Дом знахарки был большим. Кроме кухни, в нем было четыре комнаты. Одна располагалась сразу за сенями, в ней Ксанита принимала больных. После этого своеобразного кабинета шла комната, выполняющая роль одновременно шлюза и лаборатории. В ней сушились травы, а в шкафах располагались другие ингредиенты для лечебных снадобий. В центре комнаты стоял массивный дубовый стол, где эти снадобья готовились. Да печь, куда же без нее.

Жилых комнат было две: спальня самой хозяйки и еще одна, в которой меня и разместили. Комната мне понравилась: большая, светлая, с выбеленными стенами и самоткаными половиками. На кровати перина, застеленная свежайшим бельем. Небольшой сундук для вещей, и туалетный столик с большим зеркалом. Последнее привело меня в недоумение.

– А это здесь откуда?

– Я всё же женщина, да и ты тоже, – пожала плечами Ксанита. – Мужик-то стоил того, чтобы обучение бросить?

– Да, Ксанита, стоил, – я принялась распаковывать вещи.

– Кто хоть это был?

– Да так, рыцарь один, – я вытащила шлем, некоторое время печально рассматривала его, а затем решительно положила на дно сундука.

Вот так я и осталась в «Новом крыжовнике». Куда дели старый, я так и не узнала.

Через месяц меня стало подташнивать, и я стала остро реагировать на любые запахи. Находиться в комнате с травами стало для меня мучением.

– Ты не праздна, – Ксанита покачала головой, когда я вылетела из комнаты, зажимая себе рот ладонью.

– Я уже догадалась, – я положила руки на еще плоский живот и счастливо улыбнулась.

Местный божок сдержал слово, излечив от бесплодия, которое было последствием страшной аварии, случившейся еще там, в реальности Земля, как говорил один знакомый мне бес.

И вот, у меня будет ребенок, выстраданный и долгожданный. Да и с генами у моего сына, я почему-то было абсолютно точно уверена, что ношу сына, все в порядке: где я отца с лучшей родословной, чем у Артура, здесь на Кситионе нашла бы?

– И кто отец? Твой рыцарь?

– Да. А что, могут быть проблемы?

– Да какие проблемы? Людям все равно. Здесь тебя вообще вдовой считают. Осталась без мужа, вот и ушла, куда глаза глядят. Да, нужно мужиков попросить колыбель сделать, да пеленки начинать готовить, их много нужно, особенно в первое время.

– А ты не будешь против? – осторожно спросила я свою домохозяйку, прикидывая, куда могу податься, будучи беременной.

– Дети – это счастье, – серьезно ответила Ксанита. – Я не могу иметь детей, – она на мгновение отвернулась от меня, затем снова посмотрела и серьезно добавила. – У твоего карапуза не будет отца, зато у него будут две матери. Это судьба, Ольга. Теперь я верю, что это Бог привел тебя в мой дом.

– А вот это вряд ли, – хмыкнула я, вспомнив местное божество, одетое в полосатый халат. – Я рада, что все так получилось.

Беременность протекала на редкость спокойно. После двух недель тошноты все проявления прошли, и если бы не увеличивающийся живот, да отсутствие женских дней, то можно сказать, что беременности я не ощущала.

А вот когда родился мой мальчик, на левой руке проступила эта злосчастная татуировка в виде браслета из переплетенных ветвей. Сразу вспомнился Храм, где подобный браслет врос мне под кожу, когда я лечила Артура.

Потом вспомнился и сам Артур. Я жила слишком далеко от столицы, и до нас долетали только обрывки новостей о молодом короле, чаще всего в виде сплетен, рассказанных за столом на кухне.

Любила ли я его? Вряд ли. Я еще хорошо помню, что такое – любить мужчину, потому что я очень сильно любила своего покойного мужа. К Артуру у меня подобных чувств не было, да даже похожих чувств у меня к нему не было. Мне было хорошо с ним, интересно. Он потрясающий любовник, но я спокойно жила все это время и без него. Хотела ли я его снова увидеть? Не знаю, скорее, нет, чем да. Я до появления этой татуировки и не вспоминала о нём месяцами.

Когда я немного пришла в себя после родов, Ксанита принесла мне моего мальчика, уже умытого и упакованного в белоснежную пеленку.

