— Не обижай того, кто век прожил, возьми подарок. Потом спасибо скажешь. Другому бы не отдал, а тебе — судьба велела.

Хоттабыч протянул на ладони лампу. Она тускло блеснула в свете фонаря.

Синицын попытался собраться с мыслями. Судя по неказистому виду, лампа была дешевой безделушкой, какими завалены сувенирные магазины. Конечно, не позолота, но латунь или медь — точно. «Беды не будет, если возьму. Иначе дед не отцепится» — решил он и осторожно взял лампу. Она оказалась неожиданно легкой, словно сделанная из пористого металла.

«Хорошенько продезинфицировать — и можно приспособить под сахарницу. Оригинально получится» — подумал Сергей.

Поднявшись, он приложил правую руку к сердцу, вспомнив, что так делают на Востоке, и слегка поклонился.

— Благодарю за такой ценный подарок. Буду хранить всю жизнь. Но мне действительно пора. Дома жена, детишки малые ждут.

Последняя фраза показалась ему очень удачной — в том отношении, что старик чего доброго мог увязаться за ним. Но тот и не думал вставать, лишь кивал и улыбался, глядя ему в глаза. И взгляд этот Сергею не понравился. Хоттабыч будто чувствовал ложь.

Откланявшись, Синицын быстро пошел по тротуару, то и дело оборачиваясь. Дед остался на скамейке.

Возле своего двора Сергей нарочно поплутал меж домов, потом постоял в подъезде — на тот случай, если Хоттабыч все же тайком пошел за ним. Но все было спокойно.

Дома он первым делом залез под душ. Ладони горели от теплой воды. Сергей смазал болячки мазью. Осмотрел брюки, вздохнул и отнес их в мусорный бак.

— Удачно я-таки отделался. Могло быть гораздо хуже. Лежал бы сейчас в больнице, а то и в морге, — пробормотал он.

Поужинав вчерашним супом, Синицын вскипятил воду, насыпал в кружку кофе, полез за сахарницей и вспомнил о лампе. Войдя в квартиру, он оставил ее на полочке в прихожей.

Сергей включил в зале свет, переложил со стола на кресло стопку тетрадей. Вчера писали сочинение на тему «Если я стану президентом…». Что они там нагородили — нетрудно представить. Но сейчас и думать не хотелось о школьных делах.

Он принес лампу. Она была сильно стилизованной: небольшая овальная емкость с длинным узким носиком, коротенькая ручка, крышка — маковкой. На поверхности лампы Синицыну показались какие-то символы, но, приглядевшись, он понял, что такой эффект создает пористость металла.

— А ну, посмотрим, что у тебя внутри, — Сергей потянул за маковку крышки, но та не поддалась. Он потянул сильнее — никакого результата.

— Обманка, что ли… — с досадой протянул он. Достал из ящика лупу, намереваясь рассмотреть стык. Если крышка — простая имитация, то подарок можно без сожаления отправить в мусорку. Сергей не любил бесполезные дешевые вещи и разные безделушки на полках у знакомых считал мещанством.

Крышка действительно составляла одно целое с лампой. А стык был лишь бороздкой в металле. Сергей скривился и уже хотел отложить лупу, но вдруг заметил на боку лампы какую-то неоднородность. Поверхность в одном месте смотрелась очень гладкой, словно ее много раз терли пальцем. Старик что-то говорил про джинна, может, стоит попробовать?

Он усмехнулся: нелепость какая! Сколько придурков верило в эти бредни! И сейчас еще одним станет больше. Как там, в сказке, делали? Кажется, никаких слов говорить не надо, просто потереть. Он поставил подарок на стол, поднес к нему руку и задумался. Затем вытянул указательный палец и быстро провел по лампе короткими движениями несколько раз.

Тут же из носика тонкой струйкой ударил белый дым. Он не рассеивался, хотя, по законам физики, должен был, а начал, меняя цвета, лентами складываться в воздухе. Лампа задрожала и начала издавать низкий звук. Сергей охнул и сполз на пол.

Сосед снизу смотрел телевизор, когда послышался тихий, но мощный гул. Звякнула люстра.

— Люся, трясти начало! — он щелкнул пультом и побежал на кухню. Перепуганная жена металась между холодильником и раковиной.

— Чё ты крутишься, дура, стань под косяк! — рявкнул он.

Люся послушно замерла в дверном проеме.

