– Совсем с глузду съехали, братья? Клятвы забыли? – он обвел всех очень тяжелым для его несерьезного роста взглядом. – Так я вам напомню, мне не сложно.

Все замолчали, и Руслан с некоторым облегчением отвел взгляд от этих страшных людей. И тут же увидел, как в выбитую воротину заглянуло настоящее бревно на ножках. Глаз у бревна не было, но оно поводило передней частью туда-сюда, будто присматриваясь, потом скрылось из виду – и появилось вновь. За ним шло второе бревно, третье.

– Эй, – сказал Руслан.

Все посмотрели на него. Он понял, что не сможет описать увиденное и просто указал пальцем на ворота. Стражи перевели взгляд туда – и тут же зазвенели оружием и затопали сапогами по земле, устремляясь в атаку. На месте остался только лучник, который в два движения изготовил свой лук к стрельбе, но стрелу выпускать не торопился.

– Руби их! – это Потык, который с мечом выглядел очень устрашающе.

***

Руслан в эту битву не полез, но сменил позицию, чтобы хоть как-то прикрыть Людмилу, которая так и не пришла в себя – и заслужил за это одобрительный взгляд Сухмы. Тот так ни разу и не выстрелил, но его соратники справились и так – Хотен и Пера копьями удерживали бревна, Бово, Дюк и Потык шинковали их на мелкую стружку, а Коротыш суетился у них под ногами, нанося редкие, но меткие удары своей булавой по лапам этих странных существ.

Такой бригадный подряд позволил стражам справиться с нашествием относительно быстро – бревен им хватило минут на пять.

– Я и забыл про них! – повинился Бово, когда всё закончилось. – Почти всех на мосту положил, потом на Твердыню отвлекся – а они гляди, добрались!

– Немудрено, – покачал головой Потык. – Такие дела закрутились, а тут обычные стуки... но если бы не наш гость, могло бы и до беды дойти. Вот что... как ты говоришь, тебя зовут?

– Руслан.

– Вот что, Руслан. Поможем мы тебе к бою с Твердыней и его отцом подготовиться. Поле покажем со Святогором, снаряженьице выдадим... а дальше, извиняй, но сам. За невесту вместо тебя никто не встанет... и никто не поймет, если мы встанем. Но за ней присмотрим... Братья!

Стражи поняли приказ Потыка – откуда-то взялись носилки, на которые переложили тело Людмилы, а потом девушку понесли в дом. Руслан не знал, можно ли ему идти следом – но Коротыш помог ему определиться.

– Пойдем, – махнул тот рукой. – Я тоже никогда не видел, как домовину делают.

– Домовину? Это гроб?..

– Пошли, увидишь.

Когда Руслан зашел внутрь, Людмила уже лежала на каком-то белом покрывале в большом ящике, сколоченном из досок, а братья стояли вокруг этого странного ложа. Они подождали, пока к ним не подошел Коротыш, а потом Потык сказал:

– Ну, вместе.

Стражи одновременно коснулись дерева, несколько мгновений ничего не происходило, а потом ящик засветился желтым светом – сначала блеклым, а потом всё ярче и ярче. Вскоре смотреть на него было невозможно. Стражи также одновременно отпустили ящик, сделали шаг назад и вереницей покинули дом. Шедший предпоследним Коротыш толкнул остолбеневшего Руслана – и тот послушно вышел вместе со всеми на улицу.

– Что... это? – выдавил он.

– Домовина, – ответил Потык. – Если кто рану получит, то в неё можно лечь и до лекаря дожить. Только чем больше братьев, тем лучше... сейчас вот так, на денек, не дольше. Так что поторопиться тебе надобно. Коротыш!

– Что? – откликнулся тот.

– Помоги Руслану, – приказал мечник. – И к Святогору отведи его. Ну и дальше... сам знаешь.

***

Коротыш привел Руслана в один из сараев, что стоял на отшибе, сам отошел к заваленному хламом углу и начал там копаться, периодически отбрасывая что-то подальше, а другое – откладывая рядом. В сарае было темновато, и Руслан не видел, чем занят его провожатый.

– Кто это – Святогор?

– Не кто, а что, – ответил Коротыш. – Голова.

– Ну... хорошо, – Руслан не стал спорить. – А чем она мне может помочь?

– Увидишь... фух... вот, – он подошел к Руслану и протянул ему большой круглый щит с железным умбоном в центре. – Держи.

– Зачем? – недоуменно спросил Руслан.

– Надо, – отрезал Коротыш. – Потом спасибо скажешь.

– Да я и сейчас скажу, мне не трудно. Только как его нести-то?

– Ремень видишь?

– Ну да.

На внутренней стороне щита он увидел деревянную скобу с удобной ручкой и ремень из хорошо потертой кожи. Щит явно использовался давно – на внешней стороне у него имелось несколько выщерблин, оставленных чем-то острым.

– Вот за него и тащи. А если веревка есть – привяжи т на спину закинь, – объяснил Коротыш.

– Веревки нет.

– Значит, без неё. Всё, пошли.

Руслан подозревал, что где-то в этой избе можно найти и веревку тоже, но решил не просить Коротыша – тот и щит выдал так, словно сделал великое одолжение, а уж веревку... веревку, пожалуй, точно не даст, скорее, сам на ней удавится. Он подхватил щит за внутренний ремень и поспешил за Коротышом, который уже подходил к дверям.

– А далеко идти?

– Нет, рядом тут... хотя это как посмотреть. Некоторые всю жизнь идут и не доходят. Но со мной – быстро.

Они прошли в выбитые ворота, у которых уже суетились остальные братья – складывали побежденные бревна в ровные поленницы, а двое из них что-то мудрили со сломанной воротиной. На них с Коротышом никто не обратил внимания и даже удачи не пожелал – и Руслан подумал, что тут будут рады, если у него ничего не получится.

– Ты на них не обижайся, они только с виду такие, – словно прочитал его мысли Коротыш. – Но сам подумай – ты нам чужак, а Твердыню и его отца мы давно знаем, хоть и враждуем помаленьку. Но Твердыня прав, без них с Навью будет тяжело справиться, тамошние чудища и с цепи могут сорваться без присмотра.

– А если я их побежу... победю... если я над ними одержу победу? – неуверенно спросил Руслан. – Ведь тогда эта ваша Навь как раз и освободится?

– Определенно, – важно кивнул Коротыш. – Но ненадолго. Потом ты за неё отвечать будешь. Мы, кстати, пришли, вот он – Святогор... ты чего остановился?

Руслан хотел объяснить своему провожатому, что ни за что отвечать он не собирается, тем более за какую-то там Навь – но слова встали поперек, поскольку он увидел цель их похода.

Это была огромная, раз в десять больше обычного человека, голова – прической, бородой и бровями очень похожая на постаревшую версию Константина, увеличенную во много раз. И эта голова была живой, хотя тела поблизости не наблюдалось – она причмокивала и морщилась во сне, а по подбородку её стекала струйка слюны, похожая на полноводный ручей.