– Как мы его назовем?

Я задумалась. Первым порывом было назвать сынишку Сережей, в честь моего первого мужа, но я сразу же отвергла эту мысль. Вторым порывом – Артуром, в честь нашего короля. Я хихикнула.

– Константин. Так звали моего отца.

– Красивое и необычное имя, – Ксанита улыбнулась. – Покорми Константина, а то он голоден.

Сейчас же прошла уже неделя, с тех пор как Костя родился, и я была по- настоящему счастлива.

В дверь постучали. Я поморщилась. Ксанита ушла к жене кузница, Элька рожала первенца, и роды обещали быть тяжелыми. Костя сопел, смешно морща носик, в своей колыбели, и я, поправив на груди платье, отправилась открывать дверь.

Артур

Я стоял перед дверью дома знахарки в глухой деревне, куда, как оказалось, забралась Гвен, и терпеливо ждал, когда мне откроют.

Эта неделя превратилась для меня в непрерывную скачку, во время которой мы останавливались только за тем, чтобы дать отдых лошадям, да немного отдохнуть самим.

Бернар стоял за моей спиной и недовольно сопел. По всем правилам это он должен был сейчас долбиться в дверь, потом первым войти в дом, все осмотреть и проверить в плане безопасности, и лишь потом пропустить к входу меня, но уступать возле самой цели именно сейчас я не намерен никому.

За эту неделю я часто думал о том, что я ей скажу. Погнавшая меня из дворца злость постепенно сошла на нет, и сейчас я хотел задать ей только один вопрос: почему? Почему она так со мной поступила? Сбежала, не сказав ни слова. Не сообщила о беременности… Стерва.

Когда дверь открылась, то я сначала ее не узнал. Она заметно похорошела, уже не была такой болезненно худой, как в то время, когда мы мотались по стране в поисках ответов на мои вопросы, которые я так и не нашел.

Она меня узнала сразу, как только увидела. Побледнела и отшатнулась. Я поморщился, хотя и не ждал радостной встречи, но это уже немного перебор.

– Ты?! Что ты здесь делаешь?

– Мне захотелось узнать, как тебя зовут, ведь Гвиневра – это не твое настоящее имя? – я прищурился, пристально оглядывая её с макушки до пят. Она покачала головой.

– Ольга, господа рыцари ранены? Тогда почему ты держишь их на пороге? – к нам подошла высокая, фигуристая, черноволосая, синеглазая красотка. Бернар чуть слышно присвистнул, даже меня пробрало, пока я не перевел взгляд на свою жену. Красота подошедшей женщины сразу отошла на второй план.

– Знаешь, Ольга, – я медленно произнес ее имя, буквально просмаковал его, – тебе очень сильно повезло, что ты забралась в эту дыру. Во всяком случае, мне пришлось слишком далеко ехать, и моя потребность в твоем немедленном убийстве несколько ослабла, но не ушла до конца.

– Ольга, вы знакомы? – красавица нахмурилась и подошла ближе.

– Ксанита, это Артур, – Ольга пришла в себя и сейчас злобно смотрела на меня, скрестив на груди руки, – отец Константина. Второго я не знаю.

– Значит, ты назвала нашего сына Константин? – я сделал еще один шаг в ее направлении. – А тебе не приходило в голову, что я имею право знать о его существовании?

– Кстати, а как ты узнал? – она снова попятилась.

– Видишь ли, дорогая, когда узнаешь, что являешься женатым человеком, причем довольно давно, то это еще полбеды. Но когда узнаешь, что твоя женитьба, о которой ты даже не подозревал, становится официальной после рождения твоего первенца, то первое, что тебе хочется, это убить женщину, которая скрыла от тебя, что ты стал отцом!

– Какая женитьба? О чем ты говоришь? – Ольга остановилась и теперь смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

– У тебя должен быть такой же, – я закатал рукав рубахи и продемонстрировал ей свою золотистую татуировку, которая охватывала запястье в виде браслета.

Она бросила взгляд на свою руку и в панике посмотрела на меня.

– И что, ничего нельзя с этим сделать? – ее голос прозвучал так жалобно, что мне стало не по себе.

– И что же ты хочешь сделать?