Варвара встрепенулась, повернулась к Денису и сказала по-русски:

– Вишь, Денясь, что дед-то говорит? Давеча были тут стрельцы из Козлова. Тебя искали. Люди Быкова, видать.

– Выходит, вовремя мы отсюда уехали. Чего ж они хотели от меня? – задумался Денис.

– Кто знает… – пожала плечами Варвара.

– Боборыкин как раз тогда потерпевших и свидетелей искал, – вклинился в их разговор Василий. – Видно, Быков тоже отправил своих людей на поиски. Чтоб опередили тонбовского воеводу.

– Они ж и в Тонбов могут нагрянуть, – со страхом прошептала Варвара.

– Скажу об этом Бестужеву, – обнадёжил её Василий. – Он стрельцам отец и придумает, как избавить тебя от напасти. Может, охрану подле караульной избы выставит.

– Дай-то Бог! – с сомнением в голосе буркнул Денис.

– В Тонбов нам так и так ехать, – сказал Василий, поднимая корец с брагой. – Понадеемся на Бога. И на твоих богов тоже, Толга.

Варвара умоляюще посмотрела на него.

– Жертву б надо принести… – сказала она и тут же по-мокшански попросила Офтая:

– Ты же знаешь, что меня слышат боги. Вознесу им хвалу. Попрошу, чтоб они не отворачивались от деревни. Спою Оз-мору у вас на керемети. Найди мне двух барашков.

– Спасибо, Толганя… но завтра ты не сумеешь восхвалить богов. Вода в Челновой ещё не очистилась. Лодки не проплывут к священной поляне. У мельничного омута ты тоже не сможешь принести жертву: лёд там уже непрочен, он не выдержит и собаку. Приезжай ко Дню очищения срубов, а сейчас ложись и выспись. Тебя ждёт неблизкий путь.

В Тамбов сани покатились на рассвете, и к полудню были уже возле караульной избы.

– Сегодня же поговорю с Бестужевым, – пообещал Поротая Ноздря. – Он что-нибудь придумает.

----

[1]Благовещение Пресвятой Богородицы в 1637 году – 25 марта по старому стилю (4 апреля по новому).

[2] На момент смерти Ивана Грозного Ивану Васильевичу Биркину было 16 лет.

[3]Вага (мокш.) – вот. Ватт! (мокш.) – смотри.

Часть 5. Храм на крови

Глава 42. Пропавшие деревни

Двое суток супруги чувствовали себя как на иголках. По вечерам они со страхом прислушивались к каждому шороху за дверью караульной избы, боялись даже ходить до ветру. На рассвете же, когда Варвара начинала топить печь и открывала волоковые окна, обоим мерещились рожи подручных Быкова, заглядывающих в дом и наблюдающих за ними.

Посреди третьей ночи Варвара проснулась от лая собак у стен дома и толкнула мужа:

– Пришли! С псами! Беги в чулан! Прячься!

Денис подошёл к двери, прислушался к лаю и вою вьюги…

– Брось, душа моя! – улыбнулся он жене. – Это же просто собачья свадьба.

Потом они ещё долго не могли уснуть. Когда же утром в сени вошёл Василий, Варвара готова была молиться ему, как самому Вярде Шкаю.

– Есть вести? Что решил Бестужев? – начала расспрашивать она Поротую Ноздрю.

Тот медлил с ответом. Он отряхнул с плеч влажный снег, потом снял шапку и долго махал ей, чтобы сбросил снежинки и капли воды. Василий словно желал немного помучить Дениса и его жену.

– Бестужев что-нибудь решил? – вновь взволнованно спросила Варвара.

Василий повернулся к Денису:

– Тебя воевода ждёт. Беги не мешкая. Одна нога здесь, другая там!

Денис торопливо оделся, выскочил из дома и сквозь вьюгу рванул к съезжей избе. Его валенки вязли в выпавшем ночью снеге, на лбу проступил пот…

Боборыкин благосклонно улыбнулся Денису.

– Скоро Быков лишится головства, – сказал он. – Молодец, что не струсил. Ценю умных и смелых людей. Поручаю тебе ещё одно дело. Мой дворовый человек, Михалка Васильев сын, поедет в Новгород по важному делу. Охраняй его. В подмогу тебе дам ещё одного стрельца, Григория. Он же и вожжи держать будет. Варвару бери с собой.

– Для чего? – удивлённо спросил Денис.

