Я просто феерический идиот!

С раздражением захлопываю дверь «БМВ». Срываюсь. Всё равно украдкой слежу.

Пришёл сегодня к её отцу с одной целью. Предупредить, что его дочь в опасности. Некоторые личности в универе совсем охамели. Но так как цель не выполнена, придётся разруливать самому.

Надеюсь, она меня не придушит, усмехаюсь.

Пока раздумываю над планом дальнейших действий, доезжаю до Ладки. Ставлю машину в паркинг и тяжёлой походкой бреду до лифта.

На удивление, переступив через порог, остаюсь стоять на месте как вкопанный. Обычно меня встречает моя девушка, пытаясь сбить с ног.

– Рыж-ж, – кричу в тишину, скидывая кроссовки.

– Привет, – выглядывает рыжик из гостиной.

– Лада? – округляю глаза, когда вижу перед собой красное заплаканное лицо. – Что случилось?

– Ничего, – ревёт она навзрыд и подступает ближе.

Упирает носик мне в грудь и всхлипывает. Жалко её становится. Девчонка хорошая, только недолюбленная.

– Что случилось? – повторяю обеспокоенно.

– А ты не видел?

– Нет. У тебя… кто-то умер?

Поглаживаю хрупкие плечи, чтобы она хоть как-то отвлеклась. Терпеть не могу женские слёзы.

В принципе все. Любые.

Юлькины. Мамины. Лады…

Но слёзы Алиевой – это выше моих сил. Триггер из детства.

– Моя карьера умерла, –жалобно стонет Лада.

Хмурюсь.

Мы не виделись всего ничего. Часа три прошло. Как за это время она успела похерить то, что строила потом и кровью с двенадцати лет?!

– Давай по порядку.

Всхлип.

Вздох. И кивок.

Веду её в гостиную, где Лада тут же вручает мне в руки свой яблофон.

– Смотри.

Пялюсь на экран. Там какой-то мем из Одноклассников в центре которого моя практически обнажённая девушка.

– Это чё за хрень?!

– Не знаю, – рыдает.

– В смысле не знаешь? Не помнишь, когда снималась?

– Я вообще на эту рекламу не снималась. Мне фотограф, наш местный Спиридонов, предложил год назад фотосессию для стокового сайта. Мы наделали порядка сотни этих фотографий. Разных, – с обидой выговаривает. – Где я держу рамку, в форме врача или кондитера. Улыбаюсь или грущу, ем, курю... Ну, ты понял…

Киваю.

– Эти фотографии мы продали стоку, и теперь ими может пользоваться кто угодно, предварительно выкупив копию на сайте.

– Жёстко, – недовольно качаю головой.

– Я же не думала, что они такое сочинят, ещё и в нашем городе. Сайт международный, я полагала максимум, что мне грозит, красоваться на вывеске похоронного бюро где-нибудь в Арканзасе.

Снова начинает рыдать.

– Ты представляешь, что будет, если папа увидит? - стонет, сквозь сжатые пальцы.

– Примерно, – устало вздыхаю. – А он где?

– Они с мамой на закуп уехали, в Москву.

– Ясно.

Родители Лады всю жизнь держат пару точек на местном рынке. Одежда, постельное бельё и что-то вроде киоска с компьютерными играми.

Раз в месяц стабильно по старинке катаются на «Садовод». Верят в то, что товар надо пощупать своими руками и абсолютно не верят в популярные маркетплейсы, считая их кем-то вроде мошенников.

– Что делать, Мир? – шепчет она, устраиваясь у меня на коленках. Обвивает руками шею и трётся задницей. – Я так волнуюсь.

– Попробую что-нибудь решить.

Когда Лада окончательно затихает, оставляю её одну под предлогом подготовки к сессии, еду к злополучному перекрёстку.

Там горько усмехнувшись, разглядываю ещё раз свою девушку, практически в чём мать родила... Ниже под щитом, замечаю название рекламного агентства, которому, по всей видимости, он и принадлежит.

Уточнив адрес в интернете, направляюсь туда, а прибыв, сразу с порога холодно здороваюсь с секретарём.

– Здравствуйте, могу я увидеть менеджера?

– Добрый день, вы по поводу наружной рекламы? – вежливо уточняет девчонка с ресепшена.

– Да, – киваю. – Меня интересует самый большой щит на главном перекрёстке.

– Так… – проверяет в компьютере. – Вам нужен Вадик.