— Слушай, Коль, не похоже что-то на землетрясение, — прошептала она, тыча пальцем вверх.

И вправду, казалось, что источник шума над головой.

— Хренов педагог, — смачно произнес Коля, — никак у него гудит. Пойду гляну.

Он накинул халат и прямо в домашних тапочках вышел на лестницу. Шум внезапно прекратился. Поднявшись, Коля приложил ухо к двери. Тишина. Он позвонил.

Открывали долго, за дверью отчетливо слышалась возня. Но вот щелкнул замок, и Коля от неожиданности отпрянул. На Сергея было страшно смотреть. Волосы дыбом, лицо белое, и глаза такие, словно он чертей увидел.

«Обосрался с перепугу какого-то…» — подумалось Коле. Но брать в голову чужие проблемы он не собирался.

— Чё так поздно шумишь, охренел совсем?

Вообще-то с Синицыным они врагами не были, но Коля не хотел упускать удобный случай нагрубить.

— Музыкальный центр купил, — буркнул Сергей. — Колонки подключаю, ты уж извини.

— Ни хрена себе шарманка у тебя! Такого гула наделал, — ухмыльнулся Коля. Вечно эти интеллигенты себя лучше других считают. И этот туда же.

— Ну, ладно, еще раз извини, — кивнул Сергей, потихоньку прикрывая дверь.

— Ты свой музон в поле слушай! — Коля стукнул стену кулаком и пошел к себе.

Джинн висел в воздухе, похожий на качественную голограмму. Он слегка покачивался, словно на невидимых пружинах.

Сергей осторожно заглядывал в зал из-за двери, готовый в случае чего дать деру из квартиры.

Белая горячка? Да он и пиво-то не очень любил, с чего бы это вдруг?

«Вот так, наверное, и слетают с катушек. Посадят меня в психушку, и передачи носить будет некому, — горько подумалось ему. — Но как же сосед? Ведь был шум, был!».

Синицын немного ободрился. Неужели не врал старик? Но как же такое возможно?

Он попытался думать конструктивно: джинн должен слушаться своего хозяина, только нельзя показывать страх. Имело смысл оставить проблему существования сказочных существ до лучших времен. Сейчас главное — все выяснить с конкретным джинном.

Он тихонько вошел в зал. Дух из лампы бесшумно повернулся в его сторону, словно в него были встроены детекторы движения.

— Слушаю и повинуюсь, хозяин!

Голос у джинна был какой-то подозрительный: как у торговцев с рынка. И лицом он походил на них. Подбородок у него плавно перетекал в змеиное туловище без рук, и казалось, что в воздухе висит питон с человеческой головой. Кончик хвоста питон скрывал в лампе.

— Что прикажешь, повелитель? Хочешь, я разрушу этот город?

Сергей прокашлялся, заложил руки за спину, как в классе, и, стараясь говорить твердо, спросил:

— Ты джинн?

— Джинн, — послушно повторил тот.

— И ты полностью мне подчиняешься?

— Да, хозяин. Можешь приказывать, исполню любое желание, — покорно нагнул он голову. — Денег хочешь? Машину хочешь? А может, дом со всеми коммунальными удобствами? Если есть у тебя враги — всех уничтожу! — джинн оскалился.

Сергей вспомнил о гопниках. Попробовать? Да нет! Все-таки те мерзавцы не заслуживали жуткой смерти. А что джинн способен размазать их по земле, как тигр мышонка, сомневаться не приходилось. С желаниями нужно быть аккуратнее. Сколько таких случаев в фантастике описано!

Мысли Синицына закрутились с быстротой: не вызвать ни у кого подозрений; все должно быть продумано; вон, тот же старик Хоттабыч из сказки даже часы не мог толком сотворить, а уж за неосторожные караваны с золотом и дворцы налоговая инспекция так за жопу схватит, что ни один джинн не поможет, или бандиты наедут. Нет, что ни говори, но перспективы, конечно, фантастические!

Сергей сунул толстую пачку денег в сумку.

Он уже неделю не носил купюры на проверку в обменные пункты. Джинн оказался добросовестным исполнителем желаний, и деньги неизменно получались настоящими. Бумажки не всегда были новыми, а несколько раз выходили и вовсе потрепанными, словно джинн не творил их из ничего, а грабанул местный рынок. Заказывать доллары и евро Синицын пока не решался.