– От греха подальше. Вдруг вправду люди Быкова нагрянут? Мне что, стрелецкий дозор выставлять возле караульной избы? Не слишком ли много чести твоей супруге? К тому ж, она у тебя знахарка. Ежели с кем из вас болезнь в дороге случится, пусть лечит. И ещё вот что. Ты же в большой и славный город поедешь. Не позорь меня там. Кафтан прикупи себе добрый, не битый молью. Русского покроя, с меховым подбоем. В Новгороде уже найдёшь: здесь не успеешь. Вот тебе три рубля.

Боборыкин протянул Денису серебро. Тот поклонился воеводе до земли и вышел из съезжей избы.

Как только он вбежал домой, жена начала допытываться:

– Что воеводе от тебя понадобилось? Опять крест целовать заставляет?

– Сейчас поедим, душа моя, и в дорогу начнём собираться, – ответил Денис. – Изутра в Новгород отправимся.

– На ярмарку? – обрадовалась Варвара. – Давно мечтала. Сапожки хочу к весне купить…

– Не в тот Новгород мы поедем, Толганя! – засмеялся Денис. – В другой. О нём говорили когда-то: «Никто не может противиться Богу и Великому Новгороду».

– Он далеко?

– Очень далеко, голубка моя. Больше семисот вёрст ехать. Хорошо хоть не верхом: кибитка прибудет на рассвете.

– Когда ж мы вернёмся сюда.

– Уже летом, видимо. До Новгорода ехать недели две, а то и поболее, ежели дорогу сильно развезёт. Оттуда столько же, а сколько там пробудет, Бог весть. Мне этого Боборыкин не сказал.

Весь вечер супруги собирались: укладывали в дорожный сундук рубахи, ночные сорочки, портки, Денисов зипун, Варварин шушпан… Поднялись затемно. После утренней молитвы и завтрака муж тепло укутал Варвару, да и на себя надел тулуп поверх кафтана: весна начиналась только по календарю, ночи по-прежнему стояли морозные.

Вскоре послышалось ржание, звон колокольчика и погромыхивание кибитки. Денис с женой ненадолго присели на дорожку и вышли во двор.

– Ай да Боборыкин! – ахнула Варвара. – Крепостных своих катает в крытых возках!

– Дурочка! – захохотал Денис. – Михайло Васильевич не простой крепостной. Мне велено беречь его как зеницу ока.

Услышав его смех, из кибитки выглянул курносый мужчина в шапке, отороченной собольим мехом. Выражение его квадратного лица было надменным и нетерпеливым.

– Чего мешкаете? – крикнул он. – Полезайте скорей!

Варвара толкнула плечом мужа и шепнула ему на ухо:

– Вот это крепостной!

– А ты чего ждала, душа моя? – прыснул Денис и помог жене забраться в возок. – Он дела большого боярина ведёт.

Кони тронулись. Кибитка затряслась и поползла к Никольским воротам тамбовского острога. Проехав мост через Студенец, она набрала скорость и покатилась по ещё не раскисшей полевой дороге на северо-запад, в сторону Москвы.

Около часа седоки ехали молча. Затем дворовый Боборыкина вытащил из-под сиденья баклагу с хлебным вином и солёную осетрину.

– Угощайтесь! – буркнул он. – Когда ещё до корчмы доберёмся.

– Великий пост же, – робко сказал Денис.

– У возка крыша надёжная. Господь не увидит, – с усмешкой ответил Михаил, наливая Денису и Варваре хлебное вино. – А ежели и увидит, то простит. Как же в дороге без ентого дела? Со скуки помрём. Ехать нам долго. Недели полторы, а то и поболее.

– Тяжёлая дорога у нас будет, – сказал Денис. – Её ведь скоро развезёт.

– Доедем с Божьей помощью, – махнул рукой дворовый Боборыкина. – Всё в Его руках…

– А в Новгороде долго пробудем? – полюбопытствовала Варвара.

– Не должны, – ответил Михаил.– В вотчине Романа Фёдоровича три деревни пропали. Как отыщем их, так и сразу поедем назад.

– Пропали деревни? – поразился Денис.

– А то нешто! – усмехнулся дворовый Боборыкина. – Роману Фёдоровичу денежки требуются, вот он и продаёт свои новгородские земли одной вдовой княгине. Купчую подписал… но вдруг обнаружилось, что деревенек-то и не хватает.

– Куда ж они делись?

– А пёс их знает. В царёвой грамоте они имеются, а в писцовых книгах их нету. Значит, вроде как и не существует они вообще. Вдова во всём Боборыкина винит, обманщиком зовёт, договор расторгнуть хочет. Вот я и еду на поиски тех селений.