– Ва-адик.

С таким именем хорошего точно не жди. У меня так черепаху в детстве звали.

Постукиваю пальцами о стойку, пока администратор зовёт Вадика.

Им оказывается парень лет двадцати. В очках и с жидким грязным хвостиком на голове.

– Добрый день, – заявляет он деловито. - К сожалению, пока щит, который вас интересует, занят.

– Пообщаться надо, – шиплю, подталкивая к выходу.

– Зачем? – пугается.

– Расскажешь, кто именно тебе заказал баннер с роллами.

Стрелки в голове Вадика начинают хаотично носиться, а я жду пока он разродится следующими словами:

– Девушка приходила. Брюнетка.

– Как вносила плату?

– Наличными.

– А тебя не смутило, что сотрудник ресторана японской кухни запросил бы счёт для безналичной оплаты?

– Мы же в России, – нервно сглатывает слюну Вадик. – Меня здесь ничего не удивляет. В прошлый раз бартер на электронные сигареты предложили, а ещё на молоко коровье…

– На какой период заказан баннер?

– Стандартный срок размещения – одна неделя.

– Ты сегодня же снимешь его? – наступаю.

– Но я не могу. Он оплачен.

– Дай мне контакт, – озираюсь подозрительно и стягиваю парку.

– Ну, хорошо, раз такое дело, – поправляет Вадик сиреневый свитер и отправляется в сторону коридора.

Иду за ним, чтобы не дай бог не решил сбежать.

Зайдя в крохотный кабинет, больше смахивающий на каморку, опираюсь о хлипкий стол, пока патлатый перебирает полупустые файлы в толстой папке для документов.

– Вот, – восклицает он и протягивает мне. – Нашёл.

Смотрю на содержимое файла и охереваю.

Этого просто не может быть!!!

Глава 23. Мия и дикошарый бурундук.

– Мам, можно к тебе? – спрашиваю, приоткрывая дверь кабинета.

Переступаю с ноги на ногу.

– Конечно, – отвечает она с улыбкой, поднимаясь из-за стола. – А чего спрашиваешь?!

– Не знаю. Вдруг надоедаю тебе?..

Пожимаю плечами, глядя, как лицо мамы приобретает озадаченное выражение.

– Боже, Мия, – теряется. – Откуда ты взяла такую глупость? Как ты можешь мне надоесть?!

– Не знаю. Мне всё время кажется, что тебе не до меня… – с обидой поджимаю губы.

Мама ласково приобнимает и ведёт к уютному диванчику возле окна. Усаживается рядом, подкладывая атласные подушки за спину.

– Как мне может быть не до тебя? Разве я своими действиями даю это понять?

– Нет. Только не переживай, – взволнованно проговариваю, поглядывая на внушительного размера живот. – Я ничего такого не имела в виду, мам. Посоветоваться пришла.

– Что такое?

– У Лёвы папа внезапно прилетел, и сегодня мы приглашены на приём в администрацию.

– Неожиданно.

– Мне тоже. Я совсем не готова. Может, одолжишь своё бежевое платье?

– Конечно, без проблем, – задумчиво осматривает моё лицо мама. – И причёску с макияжем помогу сделать.

– Спасибо, – морщусь. – Но макияж я сама, окей? Ты ведь знаешь, я не люблю его.

– Ну, Мия, – мама вздыхает. – Есть такие мероприятия, дорогая моя, на которые по этикету положено быть во всеоружии. А в обычные дни можешь вполне обходиться тушью, как ты и привыкла.

– Этикет, – удручённо вздыхаю.

Весь вечер провести с городскими богачами? Улыбаться и не дышать в узком платье – это как-то слишком, что ли?

– Как твои девочки? – заботливо разглаживает воротник моей домашней футболки мама.

– Да… нормально.

– Ива?

– Ой, работу вроде как нашла. По вечерам.

Мама неодобрительно сжимает губы.

– А Тая? Всё ещё безответно влюблена?! Как его…

– Ваня.

– Точно. Сын новой мэрши.

– Любит, да, – закусываю губу.

Мы с Таечкой – подруги по несчастью. Слава богу, хоть объекты воздыханий разные. Такого наша дружба бы не выдержала…

– А он что? Ваня-то?!

– Не знаю, мам. Мне бы со своими проблемами разобраться.

– С какими проблемами? – подозрительно осматривает моё краснеющее лицо мама. – С зачётом папа всё решил. Появилось ещё что-то?