тело господина виконта?

– Мне дали большую карету.

– Замечательно.

– Не вижу ничего вызывающего такую радость, – съязвил Фемиарс.

– Скажи, как Урмида определит, что это труп виконта? Может, ты убил другого человека, нарядил его в хорошую одежду и пытаешься обмануть?

– Обмануть невозможно. Мальчикам, рождённым в знатных семьях, делают на спине татуировку с изображением родового герба. Если на теле, которое привезу, её не будет, мой сын умрёт.

«Маркировка аристократов! Дальновидно. Из-за боязни получить рану в спину никто не побежит с поля боя, никто не захочет делать из герба мишень, иначе назовут трусом. Да и после смерти нет проблем в опознании. Стоп, понесло не туда», – а вслух Флора попросила:

– Господин виконт, покажите мне свой герб.

– Зачем?

– В моей комнате два отравленных человека. Помочь им невозможно. Одному сделаю татуировку с Вашим гербом. Фемиарс отвезёт трупы Урмиде, а мы отпразднуем конец кровной вражде.

– Татуировку подделать невозможно!

– Почему?

– Маг даёт клятву не использовать своё волшебство для нечестивых целей. Нарушит клятву – умрёт. Это всем известно.

– И хорошо. Легче исполнить план. Я не Маг, клятву не давала.

– Татуировку нельзя подделать! – убеждённо повторил аристократ.

– Что сделал один, повторит другой. Господин виконт, пойдёмте. У нас мало времени. Алангиз, раздобудь карету и богатое платье для меня.

Рассмотрев разноцветные узоры на спине виконта Ренельи, достала фломастеры, несмываемые маркеры, шариковую ручку и прошептала:

– Давненько я не брала шашек в руки.

Закончив копировать татуировку на теле храпящего стражника, чуть отошла, любуясь своей работой.

– Никогда бы не поверил, что такое возможно, – дотошно изучив изображение своего герба, развёл руками виконт Ренельи.

– У неё получилось? – с надеждой в голосе спросил Фемиарс.

– А были сомнения?

– Я должен посмотреть. От этого зависит жизнь моего сына.

Когда Алангиз и Фемиарс выходили из её комнаты, их лица сияли.

– Флора, ты точно не Маг?

– Точно. Фемиарс, сделай что-нибудь с лицом лжевиконта, чтобы не раскрыли обман, потом переодень и отнеси спящих красавцев в карету. И смотри, чтобы тело не намокло.

– Флора, если всё пройдёт так, как задумано, я твой должник, – восторженно хрюкнул Фемиарс, взял кинжал и скрылся в её комнате.

– Переоденьтесь, – обратилась она к виконту Ренельи и Алангизу.

– Зачем?

– Чтобы быть похожими на слуг.

– И чьими слугами мы будем?

– Моими. Будете сопровождать восхитительную виконтессу Флору Корсакову в столицу.

– О! – только и сумел вымолвить изумлённый аристократ.

– Алангиз, ты достал, что я просила?

– Платье – на постели, запряжённая четвёркой харлугов карета – во дворе.

Флора с удивлением разглядывала странное сооружение из позолоченных веревочек, вороха блестящей парчи и каких-то железок.

– Ты уверен, что это… женское платье?

– Самое красивое из всех, что можно достать за деньги.

– Скажи ещё, что очень дорогое.

– Конечно. Оно обошлось господину виконту в пять золотых монет.

– С ума сойти! А инструкцию тебе к нему дали?

– Что дали?

– Инструкцию, как влезть в этот… батискаф?

– Какой еще… бати… шкаф! Такие платья носят при Дворе короля!

– Мой верный Алангиз, не сердись. Флора смеётся над тобой, – примиряющим тоном говорил виконт Ренельи.

– Это Алангиз надо мной издевается, – проворчала девушка, осторожно приближаясь к обновке.

– Позови Идану. Она поможет тебе переодеться.

В разгар примерки в комнату вкатился Умка. Сначала он застыл, как вкопанный. Девушка ласково окликнула его, но рейтар испуганно шарахнулся в сторону.

– Твой-то опехтюй диче увсех. Нараз не догонулся, што этто тый-то, – рассмеялась Идана.

Не обращая внимания на рейтара, они вновь занялись одеждой. Но Умка, громко рыча, вцепился в платье. Платье затрещало по швам. На крики девушек прибежали виконт Ренельи и Алангиз, застыв на пороге, они громко захохотали.

– Вы только посмотрите на этих весельчаков! Их зовут помочь, а они смеются, – отбиваясь от наседавшего рейтара, возмущалась Флора.

Когда Умку оторвали от платья и вытащили из комнаты, фасон наряда был иным. Алангиз уже без смеха с трудом держал дверь, отпихивая рейтара, рвущегося освободить Флору из западни. Идана искусно скрыла внесённые рейтаром изменения фасона, сделала ей высокую причёску и помогла спуститься.

Одетые в домотканые рубахи и холщовые штаны виконт Ренельи и Алангиз поклонились красивой нарядной аристократке и замерли в восхищении.

Как только Умка понял, что его тащат в тесную коробку на колёсах, так запаниковал, что его пришлось отпустить, иначе пострадала бы не только одежда. Рейтар отбежал в сторону и заскулил, глядя на отъезжающую карету.

– Идана, присмотри, пожалуйста, за Умкой. Я за ним вернусь, – крикнула Флора, выглядывая из окна кареты.

Недалёко от трактира, в роще, остановился экипаж. Крепкий мужчина-возница помог выбраться бедно одетой девушке, которая побежала в сторону постоялого двора. Отбежав, она обернулась и с удовлетворением отметила, что из-за низко свисающих ветвей карету с дороги не видно.

В трактире Флора разыскала служанку и приколола позолоченную брошку-рыбку к небрежно завязанному на груди платку.

– Это тебе, Идана, на память. Спасибо за помощь!

– Какая наблюдистая! Благодарствую! А яй-то ладилась возвернуть шанец, што тебей-то вечор за играшки кидат. Утряхом дзывзой пол натират, потралась, глянь блескает, – порозовевшая от смущения девушка разжала кулак. На крепкой мозолистой ладошке лежала золотая монета.